Наши беседы - Юрий Фёдорович Куксенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Допустим, что Узловская церковь и согласится с автором, что до 13 августа 1961 года она была невозрожденной. И то едва ли. А сами братья Совета Церквей, уверовавшие до 1961 года в зарегистрированных общинах? Выходит, они тоже родились в «конченых» церквах и были мертворожденными? Значит, они не переживали радость спасения, не имели Духа Святого, формально вступали в завет с Господом посредством крещения и не испытывали никаких благословений? Мне страшно за верующих, у которых такое прошлое. Не удивительно, что ни в статьях, ни в проповедях, ни в беседах они не вспоминают ничего светлого о своем обращении. Жизнь с Христом началась у них только 13 августа 1961 года.
Но мы пойдем дальше. На стр. 9 брошюры автор задает вопрос: «Откуда появился ныне действующий официальный центр ВСЕХБ? Где закладывались его основы, а главное, кем?» И тут же сам отвечает: «Напрасно мы будем думать, что образование его было порождено решением братьев. Он возник не в результате молитв и братских совещаний. Он был образован органами…»
Помню, как-то шли мы с женой на собрание. Спустились с бугорка и слышим позади себя топот. Оглянулись и увидели бегущего за нами старца. Мы посторонились и пропустили его. А зря – надо было его задержать. Старец пробежал еще шагов десять и упал в снег. Мы подбежали, подняли его и спрашиваем: «Что случилось?» Он, еле отдышавшись, говорит: «Разбежался с бугорка и не мог остановиться. Ноги не слушаются…» Мне кажется, автор этой брошюры тоже разбежался с бугорка и не смог остановиться, его тоже «не слушались» ноги. Может быть, он и в самом деле находился в 1944-м среди братьев в Москве и видел, собирались они или не собирались, молились или все делали без молитвы, когда еще два года до этого создавали из себя Временный Всесоюзный Совет для подготовки всесоюзного совещания 1944 года и объединения на нем обоих союзов? Или автор заглядывал в кабинеты НКВД и подслушивал принимавшиеся там решения? Может, он рылся в спецархивах, как это делал Александр Нежный, и что-то там выискал (никто не понял, правда, что) – не знаю. Но я не могу так утверждать. Во всяком случае, прежде чем ставить на лицо «стынущих от холода и голода заключенных служителей в лагерях военного времени» клеймо отступников и тайных сотрудников НКВД автору нужно было бы иметь к тому более солидные основания, чем слухи и домыслы. Иначе могут пригласить нас на суд истории оскорбленные потомки и потребовать от нас действительные доказательства вины их отцов. Мы уже пережили нечто подобное, когда новые поколения пересматривали сфабрикованные дела и возвращали отцам нашим, да и нам самим добрые имена невинно осужденных.
Может быть, при досрочном освобождении из лагерей военного времени будущие руководители ВСЕХБ все же давали подписку о согласии работать на тех или иных условиях?
– Безусловно, какому бы правительству не хотелось, чтобы в руководстве союзами и церквами стояли не какие-нибудь «проходимцы» с темным прошлым, а надежные в политическом отношении советские люди? Еще шла война, огромные территории страны находились под оккупацией, кругом разруха, голод, народные массы возбуждены. Одна искра, одно неосторожное слово – и может разгореться пламя. С освобождающихся территорий плывет масса разного люда. Они побывали в оккупации, в плену, многие идут в церкви, о чем они будут там проповедовать, чему учить? Все это, естественно, беспокоило власти, им было небезразлично, кто будет стоять у руля в союзах и общинах. Они даже хотели иметь письменные или устные заверения о лояльности руководства союзов по отношению к существующему советскому строю и знать, что союзы не будут заниматься антигосударственной деятельностью, но будут направлять ее в рамках закона о религиозных культах и других законов страны. Такие подписки, возможно, давали братья в лагерях военного времени и на свободе при утверждении их на руководящие должности в системе ВСЕХБ, считая, что лучше маленькая свобода, нежели большая тюрьма. Но эти подписки – совсем другое дело. Не надо путать их с подписками о тайном сотрудничестве с властями и предательством братьев, что смешал в кучу автор брошюры. Он пишет: «Есть только одна легализация общин – это установление прежде доверительных отношений с Советом по делам религии и тайного сотрудничества с КГБ». По его словам, все пресвитеры зарегистрированных общин – тайные сотрудники КГБ, предатели. Чудовищней ничего не придумаешь!
И всё же во ВСЕХБ были такие, которые давали подписку о тайном сотрудничестве с властями и честно «отрабатывали» свой хлеб?
– Безусловно, были. И немало. А где и когда их не было? У Христа были 12 близких друзей и один из них – предатель. Одна двенадцатая часть от целого… И во ВСЕХБ, может быть, был такой же процент иуд. Или больше. В Совете Церквей их было не меньше. Если судить по количеству арестов и судов во ВСЕХБ и Совете Церквей, то в Совете Церквей иуд должно было быть во много раз больше. Во ВСЕХБ предатели на каждом шагу, каждый пресвитер – предатель, а предательств нет. Не знаю, что делала вся эта армия предателей. Ни одного предательства, ни арестов, ни судов. Вот бездельники-то! Только даром хлеб ели!
Хороший хозяин давно повыгонял бы их всех с работы! По крайней мере, в Совете Церквей – ни одного предателя, а предательства на каждом шагу – обыски, аресты и суды. Все законспирированные члены Совета Церквей и благовестники по несколько раз отсидели в тюрьмах. Печатные точки издательства «Христианин» не по одному разу были разгромлены. Даже «святое святых» – архивы с секретными документами Совета Церквей и Совета родственников узников ни один раз сотрудники КГБ мешками грузили на свои машины. Вот это работа! Так кто же предавал их? Неужели руководители ВСЕХБ?
В брошюре говорится о том, что само объединение верующих евангельских христиан и баптистов в 1944 году и присоединение братских меннонитов происходило на условиях, диктуемых НКВД. Что вы скажете по этому поводу?
– Я считаю, что
