Старец Ефрем Катунакский - Автор Неизвестен

это незадолго до 1940 года. Лавра решила вычеркнуть отца Ефрема из списка насельников, потому что он был рукоположен старостильным епископом, без разрешения монастыря. А это, для каждого святогорца, влечет за собой возбуждение процесса по привлечению его к воинской повинности. Жандармы из скита Святой Анны начали искать отца Ефрема. Старец Иосиф спрятал его на некоторое время в Малой Святой Анне, стараясь добиться, чтобы отца Ефрема снова записали в монашеский каталог Великой Лавры. Однако монастырь был непреклонен. И тогда в сопровождении одного вооруженного жандарма отца Ефрема отправили по маршруту Уранополис-Иериссо-Салоники. Когда они приблизились к Иериссо, отец Ефрем обернулся и с тоской посмотрел на Афон, который уже терялся вдали, и подумал: «Пресвятая Дева, я не могу поверить, что Ты оставишь Свою овцу, которую враг отдаляет от Твоего Удела» — и продолжал молиться по четкам в дороге. Жандарм язвительно сказал: «Эй, отец, сейчас уж — прощай, Святая Гора, да?» «На все воля Пресвятой», — отвечал ему отец Ефрем. Но тот недоверчиво покачал головой и запел: «Мы за отца считаем капитана, в Константинополе его увидим генералом…»

Прибыли в Иериссо. Взяли два билета на автобус и стали ожидать посадки. За несколько минут до посадки их догоняет на остановке какой-то местный жандарм с телеграммой в руках для жандарма, сопровождавшего иеромонаха Ефрема. «Приказ по телеграмме: немедленно вернуться в Карею в вашем сопровождении», — уведомил он.

«Ну что, дядя Янис, видишь, — Пресвятая меня не оставила». — «Да уж всякое случается, отец», — ответил растерянный жандарм. И они направились в обратный путь.

А произошло вот что. Когда увезли отца Ефрема, отец Прокопий взял договор-соглашение пустыни с монастырем и отнес его гражданскому администратору Святой Горы в Карее. Имя отца Ефрема было записано в этом договоре, который свидетельствовал о том, что он монах каливы Святого Ефрема, подвластной монастырю. Руководствуясь этим, администратор потребовал у полицейского управляющего Кареей отозвать обратно отца Ефрема, угрожая к тому же, что он подаст в суд за незнание закона, в соответствии с которым святогорские монахи не привлекаются к воинской службе. Кроме того, администратор нашел удобный случай насолить полицейскому управляющему, с которым у него были старые счеты.

Имея чистоту душевную и телесную, отец Ефрем еще на новоначальной стадии своего монашества полностью предался блаженному послушанию и тем самым оградил себя от многих преткновений «ветхого человека». Покров послушания защитил его от многих искушений и ловушек, уготованных для начинающих. Так, на практике, он умерщвлял свою волю, и благодать не заставляла себя долго ждать.

Великое таинство послушания берет свое начало от премудрости Пресвятой Троицы: Сын послушлив Отцу Своему даже до Креста и смерти (Ср.: Фил. 2, 8). «Послушание — жизнь, а непослушание — смерть, среднего не дано, — часто повторял старец Ефрем. — Послушанием своему старцу, который есть „видимый Бог", монах прокладывает себе дорогу в Рай. Диавол нас не боится, он не считается с нами — он послушания боится».

Наш Старец говорил, что он сполна вкусил и горький плод ослушания. Враг рода человеческого нанес свой удар там, где тогда еще молодой отец Ефрем вряд ли его ожидал. Самой большой трагедией, которую отец Ефрем пережил в те благодатные годы, было, по его словам, некое непослушание старцу Иосифу, которое он проявил. Безусловно, он покаялся, и, как добрый отец, старец Иосиф конечно его простил, но Бог послал отцу Ефрему тяжелую епитимью. Он, конечно же, любил и почитал старца Иосифа, своего великого Учителя; но где-то, возможно, по преизбытку энтузиазма, допустил некую погрешность, скорее даже невнимательность, или помыслил нечто пренебрежительное о старце Иосифе, в чем-то осудил его. Что именно случилось — он нам не рассказывал. Это была единственная тайна, которую он нам не раскрыл. «Когда Бог снимет с меня епитимью, тогда я все вам расскажу подробно», — говорил он и терпеливо ожидал. Шли годы. В конце 80-х годов исполнилось семь семилеток, то есть 49 лет, — столько же длилась епитимья у святого Феодора Эдесского, житие которого приводится в Синаксаре на 19 июля. Тогда он кое-что нам рассказал, но не обстоятельно. Говорил только, что «за это» ему пришлось сильно поплатиться, так сильно, что до самого конца своей жизни он повторял: «Каждый раз, когда думаю о непослушании, которое оказал старцу Иосифу, сижу и плачу, плачу, плачу… и не останавливаюсь, несмотря на то, что Старец меня простил, но я-то знаю, что потерял при этом… В течение 50 лет я мысленно посещаю то место и кладу земной поклон старцу Иосифу там, где впервые испросил прощения за свое непослушание Старцу: там, в Малой Святой Анне, между цистерной и тремя ступеньками, ведущими в келлию».

В духовной борьбе невозможно без падений, а иногда они даже необходимы. Ибо в этих случаях подвизающийся приобретает опыт. Союз старца Иосифа и отца Ефрема после случившегося отнюдь не ослабел, а скорее наоборот, только укрепился. Но опыт, вынесенный о. Ефремом, был горек, и только он сам и Бог ведают, чего он лишился, возможно, за один лишь горделивый помысел или небрежность по отношению к Старцу. Так, о. Ефрем опытно познал: «Обидел старца — обидел Самого Бога. Старец и Бог — едины». Как бы то ни было, но отец Ефрем и в этом случае сумел побудить свою душу к постоянному поиску Божией милости, что и является обретением Бога, по учению святых отцов.

Зилотство

Безусловно, одним из духовных достижений наших старцев была их позиция относительно зилотства, которое в то время находилось на острие недавно возникшей проблемы.

Начиная с 1924 года, в жизнь Элладской Церкви вошел новый календарь[13], новый стиль. Святая Гора, дабы не нарушать многовековую традицию, сохранила старый календарь, старый стиль. Однако Афон не прервал молитвенную связь и административную зависимость от Вселенского Патриархата и общение с другими Православными Церквами. Но некоторые святогорские монахи, назвавшись зилотами[14], прервали духовную связь со Вселенским Патриархатом и остальной Святой Горой, не участвуя, таким образом, ни в литургиях, ни в общих торжествах. Катунаки были одним из центров зилотства. Отец Ефрем, происходивший из старостильной семьи, жил в каливе Святого Ефрема, где все отцы были зилотами. Живя в пустыне, он, как и его старцы, мало интересовался происходящими в Церкви нестроениями и расколами и, отдавшись весь, без остатка молитвенному деланию, так, что ничто другое его уже не интересовало, он в простоте сердечной и послушании старшим не размышлял о проблемах каноничности зилотов. «То, что нашёл, то и воспринял». Но