Детсадовская история - Лариса Светличная

— Это марш композитора Джузеппе Верди из оперы «Аида».

— Тебе что сказали сделать?! — гаркнула на него Нина Семеновна. — Привести в зал младшую группу! Вот иди и приведи! А не влезай в разговоры старших!

Данил убежал, а она горестно покачала головой ему вслед:

— Совсем подготовительная группа без воспитателей от рук отбилась.

Седа Самсоновна положила передо мной набор цветной бумаги и ножницы.

— Быстро сделай на ширме лес, пока дети не пришли.

— Как?

— Говорю же — быстро! Ширма серая, а нужен лес, вся сказка в лесу. Давай быстрей!

За пять минут до прихода детей я успела вырезать из зеленой бумаги несколько крон деревьев, из коричневой — стволы, даже несколько цветочков, и все это прикрепила булавками на ширме. Дети остались довольны спектаклем, хотя музыка, которую я играла, была совсем не детской. По ходу действия иногда звучал голос Данила: «Это же «Принцесса Турандот»!», или «А это из «Ивана Сусанина»!». После заключительных бурных аплодисментов мы вышли и раскланялись. Подготовительная группа опять принялась двигать стулья и ширму и разводить по группам младших детей.

— Вам понравилась сказка? — спросила я у детей старшей группы.

— Да, очень!

— Дети, а о чем была сказка?

— Не знаем, нам воспитатели не сказали!

Нда, вот как. Надо рассказать. Все просто: Красная Шапочка пошла к бабушке… Я вдруг забыла про детей. Почему в голове засела бабушка? Какая бабушка? Убитая Софья Никитична была пожилой… Я выбежала из зала и, стараясь не наступить на детей, побежала в кабинет медсестры.

Настасья Глебовна с уборщицей Светой любехонько сидели в медкабинете и обсуждали конструктивные особенности летающих тарелок.

— Извините, что прерываю, но я случайно узнала, что вчера убили сторожа, а у нее родственники есть? Дети, внуки?

Вот так вот. Не хотите мне говорить, молчите все, так я спрошу открытым текстом.

— Зачем тебе? — с подозрением спросила медсестра.

— Давайте скинемся на похороны, окажем семье материальную помощь.

Услышав про деньги, обе собеседницы сникли.

— Она была одинокая, у нее никого не было и деньги отдавать некому.

— Нехорошо как-то, все-таки сотрудница, — не отступалась я.

— Успокойся, Людмила. Она тут просто подрабатывала. Основное место работы у нее было другое.

— Какое?

— Не знаю. Денег не дадим, — закончила разговор медсестра.

Все равно придется проводить опрос еще раз. Что-то я упустила в разговоре с детьми. Что там у нас дальше по распорядку и плану воспитателя? Высаживание цветов вдоль забора? Вот будем высаживать и беседовать. Вручив детям по маленькой лопатке и ведру, я вывела их во двор и задумалась о том, где же взять цветы или рассаду.

— Куда это вы таким табуном да еще с лопатами пошли? — поинтересовалась Нина Семеновна, которая тоже выводила на прогулку свою старшую группу.

— Цветы сажать. Только где их взять?

— Негде взять. А дерево вам подойдет вместо цветов?

— Подойдет! Где оно?

— Сейчас выдерну.

Воспитательница подошла к клумбе и твердой рукой выдернула из нее маленькое деревце. Оно, конечно, на цветочной клумбе было не к месту, но вот так взять и выдрать! Хотя, как я уже убедилась, воспитатели принимают любые решения быстро и без колебаний.

— Бери! Дети, сейчас вас Людмила Николаевна будет учить беречь родную природу.

— Спасибо! Дети, идем к забору сажать дерево!

Дети непонимающе посмотрели на нас, но решили, что логика взрослых не поддается объяснению. Иначе как расценить наш странный поступок. И какая разница дереву, где расти, тем более оно само уже выросло на клумбе. Мы понесли поникшее дерево к месту его новой долгой и счастливой жизни. По дороге дети тихо и печально пели: «Во поле береза стояла». После слов: белую березу заломаю, Женечка спросила, зачем ее ломать. Я выкрутилась, ответив, что береза — лекарственное растение.

— Теперь копайте яму! — сказала я, когда мы пришли к забору. Не самой же ее копать?

Дети принялись ковырять лопатами землю в указанном месте.

— Представляете, у меня день рождения тридцать первого декабря, и родился я тоже тридцать первого декабря. Вот совпадение! — поделился со мной Кирилл.

— Копай яму! — напомнила я ему, но он не хотел.

— А знаете, почему я не загорелый?

— Почему?

— Я бегаю очень быстро, меня лучи догнать не успевают!

— Яму копай!

— А знаете, как меня мама называет?

