Цвет ликующий - Татьяна Маврина

Луг весь скосили, махаоны больше не летают, не раздирают небо своим желтым цветом. Около дома козырнул как «змей» один и скрылся.

28.7.38. Утро началось с романсов. Потом ходили с Кат. в местную фабричную баню. Молодые, красивые девки, но загар кусками, желтый, гадкий, какой-то стариковский. Возвращаясь домой по тропочке, нарвались еще на одну деву, которая, прилепив к носу листочек, калит на солнце зад, цвет которого еще не такой желтый, как все остальное. Жалко, К. не было с нами, ему «как мужчине» было бы интересно. К вечеру опять пришли какие-то е… мужики с маленькой собачкой. Собачка с удовольствием ела конфеты. Я ей дам, она из благодарности прижмется и сядет около меня. К. дал — она уселась рядом с ним. Я ходила, торговалась о достройке дома. Нам это совсем не улыбается. Я из-за этого даже плохо спала. А рано утром опять какие-то голоса, возня. Из-за этого спанье затянулось, встали в 10 часов.

29.7.38. День тянулся нудно. К. начал ругать погоду, и гадкое наше житье, и пропащее лето. День такой жаркий, что все забывается кроме своего преющего тела. К. засел безвыходно за «Дадю». Я пошла в овражек с Катериной. Там я ее рисовала голую с зонтиком, писала и обливалась потом. К. все кончил, и пошли на вечернее купание. Кроме купания больше и ходить некуда, не хочется, до чего же некрасива и жалка эта сухая природа. А Ван Гог! Тучки по обыкновению не пролились. Читали прошлогодний дневник за это время. Тогда были дожди!!! и бабочки!!!

31.7.38. Взяли с собой бутылку с медом и пошли в овражек. Вылили все вместе с яблоками на пенек и надрезали бритвой немного березу. Немного погодя прилетел траурман, в плохом сухом пейзаже небольшое черное чудо. Ушли по березовой дорожке. Траурманы от меда дуреют. Я поймала двух. У входа в лес носился быстро, как пропеллером махая крыльями, неведомый бражник. Все, что успела разглядеть — светло-коричневый — похож на молочаевого. Унесся за реку. Три раза прилетал на березу красавец-адмирал. Так и не поймала его, хотя два раза накрывала бесшумно сачком. Но как захочу взять, он улетал. Так что приманка действует по-настоящему, как на Тимошкинском кладбище, и тот же ассортимент. Все это очень интересно. После обеда из бессильных облаков неожиданно собрался дождь и полил потоками. У нас у штепселя вылетела какая-то искра. После ужина взяли у Деда электрический фонарик и пошли опять в овражек. Думали — вот бабок будет — ночниц! Не оказалось — ни одной. На прогулке Коська зажал меня поцелуем и любил меня сзади, в кустах, стоя. Шли домой обнявшись. Я вспомнила наши прошлые тайные свидания. Когда уходили из дома, за кустами был оранжевый серпик луны.

2.8.38. В Москве. Хлопоты. К. пришел и накричал на меня, что я не купила боржому, как хотела. Потом ему стало стыдно. Он зашел в ювелирный магазин и купил пудреницу для меня.

4.8.38. Северяк. Не то «циклон», не то «антициклон». Холодно. По мерзлому голубому небу — наутилусы. Бегут быстро. Пейзаж, как у «Палешан». К. нравится. По лесу ходить хорошо, гнуса нет и не жарко. В поле же просто холодно. Впервые за целый месяц говорится это слово. Бабок нет. Сухая, бедная природа! После обеда опять залезли на чердак. Я особенно люблю К. Поднялось такое пение. Не хотелось кончать. Дописала вчерашний пейзаж. Но получается что-то очень аккуратно, и мне не нравится. Пописала еще старые. Телу жить легче, но красоты нет, и писать мне нечего.

7.8.38. Осуществилась, наконец, давнишняя мечта. Взяв зеркало и альбом в мешок, мы пошли рисовать в лес. Пристроили зеркало. Цвет тела совершенно изумительный. Солнечные блики, конечно, непередаваемы. Потом я писала. Нетерпеливый К. все хочет. И пел один. Писала ню, но плохо.

10.8.38. После обеда К. ушел и провалился на целый вечер. Я сначала сидела в голом виде на диване и читала Гауденштейна, статейки про импрессионизм и экспрессионизм в Германии, из старого журнала, и мне было ничего жить. Часов в 10 начала скучать и чай пить одна. После 12 легла, думая, может, усну, черт с ним. Но, конечно, уснуть не могу, а все слушаю и злюсь. Против воли лезут всякие страхи. И злиться нельзя, вдруг что случилось. Обещал прийти рано, уже час, а нет. Вдруг и вовсе не вернется, и пр. Голова болит. Часа в 2 К. орет с улицы, звонил, звонил, я не слышала. Я рассердилась ужасно. И ругала его в истерике, гнала и «била». Ему смешно и непонятно, а я из состояния благополучия выскакивала в какое-то сумасшествие. Когда болит голова, лучше всего сдохнуть, потому что власть над собой теряешь. К. то ласкается, то ворчит, потом все же поборол меня, запел, и я успокоилась. Хотя впечатление стеклянного чужого человека осталось.

