Эхо проклятия - Андрей Дашков

Пастухи, сидевшие в джипе, очевидно, почуяли неладное. Надо отдать им должное – парни не были тупицами. Но им это нисколько не помогло. Один из них вылез из машины и поджидал нас, опираясь на капот. Здоровенный детина, вдобавок вооруженный крупнокалиберной пушкой, которая выпирала из-под расстегнутой кожаной куртки.

Появление слингера крайне редко обходится без «таинственных и необъяснимых» смертей. Я понял, что и на этот раз не избежать шума. Впрочем, мне уже было безразлично: все равно поднявшаяся волна смыла песчаный замок относительно спокойного существования, сооруженный мной на отмели двадцатого века и простоявший только несколько десятилетий. И когда волна схлынет, не останется ничего – даже обломков.

– Где подруга? – глухо спросил пастух у «Дельфины», едва мы приблизились к нему на расстояние полутора десятков шагов.

Вместо ответа слингер беззвучно прыгнул.

На такое стоило посмотреть. В его прыжке не было грации пантеры. Это вообще находилось за рамками привычных аналогий. Кажется, слингер ничего не знал о гравитации, законе сохранения импульса и человеческой анатомии. Уже взлетев на высоту около двух с половиной метров, он распластал тело Дельфины горизонтально, развернул его правым боком к земле, а затем швырнул в сторону темного силуэта, от которого исходила потенциальная угроза миссии.

В совокупности последовательность едва уловимых глазом движений заняла долю секунды. Я успел разглядеть все это лишь потому, что обладаю кое-какими навыками «быстрого» зрения. Живой снаряд устремился к цели головой вперед с чудовищным ускорением. Меня обдало раскаленным ветром, будто рядом стартовала ракета.

У парня не осталось времени на то, чтобы вытащить оружие. С самого начала у него не было шансов. Пуля не остановила бы слингера, разве что немного подпортила бы маскировку. Пастух получил сильнейший таранящий удар в голову. Чистый лобик Дельфины превратил его лицо в кровавое блюдо.

В результате хорошо тренированное девяностокилограммовое тело было отброшено назад, как тряпичная кукла. Пролетев над капотом, оно пробило лобовое стекло. Каким-то немыслимым образом слингер взмыл вверх, затем мягко опустился на землю позади машины. Некоторое время джип покачивался на рессорах, но заниматься в нем любовью было некому. Две ноги торчали наружу, словно громадные клюшки для гольфа.

На всякий случай я достал пистолет Дельфины, из которого сам недавно получил пулю в грудь, однако это оказалось лишним. Ответных действий не последовало. Слингер одним ударом прикончил двух зайцев. Человек, сидевший за рулем, не задавал вопросов. Его уже не интересовала судьба Ипполиты – и вообще ничего не интересовало. Через боковое стекло было видно, что его бычья шея сломана. Он отправился в ад вместе со своим напарником.

Путь был расчищен. Даже если кто-нибудь заметил ноги, торчавшие из джипа, то вряд ли понял, какое отношение к случившемуся имеют очаровательная девушка и престарелый ловелас, пересекавшие стоянку. Я направлялся к своей машине. Слингер шел рядом со мной. Меня восхищало это жуткое орудие, облаченное в женскую плоть. Если он и дальше будет действовать столь же эффективно, недели нам хватит. Я отдам Лидии то, что ей нужно. А мне вернут Марию – живую или... по частям. На чертовом колесе судьбы я летел в пропасть, но знал, что существует точка, из которой остается только один путь – наверх.

Пока мы ехали по вечернему городу, я думал о том, чем представляется слингеру окружающая действительность. Какой информацией снабжали его человеческие и весьма несовершенные органы чувств? Имела ли она хоть малейшую ценность? Может, тысячи звуков, запахов и ощущений были для него лишь примитивным фоном, загрязнявшим недоступный мне эфир? Он обладал силой, которая действует вне времени и расстояний и означает немыслимую власть. Он был рукой дьявола, засунутой в людской муравейник, чтобы найти одно-единственное насекомое из миллионов. Скольких он раздавит при этом? Подозреваю, что для слингера подобный вопрос не имел никакого смысла.

Отсветы фонарей и сияющих витрин пробегали по бледному застывшему лицу Дельфины. Постепенно оно приобретало черты совершенства. На нем не осталось никаких следов страшного тарана. По-видимому, слингер уже изменил метаболизм. Я поздравил себя с правильным выбором. Моя смертоносная красотка могла дать сто очков вперед любому громиле из дешевых боевиков. А выйти с нею в свет было все равно что пустить хорька в курятник.

Когда мы стояли на перекрестке, она внезапно протянула руку и включила приемник. Улыбнулась, услышав дурацкую поп-музыку. Улыбка тут же погасла. Я понял, что Дельфина еще жива. И снова почувствовал судороги Ключа. Для меня это означало опасность.

Ведя машину, я искоса наблюдал за слингером. Чередование света и тени создавало стробоскопический эффект. Будто что-то стремилось прорваться сквозь границу материальности, воздействуя не на физических посредников, а прямо на восприятие. Любые аналогии выглядели слишком грубыми – подвергнуть слингера анализу было бы с моей стороны непростительной самонадеянностью. Нас разделяла непреодолимая пропасть. Мы находились на разных полюсах бытия.

Я остановил машину перед входом в магазин. Прохожих в этот поздний час было немного. Под ногами мягко шуршали опавшие листья, и казалось, что кто-то подкрадывается сзади. Когда распахнулась дверь расположенного неподалеку артистического кафе, оттуда донеслись музыка и смех.

Я отключил сигнализацию. Слингер вошел в магазин первым. Переступив порог, я с опозданием почувствовал, что в темном помещении кто-то есть. На фоне дверного проема мой силуэт представлял собой отличную мишень, поэтому я инстинктивно сделал шаг в сторону и прижался спиной к стене. Нащупал рукой выключатель, однако не стал нажимать на клавишу. Я выжидал. В данном случае приходилось полагаться только на собственные силы: недавнее жертвоприношение отнюдь не означало, что слингер сделался моим телохранителем.

В темноте раздался хрипловатый смешок Лидии.

– Что-то ты стал нервным, дорогой.

Я включил свет. Она сидела в одном из голландских кресел. Я был абсолютно уверен, что задняя дверь, ведущая в переулок, заперта, замки целы, а сигнализация не повреждена.

Ее красота пострадала. Зрачок в правом глазу Лидии вспыхивал с механической размеренностью. На месте левого глаза зиял кратер, обрамленный застывшей кровавой лавой. Это тело получило значительные повреждения, и, похоже, демон-таола не слишком заботился о его восстановлении. От громилы шофера и «серебряного призрака» вообще не осталось ничего, кроме моих воспоминаний.