Умереть в любой день после вторника - Картер Браун

— Кто это, черт побери? — буркнул Сэм.

— Холман, — отозвался я.

— А, это вы! — Голос его звучал уже более приветливо. — Входите, Рик.

Облаченный в старый халат, Сэм сидел в своем любимом кресле перед туалетным столиком, зажав в руке стакан. Бутылка стояла у его правого локтя, а глубоко посаженные темно-карие глаза мрачно взирали на окружающий мир, словно молча оплакивали его.

Соня Майер была одета прямо-таки сногсшибательно — ее платье состояло из двух ярусов. Первый, черного цвета, начинался с низкого выреза над грудью и доходил до бедер; второй ярус — из чистых кружев покрывал первый, мерцая и переливаясь, он добавлял блеска и сияния ее обнаженной груди и усиливал впечатление от округлостей ее колен и бедер. Крошечный медный колокольчик, по-прежнему свисая с мочки уха, позвякивал, когда она поворачивала голову ко мне.

— Привет, Рик. — Ее мягкое контральто звучало равнодушно. — Что нового?

— Все, что ново для меня, то старо для Сэма. — Я закрыл за собой дверь и прислонился к ней. — Если бы он посвятил меня в некоторые подробности вчера вечером, то сэкономил бы мне массу времени и бензина.

Сэм набрал в рот виски и смаковал его, прежде чем проглотить.

— Я как-то не могу вникнуть, о чем это вы, Рик?

— Сэм Сорел — буйно помешанный, — равнодушно изрек я. — Сэм Сорел попирает моральные устои. Сэм Сорел — насильник, который избивает своих бывших жен. Нужно ли продолжать?

— Рик, — обратилась ко мне Соня ледяным тоном, вы что, рехнулись?

— Вполне возможно. — Я кивнул в направлении спины Сорела. — Спросите его.

Наблюдая за его отражением в зеркале, я увидел, как он строит гримасы, собирая миллионы складок и морщин на своей и без того сморщенной физиономии. Затем он медленно провел рукой по длинным седеющим волосам.

— У меня сегодня был длинный и трудный день, дружище. Все эти люди в клубе ждут моего последнего в этом сезоне выступления. Придется постараться изо всех сил, верно? Словом, нельзя ли подождать?

— Почему же нет? — Я пожал плечами. — Кому, черт возьми, есть дело до того, что вас убьют на следующей неделе?

— Сэм, милый. — В мягком голосе Сони столь искренне прозвучали материнские нотки, что я живо представил ее себе с детишками на коленях. — Я уведу Рика отсюда и поговорю с ним. Мы встретимся здесь после спектакля, не возражаешь?

— Ладно.

Он плеснул себе еще виски. Его рука дрожала, и бутылка несколько раз глухо стукнулась о стакан.

— Ты только помни, Соня, что бы он там ни наговорил, это только его точка зрения.

— Ну конечно, Сэм. — Она поднялась со стула и, подойдя к нему, ласково провела рукой по затылку. — Разве я когда-нибудь ослушалась тебя?

Он взял ее руку в свою и с нежностью поцеловал в ладонь.

— Ты единственная из всех, кто понимает меня, — хрипло пробормотал он.

— Не волнуйся. — Она мягко отняла свою руку. — Не успеешь появиться на сцене, как они все сразу же помрут со смеху!

Сорел снова уставился на свое отражение.

— Если я так чертовски смешон для других, почему я никогда не могу заставить себя смеяться?..

Соня Майер открыла дверь и подождала, пока я выйду первым. Мы молча дошли до конца коридора, и тут она остановилась.

— Здесь мы не сможем поговорить. Вы знаете какое-нибудь подходящее место поблизости?

— За квартал отсюда есть один бар, — сообщил я. — Тихая музыка, играет пианист. Люди заходят туда главным образом для того, чтобы выпить.

— Звучит заманчиво.

Она взяла меня под руку, и я почувствовал прикосновение ее левой груди, прижавшейся к моему локтю. Я предпочел бы пройти кружным путем — например, через Санта-Монику, — но квартал моментально закончился. А как только мы вошли в бар, она сразу же отняла руку. Официант посадил нас за уединенный столик в нише. Я заказал бурбон для себя и «Стингер»[2] для нее. Мы слушали, как пианист импровизирует, наигрывая старые мелодии, пока нам не принесли заказ.

Взглянув на стаканы, поставленные перед нами, я отметил, что ее стакан выше моего. Наблюдая, как тает лед в бурбоне, я размышлял: какая же травма заставляет Сэма Сорела так пить?

Вздрогнув от неожиданности, я услышал голос Сони:

— Значит, Сэм Сорел плюет на общественную мораль, насилует и избивает своих бывших жен? — Ее серо-зеленые глаза расширились, она смотрела на меня в упор. — А вы не стесняетесь в выражениях, Рик!

— Давайте уточним кое-что. Где был Сэм во вторую пятницу мая, девятого июля и две недели тому назад?