15.8.38. Ночь холодная. На небе ни облачка весь день. Сидели в лесу и разговаривали о Сезанне. К. решил завтра писать акварелью этот лес. После обеда К. полез на чердак отдыхать, я стала писать «Лесную сказку». Приписала ей в виде фона веранду в зелени. Мне понравилось, как вышло, и я полезла тоже на чердак. Вышла новелла XVIII века. Потом оказалось, что мы знакомы. Вечером затеяла акварель. Толстый серый контур — как я делала в Москве на ню — применила на пейзаже. Получилось серебро, но пока что ничего еще не вышло.

16.8.38. Все то же. Пошли с зеркалом и альбомом. Рисовала «Лесную сказку». Я пегая, как леопард. После обеда на чердаке дуэт, мечтательный. Соскочила с чердака и принялась мазать. В полчаса сделала из «Лесной сказки» девушку с зонтиком в леопардовых пятнах. Ну, теперь мне глаза не мозолит, но «Лесной сказки» нет. К. пишет. Пока он одну выдрючивает, я 7 акварелей намахала, из них одна или две — ничего, остальные выбросила. Современную живопись у нас можно определить так — «Омховская живопись». Сезанн + Репин.

17.8.38. На небе облака и ночи теплые. К. зажадничал. Я пела, огорчилась, и К. был гадкий и ругал меня за плохие акварели и страдал от «мировой скорби». Я вечером привязывалась, но он говорит только загадочные слова: «Вы очень близоруки». Так и не объяснил. Идет акварельная мазня.

18.8.38. К. подобрел. А когда покурил вечером (5 папиросок), то стал совсем хороший. После обеда пел очень чудно, но сердито. Вообще от лазания на чердак и пения среди белого дня в окружении дачного садика очень литературно и похоже на картину Фрагонара. Мне очень нравится. По дороге на купанье гонялись за «почтовым рожком», но тщетно. Пейзажи красивые. Увлекаюсь акварелью, но выходит плохо.

19.8.38. Был антициклон. Пошли за «почтовым рожком», но его уже не было. Уехали в Москву после обеда. Вечером у меня не задалось глажение брюк, и я начала ворчать и ругать К., что мне слишком много приходится заниматься хозяйством. Я вспомнила прежнее житье, когда Камов делил со мной эти занятия. Он обиделся, и долго мне пришлось умолять его любить меня снова. Но когда он умолился, чудно запели, часа в 3 ночи. Я тянула длинную ноту, К. задумчиво и нежно пел. Залюбили друг друга, а то последние дни жили что-то неважно, К. все задумывался.

20.8.38. Я относила иллюстрации в гравюрный кабинет на выставку. Музейные тетки в обращении к художникам гораздо лучше издательских людей. Очень внимательно и искренне всем интересуются. Смотрела «Старых мастеров». Разглядывала, как в XVIII веке писали веко. Глаз, чаще серый, плавает в светлом окружении, блик ставят не все. Кружева некоторые пишут удивительно свободно, матиссовским приемом. Серой краской в протир — основа, потом тельные эскизные наметки узора и окончание — тонкой кисточкой, белилами, верхний узор. На шаг отойдешь, уже серебро, богатства и блеска больше, чем при тщательной аккуратной разделке. Очень понравилась небольшая картинка Ватто. «Театральная группа на пейзаже». По цвету это уже ближе к Ренуару. Почему он, Ренуар, любил Клода Лорена? У Пуссена очень откровенно красное и синее — вроде новой живописи. Будет. Писать можно долго, а читать будет скучно, рассказала все К. и ладно. Ели цыплят, очень вкусно. Потом поехали, в 9 часов уже темно. Прохладно. От этого шли очень быстро. К. меня очень любит, и мы чудно спали на чердаке. Поет при каждом удобном случае.

21.8.38. Свет мягкий. Опять лето. С зеркалом и альбомом пошли в лес. Я рисовала. К. читал Стендаля. На нашем купальном месте были розовые тетки, мы нагло прошли мимо, оказались хозяйские гости. Остановились как раз против пляжа на той стороне. Кусты, нас не видно, я рисовала с натуры. Очень большое удовольствие. После обеда отдыхали на чердаке, спасались от «тетки Сани». Опять пение, не знаю, когда уж и лучше. Каждый день чуднец. Я говорю комплименты К. и хвалю его. К. говорит комплименты моему телосложению. Я слушаю и таю. Писала много.

22.8.38. Пошли на этюды. К. хочет писать акварелью с натуры. Виды кругом хуже, чем ожидали, и забыли акварель. Смеялись и злились. Я опять рисовала пляжи. Выходит похоже на Дарана. После обеда пение, дуэт.

24.8.38. К. встал рано и поехал встречать семейство. Если бы не было так тяжко, городские пейзажи могли бы понравиться. Пестрая, белая толпа. Но не могу на все это глядеть, так надоела «хорошая погода». Иван приобрел расческу и мог теперь обновить белые брюки, которые ему сшила бабушка.