Войны и битвы скифов - Михаил Елисеев

Теперь рассмотрим причины, которые могли побудить Кира совершить поход на массагетов. Действительно, особой логики здесь на первый взгляд нет, ведь куда предпочтительнее выглядит война с Египтом. Но если скифский поход рассматривать в контексте Египетской кампании, то всё встанет на свои места. Персидский царь собирался идти в долину Нила и, соответственно, уводил с собой наиболее боеспособные войска, тем самым ослабляя границы своей громадной державы. В том числе и северо-восточные рубежи. Однозначно, что Кира не могла не тревожить ситуация, когда кочевые племена смогут воспользоваться этим ослаблением и начать делать набеги из-за Окса на его земли. Поэтому царь решил пригрозить им вооружённой рукой, а если получится, нанести кочевникам такой урон, чтобы они надолго забыли о разбойничьих набегах. Ведь было неизвестно, насколько долго затянутся боевые действия против Египта.

Но на проблему можно взглянуть и с другой стороны, достаточно вспомнить фразу Геродота о землях массагетов: «Зато золота и меди там в изобилии». Этот момент был наиважнейшим, потому что подготовка к походу на Египет требовала значительных средств. Персидский царь Кир не был последним, кто решился поправить свои финансовые дела за счёт скифов. Другой деятель подобного рода, Филипп II Македонский, тоже охочий до чужого добра и любитель решать свои проблемы за счёт соседей, пойдёт по той же дорожке, что и его персидский коллега. Правда, итоги его предприятия будут прямо противоположными.

Тем временем персидский царь развил бурную деятельность. Прежде чем объявить войну, Кир решил попробовать средства дипломатические, и к скифам отправилось царское посольство.

Царицей массагетов тогда была Томирис, и поскольку её муж умер, персидский владыка счёл возможным вести с ней переговоры на предмет сватовства, надеясь получить без боя то, что хотел взять военной силой. Геродот прямо указывает, что отказ от предложения Кира послужил поводом к войне: «Однако Томирис поняла, что Кир сватается не к ней, а домогается царства массагетов, и отказала ему. Тогда Кир, так как ему не удалось хитростью добиться цели, открыто пошел войной на массагетов». Над кочевниками нависла смертельная угроза. Персидский царь был страшным и беспощадным врагом, и не было в тот момент во всей Ойкумене[5] никого опаснее Кира Великого.

Царь объявил поход на массагетов, и огромная армия персов выступила на север. Войска подошли к реке Окс, за которой лежали вражеские земли, и здесь Киру предстояло перевести свои войска на другой берег. Но противодействие кочевников могло очень сильно осложнить переправу и привести к большим потерям. Примечательно, что здесь некоторую путаницу вносит Геродот, поскольку реку, через которую предстояло переправиться персам, он называет Араксом. Хотя из географического положения и сообщения Юстина однозначно следует, что это именно Окс – Амударья.

Между тем по приказу персидского царя через реку стали строить понтонные мосты, а подступы к ним защитили деревянными башнями. В любую минуту можно было ожидать атаки массагетов, и Кир хотел исключить угрозу внезапного нападения.

Но переправе никто не мешал, и персидская армия благополучно перешла на северный берег Окса. Геродот рассказывает о том, как во время строительства мостов к Киру явилось посольство от Томирис с советом прекратить боевые действия. Если же персидский царь желает продолжать войну, то она предлагала вступить «спокойно в нашу страну, так как мы отойдем от реки на расстояние трехдневного пути. А если ты предпочитаешь допустить нас в свою землю, то поступи так же». На мой взгляд, это сообщение, как и последующее совещание в шатре Кира, где присутствовавшие произносили очень длинные речи, носит легендарный характер и было вставлено греческим историком для того, чтобы выразить свою точку зрения на события.

Юстин не говорит ни о каком посольстве, а чётко указывает на то, что царица массагетов с самого начала была полна решимости дать бой захватчикам. «Она не испугалась, как этого можно было ожидать от женщины, вражеского нашествия. Хотя Томирис могла бы помешать переправе врагов через Оке (Окс), она дала им возможность переправиться, считая, что ей легче сражаться в пределах своего собственного царства, а врагам будет труднее спастись бегством через реку, преграждающую им путь».

