Аркан для бешеной селедки, или Все способы энергетической защиты по системе Жим Лам - Мирзакарим Норбеков

После вполне приличного ужина мужчины спустились вниз по склону, чтобы помыть посуду.

Здесь нас ожидал сюрприз. Вместо кристально чистой воды, которая была здесь пару часов назад, мы увидели мутнокоричневое густое месиво.

— Вот те и на… — удивился простодушный Женя, — теперь и чайку не попьем. Надо было сразу, как пришли, воды набрать…

— Просто в горах прошли дожди, вот вода и несет с собой все, что смыла по пути, — пояснил наш невозмутимый проводник.

Коекак при помощи песка и травы мы стали очищать тарелки. Процедура нехитрая. Но нам приходилось дважды прерывать свое занятие и пятиться в сторону лагеря, так как уровень реки поднимался и мы то и дело оказывались по колено в воде.

На небе не было даже намека на облака. Тихая погода и круглая, как фонарь, полная Луна не вызывали в наших московских мозгах никаких ассоциаций с плохой погодой. Но ведь мы были в горах, а не на проспекте Вернадского. А здесь Природа ведет себя совершенно иначе…

Мы быстро разбили палатки вблизи отвесной стены, без особого усердия закрепили колья и не слишком сильно натянули полотно крыши. Всем до того сильно хотелось спать, что даже моргать было тяжело.

— В армии старшина говорил нам: «Моргок длительностью свыше трех секунд считается сном!» — веселился Женя, укрывавший приборы брезентовым чехлом.

Все, все, скорее спать. Все остальные вопросы — завтра.

Разбудил меня шум воды.

С детства обученный правилам жизни в многоквартирных домах, я всегда тревожился, если слышал непривычные звуки в неподходящее время. Вот и сейчас мне снился открытый кран, из которого под сильным напором била струя воды. Вода переполняла раковину, заливала пол и протекала к соседям, которые недавно сделали ремонт. А я никак не мог подняться с постели, чтобы закрутить кран и остановить потоп. Очень тяжелое и очень мокрое одеяло не давало мне даже пошевелиться.

Несколько секунд ушли на то, чтобы понять, кто я, где я нахожусь и откуда здесь открытый кран…

Это же речка шумит! Да, нет… Наша маленькая речушка не может издавать столько шума! Разве что…

Я вскочил и подбежал к краю нашей поляны — весь овраг был заполнен сплошным потоком воды и грязи. Этот поток стремительно и со страшным шумом проносился мимо меня.

И это было еще не самое плохое. Причиной того, что наш ручеек вышел из берегов, оказался дождь. Даже и не дождь вовсе, а страшенный ливень, продолжающий набирать силу с каждой минутой.

Вслед за дождем поднялся ветер. Он дул резкими порывами, постоянно меняя направление. Благодаря этому я промок приблизительно за секунду.

Оглянувшись вокруг, я увидел своих спутников. Они прятались от разбушевавшейся стихии под скальным навесом и пытались укрыться совершенно мокрой палаткой.

Я быстро присоединился к ним. Женя бережно укрывал Полину Александровну, которая стучала зубами от холода. Ее палатку сорвало в первую очередь. Вчерашний вечер был настолько тихим, что нам, здоровым мужикам, даже не пришло в голову помочь ей укрепить свое жилище должным образом. К тому же никто из нас не мог предугадать подобного развития событий.

Ладно, главное — все целы. Время от времени мы бросали укоризненные взгляды на нашего мокрого проводника. Но тот лишь философски заметил:

— В горах погода меняется быстро…

На поляне под дождем и ветром остались три палатки, которые раздувались и хлопали, как флаги на ноябрьской демонстрации. И еще…

— Аппаратура! — заорала, как ненормальная, Полина и бросилась к краю оврага. Там вчера мы сложили оборудование на ночь, надежно обмотав его брезентом.

Буквально за несколько часов разбушевавшаяся речка и ливень сделали свое дело. Граничащий с оврагом край нашей полянки, подмытый водой, стал сползать в темноту. До нас донесся громкий всплеск. Теперь все наши приборы оказалась на самом краю стремительного грязевого потока, несущегося со скоростью поезда в метро.

Единственная женщина нашего коллектива раньше всех сообразила, какая опасность накрыла нас. Под сомнение была поставлена сама возможность дальнейшего продолжения экспедиции.

Полина ухватилась за край брезента и что есть силы стала тянуть тяжеленный брезентовый узел от края обрыва. Первым на выручку ей пришел Женя. Этот парень обладал значительной физической силой, которая, впрочем, соответствовала его росту.

