Инфер 5 - Михайлов Дем

– Я выдержал сто ударов арматурой, – прошелестел за нашими спинами старик.

– Гулп! Гулп! – задыхаясь, выдохнул пленник.

Его выпученные и наливающиеся кровью глаза молили о пощаде, но в то же время правая рука пыталась вбить мне тесак в ребра. Отбив его оружие, я успокаивающе улыбнулся и сказал чистую правду:

– Отпускаю, – произнес я, вздергивая добычу на ноги и нахлобучивая ему на голову свою шляпу.

Развернув за плечи, пнул в жопу, вышвыривая на прибрежный солнцепек. Пусть живет…

Резкий треск… над подошедшей почти вплотную баржей поднялся едва заметный дым… отпущенный мной гоблин рухнул на колени и схватился за выросший из яиц стальной шип. За его пробитой насквозь жопой лязгнул раскрывшийся зонтиком наконечник гарпуна. Последовал рывок приделанного к штырю троса, и гоблина потащило в море под гул набирающей обороты лебедки.

– А-А-А-А! А-А-А-А! – над побережьем зазвучал протяжный запоздалый вой. – А-А-А-А…

– Охренеть, – буркнул я, наблюдая за происходящим из палатки шелестящего старика. – Ты видел? Хера себе вы тут от глистов чистите…

– Я выдержал сто ударов… Замрод был справедлив… так сказали люди… я выдержал сто ударов…

– А чего не отомстил? – поинтересовался я, глядя, как орущего гоблина затаскивает в океан.

Секунда… и в бьющееся в волнах тело вцепились сначала осклизлые вспухшие руки, а затем и зубы здешних падальщиков. Лопающаяся расходящаяся кожа, обнаженное мясо, льющая на белесые жадные хари кровь… шесть когтистых пятерней дружно растягивают в стороны ягодицы, наружу лезет требуха…

– Не жрать, суки! – усиленный микрофоном голос с баржи отличался от того, что сделал мне приглашение поговорить. – Это моя добыча! Не жрать! Отплачу крабовым мясом! Не трогать! Я убил Влупа! Я убил Влупа! Я отомстил!

– Замрода не так легко убить. – старик уставился на меня, его челюсти механически двигались, перекатывая в слюнявом рту крохотную зеленую крошку. – Я выдержал сто ударов… у Замрода два сердца…

– Ну да… а жоп сколько?

– У него глаза на затылке…

– Ага…

– Он быстр… очень быстр…

– Чем еще напугаешь, старик?

– Я выдержал сто ударов… Меня держали четверо… Замрод бил… мне бы достать хоть одного – и титановые врата рая откроются предо мной без скрипа… я нащупаю мягкие сочные сиськи небесной девы…

– Ага… так достань…

Продолжить интересную беседу не дали – над водой зазвучал переполненный злобой рык:

– Кепос! Сука! Кто разрешил?!

Второй оратор не замедлил с ответом, и на этот раз я услышал в его голосе не ярость и радость, а испуг насравшей на рожу спящего хозяина собаки, что знает – наказание неизбежно:

– Он убил мою Тувочку! Убил Тувочку! Я отомстил! Мое право! Мое праздничное право!

Щелк…

Этот странный звук нельзя было обозначить иначе… он пришел в уши именно резким щелчком кнута… И в ту же секунду виднеющаяся над баржей голова крикуна взорвалась или даже лопнула как спелый гнойник. Обезглавленное тело взмахнуло руками и рухнуло за борт. Над водой поднялся и закачался у борта пустой гарпун с редкими мясными лоскутами.

– Вот ДЕРЬМО! – вздохнул раздраженный голос. – СУКА! СУКА! ДОЛБОСУКА! Эй! Выпейте за дохлого Влупа! Зилрой и Зилра угощают каждого из Сорокушки! Сто граммов за наш счет! Пейте! Пейте залпом как пережившие ядерный апокалипсис! Смерть мутантам! Смерть мутантам! Смерть мутантам!

– СМЕРТЬ МУТАНТАМ! – взорвался ответкой весь лагерь.

– Я выдержал сто ударов… – прошелестел покачивающийся старик.

– Смерть суке Влупу и мутантам! – закривлялась выскочившая на пляж почти голая девка с отвисшими сиськами. – Влуп сдох! Я срала ему в душу! Я ХЫК!.. – покачнувшись, она, чтобы не упасть, сделала пару шагов вперед, оглянулась, с недоумением потрогала торчащую из жопы рукоять тесака и, прерывисто взвизгнув, упала.

– А че? – пробормотал я. – Мы не хуже сучьих гарпунеров…

– Я выдержал сто ударов…

– На. – уложив перед стариком заряженный обрез, оставив при себе только ножи и короткое копье, я прикрыл подарок краем тряпья. – Отомсти. Любому фуриру в харю.

