Охотник - Джон Хантер

Я присел и задумался. Сначала я хотел забраться на дерево, чтобы определить местонахождение по солнцу, но пробраться через четырехдюймовые шипы было невозможно. Можно было идти обратно по собственным следам к Тсаво, но на это потребовалось бы много времени. Провести ночь в кустах мне совсем не хотелось. Я решил рискнуть и пройти к югу.

Когда наступила ночь, я был еще в кустах, понимая, что заблудился окончательно. Я с трудом пробирался вперед, не смея остановиться, так как боялся, что без воды в этих бесплодных кустарниках не проживу и одного дня. Вдруг из чащи выбежали вспугнутые носороги. Они пробежали мимо меня со скоростью экспресса. То, что они не задели меня, было чудом. Когда наступил рассвет, я чуть не падал от изнеможения, а выхода из кустарника не было видно.

Через несколько часов я опять наткнулся на свои следы. По собственным следам не было смысла возвращаться, поскольку я бы не дожил до того момента, когда мне удастся распутать свои следы. Я шел и шел, пробиваясь через бесконечные заросли. Нередко я натыкался на носорога, стоявшего у колючего дерева. Если носорог убегал, я его не трогал. Если же он бросался на меня, я стрелял, так как был слишком слаб, чтобы бежать и увертываться от него. Я оставлял их мертвыми, не трогая ни рогов, ни шкур, несмотря на то, что рога носорога ценились выше, чем слоновая кость: фунт стерлингов за фунт.

Снова наступила ночь, а я все еще блуждал в полубредовом состоянии по кустарнику. Увидев что-либо в темноте, я стрелял. Когда вновь наступил рассвет, я совсем потерял голову. Помнится, что ветки колючих деревьев били меня по лицу, когда я, шатаясь, пробивался сквозь кусты. Я уже совершенно не понимал, что делается вокруг, и умер бы в тот же день, если бы случайно не наткнулся на водопой носорогов — вонючую яму липкой жижи и грязи, полную помета. Я припал к этой яме и пил, пока не напился досыта. Пролежав у водопоя пару часов, я почувствовал себя лучше и возобновил свой путь. Но мое положение не изменилось. К утру я дошел до отчаяния от голода и чуть ли не до бешенства от жажды. Я чувствовал, что теряю разум, и едва держался на ногах, пробираясь через бесконечные кустарники. У меня кончились патроны, когда я вдруг столкнулся с носорогом. Мне пришлось уступить дорогу. Чтобы обойти животное при моей слабости, я потерял чуть ли не час времени. Это очень задержало мое продвижение.

Вдруг сквозь кустарники замерцало что-то, похожее на серебристую волну. Оказалось, что это телеграфные провода, которые шли от железной дороги к горе Кьюлу. Я стал пробиваться сквозь кустарник по направлению к проводам, все еще опасаясь, что это плод моего бредового воображения. Дойдя до телеграфных столбов, я упал на колени и зарыдал. Я был спасен. Мне оставалось лишь идти по телеграфным проводам к горе Кьюлу, чтобы выйти к лагерю.

Восстановив свои силы после этой прогулки, я остался в Найроби. Я уже имел неплохую репутацию охотника-профессионала, и меня часто приглашали на танцы. На одном из таких вечеров я познакомился с мисс Хильдой Бэнбури, дочерью владельца музыкального магазина в Найроби. Хильда показалась мне самой милой и нежной из всех девушек, с которыми я встречался. Казалось, что и я не был ей противен. Я был самым счастливым человеком, когда она ответила мне «да» на мое предложение стать госпожой Хантер.

Взяв на себя ответственность за судьбу этой замечательной девушки, я решил перевернуть новую страницу в своей жизни и раз навсегда покончить с профессией охотника, связанной с риском и неуверенностью. В Шотландии умер один из моих родственников, оставив мне в наследство небольшое состояние. Я решил заняться извозным делом. Найроби стал быстро расти, и там появился большой спрос на товары. Вложив свои деньги в мулы, лошадей и повозки, я занялся перевозкой грузов для переселенцев. Однако, не смотря на то, что я много работал, делец из меня вышел плохой. Через год я обанкротился и потерял все деньги до последнего пенса.

Когда я сказал Хильде об этой беде, она, несмотря на то, что ожидала ребенка, восприняла это сообщение очень спокойно.

— Джон, — сказала она весело, — я ожидала этого. Ведь ты же не родился дельцом. Теперь, когда мы потеряли деньги, ты можешь вновь заняться профессиональной охотой. Ты же всегда хотел быть охотником-профессионалом. Не так ли?

Когда в тебя верят так, как верила в меня жена, что остается делать? Я пошел к своему другу — профессиональному охотнику, американцу Лесли Симпсону. Когда Лесли услышал, что я хотел бы сопровождать партию охотников-спортсменов и что мне сейчас требуется работа, он потер свой подбородок.

— В город, — сказал он, — прибыли два американца. Это охотники-спортсмены, которые ищут проводника через равнину Серенгети. В глубине этого района огромный потухший вулкан, называемый Нгоронгоро. Говорят, что в кратере вулкана столько дичи и зверей, сколько ни один охотник не встречал за всю жизнь. Насколько мне известно, ни один настоящий сафари[10] никогда еще не пересекал равнину Серенгети. Правда, несколько охотников, промышляющих слоновой костью, бывали там. Более того, некий странный человек по имени капитан Херст будто бы имеет там дом. Я уже говорил американцам, что не знаю, кто бы мог их туда провести, но если ты хочешь, то можешь взяться за это дело.

Я поблагодарил Лесли и поспешил домой, чтобы сказать Хильде о том, что я вновь начинаю карьеру профессионального охотника и гида.

Глава четвертая

Сафари через равнины Серенгети

На следующий день я встретился со своими американскими клиентами в номере гостиницы, где они проживали. Это были рослые добродушные ребята, удачливые бизнесмены из западной части Соединенных Штатов.

— Кептен, нам бы хотелось, чтобы вы нас провели в нетронутую местность, где звери еще не выбиты, — объяснял один, в то время как другой кивал головой, подтверждая свое согласие. — Мы приехали сюда поохотиться и не боимся трудностей, лишь бы получить первосортные трофеи.

Если не считать Лесли Симпсона, это были первые американцы, с которыми мне пришлось встретиться. Их манера говорить в нос резала слух, хотя мой картавый шотландский говор, вероятно, был для них не менее странным. Жаргон, на котором они говорили, был совершенно бесподобен. После часовой беседы я уже говорил, ну! еще бы! да это замечательная идея! Вернувшись домой, я обратился к Хильде:

— Кажется, все о'кей.

Она глянула на меня с удивлением, а я не мог понять — почему.

Мои клиенты горели желанием поскорее прибыть в Нгоронгоро. Я им честно сказал, что ничего не знаю об этом месте, но если судить по слухам, то в кратере вулкана диких животных водилось больше, чем во всей остальной Африке. Я беспокоился, как мы пройдем в сухой сезон Серенгети — бескрайнюю, полупустынную равнину, простирающуюся на сотни миль через Южную Кению. Я не имел понятия, где расположены колодцы, где какие животные водятся, чтобы, охотясь на них, добывать пищу для носильщиков. Я предупредил американцев, что дорога в крытых фургонах, запряженных волами, будет тяжелой, а возможно и опасной. Однако мои предостережения лишь раззадорили их.