Лига запуганных мужчин - Рекс Стаут

Сразу же после обеда Вульф, как он и намеревался заранее, отправился наверх в свою комнату, — это входило в его вечернюю программу. Я несколько минут посовещался на кухне с Фрицем и тоже пошел наверх, чтобы переодеться. Я выбрал серый костюм в мелкую клетку, который, пожалуй, лучше всего сидел на мне из всех костюмов, когда-либо бывших у меня, голубую рубашку и темно-синий галстук. По пути вниз я заглянул в комнату Вульфа, расположенную на том же этаже, чтобы кое о чем его спросить. Он сидел в обитом ковром кресле под торшером с одним из романов Чейпина в руках, поэтому я остановился и подождал, пока он не отметит карандашом абзац в книге.

Затем я спросил:

— Что если некоторые из них прихватят с собой что-либо неподходящее, например юриста? Должен ли я впускать ЭТО в дом?

Он кивнул, даже не взглянув на меня. Я спустился вниз в кабинет.

И тут примчался первый. Я предполагал, что их подразделение не начнет построение раньше девяти, однако до девяти оставалось еще минут двадцать, когда я услышал, как Фриц прошел через холл и открыл парадную дверь. Потом щелкнула задвижка, и Фриц впустил первую жертву. Жертве явно пора было побриться, у нее были мятые брюки и растрепанные волосы. Светло-голубые глаза бродили вокруг, пока не остановились на мне.

— Черт возьми, — провозгласил он. — А ведь вы не Ниро Вульф.

Я это подтвердил и открыл ему, кто я такой. Даже не подав мне руки, он вещал:

— Знаю, что пришел на это сборище слишком рано. Я — Майкл Эйерс из «Трибюн», занимаюсь городскими новостями. Я сказал Оджи Рейду, что сегодня вечером мне нужен выходной, собираюсь организовать охрану своей жизни. По дороге я заглянул кое-куда на пару стаканчиков, но тут мне пришло в голову, какой же я дурак, ведь здесь тоже вполне может найтись какая-нибудь выпивка. Я не имею в виду пиво.

Я спросил его:

— Джин или джин?

Он ухмыльнулся.

— Один-ноль в вашу пользу. Скотч, пожалуйста. И не тратьте сил и времени на его разбавление.

Я подошел к столу, который мы с Фрицем разместили в нише, и налил ему виски. Про себя я подумал: «Да здравствует Гарвард, студенческий рай, а жизнь у студентов веселая, и т. д.» Я также подумал, что с ним вполне могут быть неприятности, если он начнет вести себя слишком шумно, однако если я откажусь удовлетворять его отвратительные низменные желания, будет еще хуже. А поскольку я помнил банковские справки чуть ли не наизусть, я знал, что он проработал четыре года в «Пост» и три — в «Трибюн» и что он зарабатывает 90 долларов в неделю. Газетчики — вообще моя слабость, я никогда не могу избавиться от ощущения, что они знают такие вещи, о которых я и понятия не имею.

Я налил ему еще стаканчик, он схватил его обеими руками и сел, заложив ногу на ногу.

— Скажите-ка мне, — спросил он, — правда ли, что Ниро Вульф выступал в роли евнуха в одном из каирских гаремов, а свой жизненный путь начал с того, что собирал у женщин благодарственные отзывы о зубной пасте «Пирамида»?

И я, как осел, на какие-нибудь полсекунды ему поверил.

— Послушайте, — сказал я ему, — Ниро Вульф — это тот… — но тут я остановился и засмеялся. — Ясное дело, только он был там не евнухом, а верблюдом.

Майкл Эйерс кивнул:

— Это меняет дело. Я бы сказал, что теперь мне понятно, почему верблюду так трудно пройти сквозь игольное ушко. Ниро Вульфа я никогда не видел, но слышал о нем и видел иглу. Можете к этому что-то добавить?

Добавить мне пришлось еще один стаканчик выпивки для него, прежде чем появились следующие клиенты. На этот раз их было двое, Фердинанд Бауен, биржевой маклер, и доктор Лоринг А. Бертон. Я вышел в холл, чтобы встретить их и таким образом отвязаться от Майкла Эйерса. Бертон был крупный, красивый, хорошо одетый мужчина, держался он прямо, но не чопорно, зато с сознанием собственного достоинства. У него были темные волосы, черные глаза и усталый рот. Бауен был среднего роста и какой-то усталый. Он был одет в черное и белое. И если бы у меня появилась охота повидать его как-нибудь вечером (почему-то мне показалось, что такой охоты у меня не появится), мне пришлось бы отправиться в театр и поискать его в фойе. У него были маленькие ноги в изящных лаковых туфлях и изящные маленькие женские руки в изящных маленьких серых перчатках. Снимая пальто, он так далеко развел руки, что мне пришлось отойти в сторону, чтобы он не попал мне в глаз. А людей, которые подобным образом ведут себя в закрытых помещениях, я просто терпеть не могу. Я считаю, что их, например, нельзя пускать в лифт, однако я их вообще не люблю где бы то ни было.