– Почему там Кросса с тесаком в жопе лежит? – удивился безликий голос с башни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Выйдя на солнцепек, я в несколько шагов добрался до дергающейся Кроссы, вырвал оружие, попутно вбил ей в затылок копье и хорошенько поворочал, делая мозговое смузи. Закончив, отступил, позволяя вылезшим мутантам прибрежной полосы забрать добычу.

– Зачте-е-е-ется… безымянный… – прохрипел мутант с безглазым оплывшим лицом. Черные выпяченные губы не могли скрыть темных клыков и распухший оранжевый язык. – Зачте-е-ется…

– Я Оди.

– Оди… кормилец О-о-оди…

Мясной коктейль со вскрытой скорлупой утащили. Еще через секунду я вернулся в укрытие и широко улыбнулся, увидев, как поднявший дробовик старик нажимает спуск.

Грохнуло.

Всплеснувший руками фурир поймал хлебалом двойной выстрел и рухнул. Отдача выбила дробовик из старческих рук, приклад разбил ему лицо. Заваливаясь, плюясь кровью, старик улыбался:

– Я выдержал…

– Точно…

– Я пошел мять сиськи девы…

– Давай, – буркнул я, забирая с тела еще живого фурира пистолет и проверяя магазин.

– Влуп! Дружище! Ты живой! Так… Все замерли! Все, сука, замерли! Если еще кто-то решит отомстить… он пожалеет! Влуп нужен нам!

– Задрали вы с этим Влупом, – прорычал я, добивая полудохлого фурира. – Я Оди!

Меня никто не услышал. Зато голос с башни заливался постъядерным соловьем:

– Жду тебя! Прыгай в баржу – и к башне! Управление там ерундовое. А тангтары тебя не тронут – ты их накормил. Никакой ловушки, дружище Влуп. Ее и в прошлый раз не было – долбаный Кепос мстил за свою девку с огромным членом. Ты ее зарезал… и булки Кепоса осиротели… сам понимаешь – жопная любовь трагична… Да? Или я перебрал с пылью ковалькиса… Оди! Жду тебя! Выпьем!

– Попытка два, – буркнул я вставая.

Глянув на умершего старика, я забрал разряженный дробовик и снова шагнул на песок залитого солнцем побережья.

* * *

Голос с башни не соврал – тангтары меня не тронули. Плывя к покачивающейся на волнах барже, окуная лицо в воду, я видел уродливые тела измененных генетическими манипуляциями гоблинов. Не сказать, чтобы их было много. Сидя на светлом песчаном дне, они запрокинули уродливые головы и провожали меня взглядами или движением безглазых лиц. Ноги и задницы на песке, руки подняты и колышутся вместе с водорослями, несколько безруких жадно хватают ртами кровавые куски из рук кормящих.

Выскочив из воды по пояс, я уцепился за свисающую с кормы веревку и вытащил себя на палубу. Присев за пристройкой, вытряхнул воду из пистолета, вслушиваясь в мертвую тишину, подкрашенную кровавыми пятнами и мозговой жижей. Ничего не услышав, глянул на берег и увидел стоящего у самой кромки воды Замрода. Он стоял бесстрашно, заложив руки за спину, глядя лишь на меня, не обращая внимания на копошащихся у его ног тангтаров, что утаскивали в воду еще два мертвых тела – отомстившего старика и фурира со снесенной дробовым зарядом харей. Демонстративно медленно сняв черные очки, он провел пальцем по красной от крови щеке и показал палец мне. Стоящие за его спиной прилипалы дружно закачали головами, застучали кулаками о ладони, принялись чиркать пальцами по горлам, всеми силами показывая, насколько большую ошибку я совершил, пролив кровь самого Замрода. Один от избытка чувств присел и схватился за лысую голову. И тут же поймал горестным хлебалом окровавленный кулак Замрода – тому явно не понравилось тыловое театральное представление. Получив критику, надсмотрщики разбежались. Последним с берега ушел больше не глянувший на баржу Замрод. Вдалеке над центральной площадью заиграла ритмичная музыка, следом послышались ликующие вопли сборщиков, ожидающих праздничные сто граммов самогона. Смакендритт продолжается!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Фыркнув, я стер с лица остатки жгущей солнечные ожоги воды и нырнул в открытую дверь невысокой рубки. Одного взгляда хватило, чтобы понять – управление здесь действительно проще некуда. И долго изучать его не потребовалось – оглядев скудные органы управления, я ткнул кнопку с рисунком двуглавой башни и вышел. Рыкнувшая мотором баржа начала разворачиваться. Судя по солнечным панелям и смутно знакомым обводам корпуса, можно смело утверждать, что баржа на электрическом ходу. Но ревела она так, будто ее толкали вперед движки внутреннего сгорания. Из кормы вырывался серый дым. Принюхавшись, я уловил запах озона и чего-то фруктового. Это точно не гарь сгораемой солярки.