— Вы что, шутите? Я покачал головой.

— Что ж, давайте уточним. Что касается последнего, то это просто. Две недели назад Сэм был здесь, в Лос-Анджелесе. Относительно двух других дат — мне потребуется некоторое время, чтобы вспомнить.

— Я подожду, — сказал я.

— Это так важно? — Маленький медный колокольчик звякнул, когда она, откинув голову, несколько секунд изучала низкий потолок. — Я почти уверена, что девятого июля мы были здесь. Просто заехали на несколько дней, чтобы разузнать, как обстоят дела с предполагаемой киносъемкой. А в мае мы были в Чикаго.

Сэм играл там римского императора. Нет, подождите! Его выступления начались только четырнадцатого, во вторник. А в предыдущие выходные я не знаю… в четверг он внезапно решил уехать один, чтобы пообщаться со своей комической музой — что-то вроде того.

— Словом, он мог бы побывать и в Лос-Анджелесе?

— Наверное. Но почему это так важно, Рик?

Я рассказал Соне о том, как Сорел ходил к своим бывшим женам, а также о том, что, по их словам, происходило, когда он появлялся. Она внимательно выслушала меня, и ни один мускул не дрогнул на ее лице.

— У меня об этом нет никаких сведений. — Она отхлебнула из стакана. — Возможно, все так и было, как они утверждают. Но я не могу себе представить, зачем это Сэму. Для него все его бывшие жены были как бы мертвы и похоронены. Так было, пока не стали приходить эти угрожающие письма. Я знаю, это дикая идея, но не могли ли они сговориться между собой — все трое, чтобы устроить какую-нибудь каверзу против Сэма?

— Идея дикая и, возможно, реальная, — признал я. — А тот список с их адресами, который вы мне вручили… Кто дал вам их адреса?

— Сэм, конечно. Я думаю, он добыл эту информацию, действуя через своих адвокатов.

— Но Андреа Марко говорила мне, что они переехали из квартиры Линды Гейлен к ней на следующий же день после визита Сэма. Они сочли, что там будут в большей безопасности. И отсюда вытекает, что они не стали бы давать адвокатам Сэма свой новый адрес. Но Сэм все-таки разузнал его и сообщил вам?

— В вашем изложении все выглядит скверно, Рик. Но ведь могли же существовать и какие-то другие объяснения, вполне логичные. А вы уверены, что эти дамы утаили свой новый адрес от адвокатов?

Я криво усмехнулся.

— Вы так настроены, потому что влюблены в него, Соня!

— Не в том смысле, в каком вы понимаете, — холодно возразила она.

— Вы, конечно, могли меня одурачить вчера вечером, когда я вернулся в его артистическую уборную, чтобы забрать список с этими проклятыми адресами, — с вызовом бросил я.

— У Сэма огромный талант. — Ее контральто звучало по-прежнему ровно, она вполне владела собой. — А человек, наделенный большим талантом, нуждается иногда в особом участии и поддержке.

— Возможно, это и не мое дело, — проворчал я. — Но мне бы хотелось, чтобы вы стали его частью.

— А я бы предпочла, чтобы вы занимались только одним: обеспечили безопасность Сэма на следующей неделе. — В глазах ее мелькнула улыбка. — А потом, возможно, мы могли бы и вернуться к этому разговору, не так ли?

— Ладно, — нехотя сказал я. — Вы, без сомнения, — самая прекрасная морковка, которой когда-либо размахивали перед моим ослиным носом. Наверное, в этом все дело.

— Сегодня вечером, скорей всего, с Сэмом поговорить не удастся, — поразмыслив, решила Соня. — После выступления к нему в уборную набьется толпа народу. А потом, вероятно, начнется вечеринка, которая затянется на всю ночь. Почему бы вам не заглянуть завтра утром, попозже, и мы все выясним?

— Почему бы и нет? — Я не мог сказать ей, что в ближайшем будущем Сэму придется свои вопросы выяснять с полицией. — Вы, кажется, переезжаете в Брентвуд? — как бы нехотя поинтересовался я.

Соня кивнула.

— Поэтому я и попросила вас приехать попозже. Чтобы мы успели разложить вещи. У вас есть этот адрес в Брентвуде? Он в том списке, что я вам дала.

— Вы говорили, этот дом принадлежит какому-то вашему приятелю. Я так и не спросил, как его зовут.

— Роджер Хагилл, — небрежно бросила она. — Он мой старый друг. Я, правда, не уверена, что Сэм когда-либо встречался с ним.

— Вот как? — Я озадаченно посмотрел на нее. — А чем он занимается?

— Он богат. Мало кто об этом знает, но он участвует в финансировании самых разнообразных проектов, вкладывает свои деньги в заводы Рейнора по производству пластмассы, Детективное агентство Трашмена и, возможно, еще в какие-нибудь фирмы. А какое это имеет значение?