Между тем, не отрицая самого факта совещания, о котором говорит Геродот, можно усомниться в тех монологах, которые произносили участники достопамятного собрания. Вопрос переходить или не переходить Окс не стоял, поскольку не для того Кир мобилизовал лучшие силы страны, чтобы, постояв на берегу реки, уйти восвояси. Из всех пространных рассуждений, которым предавались присутствующие в царском шатре, можно сделать лишь один вывод. О том, что план кампании против массагетов был составлен персидским царём как раз на южном берегу Окса и именно этот план он потом пытался привести в исполнение.

Зато следует обратить внимание на замечание Геродота о том, что в этот момент Кир объявил своим наследником сына Камбиза, а его советником бывшего лидийского царя Креза. Мало того, отдавая себе отчет в том, что предстоящая кампания будет очень трудной, а с другой стороны, желая иметь надёжный тыл, царь велел сыну вместе с Крезом покинуть войско и оставаться в Персии. Благодаря царской предусмотрительности оба они останутся живы.

Царь Кир против царицы Томирис

Лучше мужественно умереть, чем жить в позоре.

Персидская армия переходила через Окс. По наведённым мостам, отряд за отрядом, войска Кира Великого шли через реку и сразу разворачивались в боевые порядки, опасаясь атаки массагетов. Хотя царица Томирис и обещала дать персам возможность спокойно переправиться, но Кир ей не доверял. И потому дозорные, стоявшие на боевых башнях, прикрывавших мост, до рези в глазах вглядывались в сторону пустыни. Но горизонт был чист, а на огромной равнине не было заметно ни единого движения. Царь столкновения со скифами не боялся, за свою боевую жизнь Кир воевал с самыми разными народами и всегда выходил победителем. Даже лидийская армия, лучшая армия в Малой Азии, не устояла против его бойцов. Ну а чем скифы лучше лидийцев? Персидский царь знал, что главная сила кочевников – в маневренности, и потому придумал, как он считал, довольно хитрый план, чтобы одним ударом покончить со скифами.

А войска шли и шли нескончаемым потоком по мостам через Окс, и казалось, что конца этому движению не будет. Наконец персидская армия закончила сосредоточение на северном берегу, и, убедившись, что его воины готовы к бою, Кир дал приказ выступать на север. По расчётам царя войска массагетов должны были находиться именно там. Ровно сутки он вёл войско вперед, а затем распорядился ставить лагерь – пришла пора приводить в действие царский план по разгрому неуловимых врагов.

По приказу Кира в лагере, словно напоказ были выставлены огромные запасы еды и вина, а также раскидано кое-что из вещей царя и его приближённых. Это должно было создать у скифских военачальников иллюзию того, что лагерь покинут в спешке, словно персы были в большой панике. Персидские разъезды разъехались по равнине в поисках скифских отрядов. Кочевники, узнав о том, что царские войска прекратили движение и остановились, тут же в немалом количестве ринулись к вражескому стану. Персидские наездники вступали в скоротечные бои с массагетами, которых становилось всё больше и больше, а сами тем временем незаметно отходили всё ближе и ближе к своим позициям. Будучи очень опытным военачальником, Кир понимал, что где-то рядом находятся главные силы скифов. Он решил, что пришла пора действовать, и под звуки боевых труб армия персов начала спешно сниматься с лагеря, быстро выдвигаясь в сторону Окса, создавая у врага иллюзию трусливого бегства.

Томирис и остальные скифские вожди клюнули на эту приманку, заглотнув наживку, которую им оставил персидский царь, и отрядили часть войска в погоню. Они не поняли его стратегического замысла, за что и поплатились. Треть войска массагетов под командованием сына царицы Спаргаписа ворвалась в покинутый вражеский лагерь. Но вместо того чтобы продолжить преследование неприятеля, скифы занялись грабежом, а потом, завладев оставленными запасами вина, банально перепились. Причём не просто выпили и поговорили у походных костров, а упились до невменяемости. Одни сразу замертво повалились на землю среди разбросанной добычи и остатков пиршества, а другие пустились в пляс вокруг костров. Ни о каких караулах, выставленных на случай внезапного появления врага, и речи не было, поскольку некому было отправлять бойцов в дозор. Ибо сам молодой предводитель войска спал в хмельном угаре, как и тысячи его воинов.