Операции английского флота в мировую войну - Джулиан Корбетт

Казалось, только чудо может воспрепятствовать встрече неприятеля с нашими силами. 150 миль разделяло их от линейных крейсеров противников, и часа через три они должны были войти в соприкосновение.

В это время адм. Джеллико, после самого тщательного изучения всех данных о минных заграждениях, начал склоняться к мысли, что в объявленной им опасной зоне имеется свободный проход между параллелями 54°40′ и 54°20′ N (как раз против Уитби) шириной в 20 миль, тянущийся от проведенной им границы до меридиана 0°20′ Ost, т. е. приблизительно в 20 милях от берега. Узнав о появлении неприятеля на побережье, он почти не сомневался, что немецкие корабли пойдут этим «коридором», хотя не исключалась возможность прохода их вдоль берега за линией минных полей с расчетом обойти их затем с севера. Поэтому он приказал адм. Брадфорду, стоявшему в Росайте с 3-й линейной эскадрой, выйти в море и итти на норд, к пункту, отстоящему на 50 миль O от Firth of Forth.

Тревога дошла и до Тэрвита, который с четырьмя легкими крейсерами и обеими флотилиями в 8 ч. 40 м. у. пошел к Скарборо. Он намеревался итти через Haisborough Gat, но, выйдя из-под берега, встретил такой сильный ветер и такую крупную волну, что пришлось вернуть миноносцы в Ярмут и итти только с крейсерами.

Уорендер и Битти, следуя сходящимися курсами, вскоре, после 9 ч. 30 м., соединились и шли на W, ничего не зная о бомбардировке Хартлпуля. Линейные крейсеры держались впереди, имея легкие крейсеры в прежнем положении, т. е. к N, так как Битти не был уверен, что крейсеры бросили погоню за миноносцами, и не хотел себя обнаруживать раньше времени. Гудинафу было приказано отогнать крейсеры, если они покажутся.

Такова была обстановка, когда перехваченное радио сообщило о бомбардировке не только Скарборо, но и Хартлпуля, причем говорилось о «трех дредноутах». Теперь было ясно, что на побережье происходит крупная операция и что неприятель, повидимому, продвигается к N. Командующие эскадрами более не сомневались. О Рооне и легких немецких крейсерах думать не приходилось, надо было незамедлительно выработать план действий, чтобы перехватить противника у наших берегов. При этом они знали, что противник находится в расстоянии свыше 100 миль и, конечно, имеет достаточно шансов ускользнуть. Но решение пришло от адм. Джеллико. В 10 ч. 10 м. адм. Джеллико передал свои опасения о существовании в опасной зоне «коридора», которым могли воспользоваться немцы[34]. Наилучшее место было, конечно, там, где выход из «коридора» соприкасался с границей минного поля, но неопределенность сведений о курсе, которым противник подходит к границе, затрудняла дело.

Справа от устья «коридора» находилась зюйд-вестовая отличительная глубина Доггер-банки; ветер все усиливался, волна шла громадная, и проходить через мелководье с такими кораблями, как линейные крейсеры, было рискованно. Приходилось обходить мелководье с N, или с S, т. е., другими словами, открыть, хотя бы с одной стороны, путь противнику. Казалось, что неприятель придерживается берега, и Битти уведомил Уорендера, что предпочитает обойти мелководье Доггер-банки с севера. Получив это сообщение, последний изменил курс к S, но так как сведения о противнике, которыми они располагали, были неопределенного и до известной степени противоречивого характера, то вопрос о выборе правильного курса все еще вызывал сомнение. Уорендер считал, что дредноуты немцев — у Скарборо, а у Хартлпуля — их легкие крейсеры, и продолжал обсуждать с Битти, как лучше поступить, пока, около 10 ч. 55 м. у., не пришло новое радио из Лондона. Адмиралтейство, сообщая, что противник оставил побережье и, вероятно, идет к Гельголанду, предлагало постараться его отрезать, оставаясь за районом минных полей. Оказалось, что оба адмирала, действуя на основе неправильных выводов, поступали все же правильно. Битти продолжал итти курсом N, имея дозор из легких крейсеров на правом траверзе, а Уорендер — курсом S. Своим крейсерам Уорендер приказал развернуться впереди и вызвал Тэрвита, назначив ему рандеву в широте 54°20′ N и долготе 1°30′ O, т. е. в южном входе в «коридор». При таких условиях представлялось почти невероятным, чтобы неприятель смог уйти без боя, тем более, что путь на N преграждался эскадрой Брадфорда.