Я провел Бертона и Бауена в кабинет, объяснил, что Вульф вот-вот спустится, и указал им на Майкла Эйерса. Тот назвал Бауена Фреди, а Бертона — Лорелей и предложил им выпить.

Фриц привел следующего, Александра Драммонда, цветочника, опрятную маленькую уточку с тонкими волосиками, единственного из них, кто уже раньше побывал в доме Вульфа. Несколько лет назад он приезжал с группой цветоводов после заседания какого-то общества полюбоваться орхидеями. Я сразу его вспомнил. Потом почти одновременно прибыли: Прэтт из политического клуба Таммани, Эдлер и Кейбот — адвокаты, Коммерс — ведущий аукциона из Филадельфии, Эдвин Роберт Байрон — главный редактор журнала, Огастес Фаррел — архитектор, и парень по имени Ли Митчелл из Бостона, который сообщил, что он представляет обоих банкиров, Колларда и Гейнса. От Гейнса он привез письмо. Если считать Колларда и Гейнса, то в десять минут десятого получилось в сумме двенадцать человек. Разумеется, все они знали друг друга, однако едва ли можно было утверждать, что они чувствовали себя по этому поводу достаточно радостно, не исключая и Майкла Эйерса, который мрачно прохаживался с пустым стаканом в руке. Остальные по большей части сидели и вели себя, как на похоронах. Я подошел к столу Вульфа и дал знак Фрицу тремя короткими звонками. Спустя пару минут я услышал слабое гудение лифта.

Дверь кабинета открылась, и все обернулись. Вошел Вульф. Фриц закрыл за ним дверь. Он, колыхаясь, проплыл половину пути к своему письменному столу, повернулся и сказал:

— Добрый вечер, джентльмены! — Подойдя к своему креслу, он встал так, чтобы задней стороной колен касаться края сиденья, руками оперся на подлокотник и опустился в кресло.

Майкл Эйерс старался привлечь мое внимание, размахивая стаканом и восклицая:

— Эй! Евнух и верблюд!

Вульф слегка поднял голову и с одной из своих лучших интонаций произнес:

— Вы хотите предложить это в качестве дополнения к перечню личного зверинца мистера Чейпина?

— Кто? Но я предлагал…

Джордж Прэтт одернул его:

— Майкл, заткнись!

Архитектор Фаррел схватил его и подтолкнул к стулу.

Я подал Вульфу список с указанием присутствующих, он пробежал его глазами, поднял голову и заговорил:

— Я рад видеть здесь мистера Кейбота и мистера Эдлера. Оба они, как я вижу, адвокаты. Их профессиональные знания и тренированные умы предохранят нас от вульгарных ошибок. Я также отмечаю присутствие мистера Майкла Эйерса, газетчика. Поскольку он один из вас, я хотел бы мимоходом заметить, что если вы хотите избежать предания гласности…

Майкл Эйерс пробурчал:

— Я не газетчик, я репортерский гончий пес. Я брал интервью у Эйнштейна…

— Насколько вы пьяны?

— Какого черта, откуда вы это взяли?

Брови Вульфа поднялись вверх:

— Джентльмены?

Фаррел успокоил его.

— Майкл в порядке. Не обращайте на него внимания. Майкл вполне олл-райт.

Джулиус Эдлер, адвокат, фигурой напоминающий острие карандаша, а лицом — продавца или клерка, поспешил вмешаться:

— Я бы сказал, что да. Мы отдаем себе отчет, что это ваш дом, мистер Вульф, и что мистер Эйерс находится под газом, однако в конце концов вы позвали нас сюда, как нам кажется, не для того, чтобы наказывать за наши страстишки. У вас есть что нам сообщить?

— Конечно…

— Меня зовут Эдлер.

— Да, мистер Эдлер, ваше замечание свидетельствует о наличии того, что, как я и предполагал, станет главным препятствием к достижению договоренности между нами. Я отдаю себе отчет, что вначале вы будете относиться ко мне недоброжелательно. Все вы крайне обеспокоены, а испуганный человек автоматически настроен враждебно и готов защищаться. Все и вся кажутся ему подозрительными. Я знал, что вы будете смотреть на меня с подозрением.

— Глупости, — заявил Кейбот, второй адвокат. — Мы вовсе не напуганы и ни в чем вас не подозреваем. Если вы намерены нам что-то сказать, говорите.

Я представил его:

— Мистер Николас Кейбот.

Вульф кивнул.

— Если вы не напуганы, мистер Кейбот, тогда нам не о чем дискутировать. Причем в буквальном смысле. Вы вполне можете разойтись по домам.

Вульф открыл глаза и медленно оглядел одиннадцать лиц перед собой.