Уже привыкший помогать Полине в различных ситуациях, он буквально отбросил женщину в сторону и, схватив в охапку мешок с приборами, поднял его, но скользкая и мокрая земля предательски поползла изпод его ног прямо к ревущей в темноте реке.

Мы с проводником вовремя оказались рядом. Он ухватил мешок, я — Женины руки. Полина тянула за ремень меня. Ноги нашего Гулливера уже погрузились в поток, он орал и пытался высвободиться из объятий реки.

Весь перепачканный мокрой глиной человек становится похож на кусок мокрого мыла. Женины руки выскользнули из моих. Мы с Полиной упали на траву и тут же вскочили.

Голос нашего фотографа послышался гдето недалеко. Одно дело, когда изо всех сил в страхе кричит женщина, но когда слышишь, как от смертельного ужаса в отчаянии рвет голосовые связки мужчина, от этого звука просто цепенеешь. Я схватил первую попавшуюся под руки длинную палку и пошел вперед, протягивая ее в темноту на голос.

Ледяная вода, несущаяся по оврагу вперемешку с грязью, больно ударила по ногам. Я старался сохранить равновесие. Женя, видимо, за чтото зацепился, потому что голос его раздавался из одного места. В какойто момент меня всетаки сбило с ног, подхватило и понесло потоком.

Неожиданно я боком врезался в большущий ствол дерева, лежащий поперек течения. Ухватившись за него, я начал вылезать из воды и, выбравшись, оказался рядом с Женей, который держался за ветки того же дерева.

Подобравшись к нему на четвереньках, я ухватил Женю за одежду и буквально выволок парня на берег. Почувствовав твердую почву под ногами, я сразу побежал к своим товарищам. Они стояли на краю потока, орали во все горло и махали руками, показывая назад. Я обернулся, но Женю не увидел.

Пришлось вернуться к воде. Наш Гулливер сидел на берегу и плакал как ребенок. Оказалось, что у него сломана нога. Сжимая руками больное место ниже колена, он пытался встать. Сломанная конечность подворачивалась неестественным образом посреди кости. Парень падал и снова пытался встать. Это был шок. Женя не чувствовал боли, только кричал и плакал. Снова падал и снова пытался встать.

Я мгновенно включил профессиональные навыки, успокоил парня, сделал лангетку, и мы все вместе оттащили раненого к скале, чтобы переждать стихию.

Снова мы сидели, тесно прижавшись к скале и друг к другу, укрываясь палаткой от проливного дождя.

Усталость и пережитая опасность сказались на наших нервах. Чрезмерная активность сменилась торможением. Постепенно успокаиваясь, мы задремали.

Когда очнулись, в небе уже давно светило солнышко, будто ночного кошмара не было и в помине. Если бы не промокшие вещи, травма Жени и резко уменьшившаяся площадь нашей поляны, можно было бы подумать, что нам всем привиделся дурной сон.

А меня зовите просто «Хозяин»

Фраза «во всех уголках земного шара» не имеет никакого математического смысла.

Как начинается энергетическое заболевание…

…и как определить, что это именно оно?

Однако надо было возвращаться в поселок.

Мы соорудили носилки, спрятали часть вещей в маленькой пещере и с понурым видом направились вниз. Спуск наш не был скорым, очень непросто было нести человека двухметрового роста и весом в центнер на непрочных самодельных носилках. Нога у парня распухла и, видимо, сильно болела. При сотрясении носилок он стонал, но вытерпел весь путь до больницы без истерик и ни разу не потерял сознания.

Ночью в моем гостиничном номере раздался стук в дверь. На пороге стояла бледная и заплаканная Полина Александровна. Ее первые слова были: «Это я во всем виновата. Это изза меня вы приехали сюда. Изза меня Женя сломал ногу!»

Немного помолчав, она выдохнула: «Мне очень плохо…»

От ее напускного кокетства не осталось и следа. Передо мной стояла женщина с сильной волей, но в данный момент действительно нуждающаяся в помощи. Очевидно, ночь, проведенная под непрекращающимся проливным дождем, не прошла бесследно ни для кого из нас.

Полинина комната моментально была переделана в лазарет. Температура пациентки держалась на уровне тридцати восьми, периодически поднимаясь чуть выше, потом снова снижаясь до 38–градусной отметки. Ее постоянно колотил озноб.

Чтото неестественное виделось мне в этой картине болезни. Не было признаков простуды: больного горла, увеличенных лимфоузлов, кашля, головных болей. Полину била постоянная лихорадка, и бледность усиливалась. Да еще ей не давали покоя муки совести, переходящие в самобичевание.