По началу оно действительно так и казалось. К 11 ч. у. линейные крейсеры прошли северную оконечность мелководья Доггер-банки, и адм. Битти уменьшил ход, давая время легким крейсерам широким фронтом уйти вперед. К этому времени условия погоды еще ухудшились — ветер и волна значительно усилились. Хотя видимость уменьшилась, Битти через ½ часа смог убедиться, что в направлении на левую скулу Lion левофланговый крейсер Southampton (брейд-вымпел коммодора Гудинафа) пришел в соприкосновение с противником.

11 ч. 25 м. у. Southampton, находясь в трех с половиной милях впереди Lion, заметил в расстоянии трех миль крейсер с семью миноносцами, пересекающий его курс в южном направлении.

Видимость продолжала ухудшаться, свежий ветер дул в лоб, наш крейсер брал воду всем полубаком. Вступать в бой в таком положении, находясь притом под ветром у противника, значило пускаться в безнадежное предприятие. Поэтому Гудинаф сначала повернул вправо, а затем, видя, что противник не меняет курса, лег ему параллельно и открыл огонь. Одновременно он сделал своей эскадре сигнал «приблизиться» и донес Битти о случившемся. Birmingham повернул на присоединение еще до сигнала, а Nottingham и Falmouth — одновременно с сигналом. После пятнадцатиминутной погони, безрезультатной вследствие плохой погоды, Тэрвит в 11 ч. 44 м. снова сделал сигнал Битти, добавив, что неприятель идет на S. Lion принял сигнал в 11 ч. 47 м. и через 3 мин. ответил прожектором: «Легким крейсерам следить за неприятелем, держаться впереди меня в пяти милях». Это приказание было передано непосредственно на Nottingham и касалось только его и правофлангового крейсера Falmouth, но, повидимому, не разъяснило планов Битти. Последний считал, что он имеет больше шансов принудить к бою линейные крейсеры немцев, если не даст себя обнаружить их легким крейсерам, и поэтому решил оставить при себе два разведочных крейсера, зная, что Гудинафу они не понадобятся, так как далее к S он встретится с эскадрой Пекенхема. Однако, Nottingham понял сигнал как общий для всех легких крейсеров и передал его по линии. В результате Гудинаф, только что сообщивший, что он завязал бой, не видел другого исхода, как подчиниться. Обнаружив в этот момент еще 3 крейсера в юго-западной части горизонта, он с тем большей неохотой выполнял приказание. Но главные свои функции — отогнать разведчиков противника с пути следования линейных крейсеров Гудинаф выполнил. Что же касается вновь появившихся разведочных сил противника, то они держались в стороне и шли навстречу нашей 3-й крейсерской эскадре. После поворота он заметил в направлении StO легкий крейсер, который был принят за Принца Адальберта, о чем около полудня и сообщил адм. Битти, но тем не менее отмены сигнала, переданного Nottingham, не последовало.

К этому времени Гудинаф почти что пришел на видимость эскадры Битти.

С 11 ч. 54 м. линейные крейсеры, опасаясь, что обнаруженная по курсу партия траулеров может оказаться не рыбаками, а неприятельскими заградителями, изменили курс на S и пошли на сближение с Гудинафом. В 12 ч. 5 м. они снова легли на прежний курс и, примерно, через 10 мин. увидели Southampton. После быстрого обмена сигналами обстановка выяснилась. Предполагаемый Принц Адальберт потерялся во мгле, и на вопрос о неприятеле Гудинаф мог только ответить: «Неприятеля не вижу».

Теперь, и только теперь, коммодор Гудинаф узнал, что злополучный сигнал прожектором касался исключительно Nottingham и Falmouth.

Весь этот эпизод явил собой случай редкого счастья, снова выпавшего на долю врага; встреченные нами крейсеры составляли часть легких сил эскадры адм. Хиппера.

Они должны были принять участие в бомбардировке, совместно с линейными крейсерами, но, встретив с ухудшением погоды очень большую, но короткую волну, в 6 ч. у. передали командующему отрядом, что не могут держаться, и были, за исключением Кольберга, отпущены с приказанием присоединиться к главным силам. Вот почему они оказались так далеко впереди линейных крейсеров, когда начался отход последних после операции.

Если германский адмирал столь быстро получил предупреждение, что на его пути есть что-то, чего следует остерегаться, то в этом отношении он был обязан плохим мореходным качествам немецких легких крейсеров, но отнюдь не собственной предусмотрительности. Своевременное предупреждение и плохая видимость дали в его руки один единственный шанс благополучно уйти после операции. Но мы все же не изменили нашим намерениям вовлечь противника в бой. Вскоре наши корабли опять пришли в соприкосновение с противником. В то же время как Southampton снова занял место в дозорной линии впереди Lion, Уорендеру оставалось 15 миль до избранной им позиции. По приходе в 12 ч. 30 м. он предполагал перевести дозор крейсеров на NW, а самому держаться у южного входа в «коридор».