— Как?

— Большой парень!

— Все дети копают яму!

Томочка, быстро сообразив, что можно отлынивать от работы, разговаривая с воспитателем, бросила лопату и подошла к нам.

— Я красивая? — спросила она.

— Красивая, — сразу ответил дамский угодник Кирилл. — Ты блондинка.

— Я уже скоро буду каштанкой!

— Так! Что там с ямой? — строго спросила я, пока все не побросали лопаты, а то дерево засохнет.

— Выкопали! — доложили дети.

Ну, что они тут разворотили. Я оценила яму. Не очень глубокая, но сойдет. А что это за деревяшка торчит?

— Дети, дайте-ка мне лопату!

Я присела на колени и сдвинула детской лопаткой сгнившую доску на дне ямы. Этого быть не может! Невероятно!

— Дети, хватайте лопаты, ведра, и бегом в группу!

— А дерево брать?

— Да не знаю я! Бежим!

Янек все-таки потащил за собой дерево.

В группе я посадила детей на стулья и стала резать на кусочки белую простыню. Я самая первая успела добежать до кастелянши и взять под расписку целых две списанные простыни. Седе Самсоновне и Нине Семеновне достались по одной, но я обещала поделиться.

Минут через двадцать ко мне пожаловала делегация детей из подготовительной группы.

— Мы уже все бирки с именами и адресами на одежду пришили! Нам повара помогли и Настасья Глебовна!

Дети продемонстрировали пришитые на все предметы одежды белые тряпочки с анкетными данными. Не хватает татуировки на руке с номером, как в концлагере. Я, зато, успела подписать все тряпочки и даже пришила двоим — Томе и Янеку, который затащил дерево в группу и поставил его в мусорное ведро в туалете.

— Мы пришли вам помочь, и иголки с нитками принесли! — сказала Лерочка.

— Очень хорошо, пришивайте быстрее. Данил, сходи на кухню, спроси, когда получать сухой паек.

Уйти он не успел, потому что в группу заглянули саперы.

— И эти тоже сидят! Никого из сада выгнать не можем!

— Не уйду! — взвилась я. — Мне еще двадцать восемь бирок надо пришить!

— Чего, совсем больная! Выводи детей! Там ящик со снарядами!

— Ну и что?

— Как что?! Взорвемся сейчас!

— Если за столько десятилетий с войны снаряды не взорвались, то еще час потерпят! Меня начальство с работы выгонит, если я план эвакуации сорву! Мне еще сухой паек получать, в пакеты раскладывать и всем родителям звонить!

— Все одно и то же твердят! Как будто наизусть выучили!

— Да, выучили. Помогите лучше бирки пришивать!

— Вот недаром я с детства учителей не люблю! — проговорил один, подхватив двоих детей на руки.

Зашли еще люди и стали брать детей на руки и убегать. За ними заглянула Людмила Васильевна.

— Я не успела бирки пришить! — покаялась я.

Она что-то промямлила и предложила тоже убегать, что я и сделала, прихватив с собой не пришитые бирки и нитки с иголкой, на улице пришью. Через пять минут весь детский сад снова сидел в уже обжитом утром скверике неподалеку.

Я совершенно искренне ревела, а все меня успокаивали и опять поили компотом. Я почти всю ночь не спала, меня Янка расстроила, теперь с утра и до вечера вожусь с маленькими детьми. Они своими неожиданными поступками уже довели меня до нервного тика за каких-то полдня. И я еще имела совесть гневить богов и ругать своих студентов! Меня за это боги и наказали. Точно! Кому-то, наверное, пообещала поставить зачет автоматом и забыла. Я уже раскаиваюсь и обещаю впредь исправиться. Да чтобы я еще хоть раз в жизни о студентах плохо подумала! Ни за что на свете! Они самые замечательные в мире! Не подготовятся к семинару? Ну и ладно, сама им что-нибудь расскажу. Не выучат заданные темы? Ничего страшного, перенервничали, бедные, учиться тяжело.

Не понимала я раньше своего счастья! Работать со студентами — самое большое счастье на земле! Их не надо кормить с ложечки, выгуливать, высаживать на горшки, пересчитывать по головам каждые пять минут и постоянно думать, не зарежут ли они друг друга прямо на лекции. Хотя с горшками я не права, моя средняя группа — уже большие дети, это малышей на горшки сажают. Но жизнь непредсказуема, доведется и с младшей группой поработать. Нет, не доведется, остановила я себя, до пятницы просто не доживу. Если своей смертью от инфаркта не помру, то застрелюсь добровольно. Пистолет поищу завтра, сегодня уже не могу. Найду обязательно или в шкафчиках, или в ящике с игрушками, или в унитазе, а не найду, так откопаю на участке, что мне стоит!