Тайны Гагарина. Мифы и правда о Первом полете - Владимир Губарев

Итак, несколько фрагментов из писем Валентина Глушко в Калугу:

26.9.1923 г.: «Глубокоуважаемый К.Э. Циолковский! К Вам обращаюсь с просьбой и буду очень благодарен, если Вы ее выполните. Эта просьба касается проекта межпланетного и межзвездного путешествия. Последнее меня интересует уже более 2-х лет. Поэтому я перечитал много на эту тему литературы».

16.10.1923 г.: «Ваше письмо и затем книги я получил. Все брошюры более или менее хороши. Я очень благодарен Вам за книги и брошюры и очень буду рад, если смогу услужить Вам хотя бы тем же. Прилагаю деньги за 3 брошюры по сегодняшнему курсу червонца (300 р.) и деньги для марки для письма… «Вне Земли» – очень и очень хорошая книга, она очень реально представляет всю картину межпланетного путешествия. Каждая строка, каждая фраза дышит, можно сказать, почти совершенной правильностью. Все встречающиеся на пути затруднения Вы разрешаете посредством физики и механики, а не обходите их, как это обыкновенно делается почти во всех книгах. Вы предусмотрели все случаи межпланетного сообщения, как будто бы сами не раз его совершали. В общем, «Вне Земли» даже трудно назвать повестью. Но только все же смело говорить, что человек сможет жить, питаясь исключительно плодами, так как в них не содержатся все органические соединения для поддержания жизни человеческого организма…»

16.2.1924 г.: «В Вашем труде «Исследование мировых пространств» упоминается о том, что контролировать изменение направления равнодействующей силы взрывания в «Ракете», от центра энергии последней, можно посредством магнитной стрелки. Но разве компас будет действовать в межпланетном пространстве? В этой книге масса опечаток, большинство формул сильно искажено…»

10.3.1924 г. «Относительно того, насколько я интересуюсь межпланетными сообщениями, я Вам скажу только то, что это является моим идеалом и целью моей жизни, которую я хочу посвятить для этого великого дела. Уже три года как я каждую свободную минуту посвящаю ему».

22.1.1927 г.: «Протекшие полтора года с последнего письма нашей переписки были достаточны, чтобы многое изменилось. Прежде всего, я выехал из Одессы и работаю сейчас в физическом институте Ленинградского государственного университета. Это позволило мне поставить все мои работы на совершенно иную ногу и приблизило меня к делу. Мой живейший интерес к великому делу межпланетных сообщений не угас. Я по-прежнему интересуюсь им. Более того, теперь я специально занялся им и питаю надежды, подкрепленные моими лабораторно-практическими исследованиями, которыми в недалеком будущем я надеюсь поделиться с Вами… Выражаю Вам глубокую благодарность за упоминание меня в Вашей последней книге в числе лиц, делающих что-либо для развития идеи межпланетных сообщений. Кстати, сообщаю Вам, что Г. Оберт в своем письме ко мне выразил особое уважение к Вашим работам и просил при случае передать Вам от него искренний привет и пожелание успеха в Ваших работах».

26.8.1930 г.: «Мне очень приятно, что Вы также считаете, что ракетоплан невыгоден, что не имеют практического смысла предложения, напр. М. Валье, заставить эволюционировать аэроплан к звездолету, путем комбинации винтомоторной группы с реактивным двигателем, с постепенным усилением последнего за счет винтомоторной группы и т. д… Для того же, чтобы повысить КПД, нужно настолько переделать конструкцию аэроплана, начав с того, что выбросить из него винтомоторную группу, что от него ничего, кроме названия, не останется. Ясно, что смысл имеет реактивный летательный аппарат как самостоятельная конструктивная единица. Комбинация же самолета с реактивным двигателем имеет смысл только в применении к разгону и торможению самолетов реактивным путем…»

Одной фразой инженер В.П. Глушко определил пути развития как авиации, так и ракетной техники. Впрочем, к этому времени он уже сложился как инженер, и его проектами начали интересоваться не только «космические фанатики»…

Это было время не только романтиков, но и прагматиков.

Уже многие ученые и конструкторы уверены, что наступает время использования ракет.

«В Ленинграде в двадцатые годы с огромным интересом и пользой прочел в подлинниках труды по ракетно-космической технике Р. Годдарда, Г. Оберта, В. Гоманна, – вспоминал академик В.П. Глушко. – Я вынашивал идеи теоретических и экспериментальных исследований, которые должны были завершиться разработкой реальных конструкций… Весной 1928 года увлекся идеей создания высокоэффективного ракетного двигателя».

«Ракетная лихорадка» катится по миру…

И, конечно же, впереди идет фантастика. На киностудиях рождаются первые ленты, рассказывающие о полете к Луне, Марсу, другим планетам. И невдомек создателям этих фильмов, что их зрителям уже скоро придется сравнивать фантазию и реальность.

В Москве открывается первая выставка дальних путешествий и космических аппаратов.

Как всегда, есть желающие отправиться в космос, на Луну, к другим планетам – они готовы отдать во имя науки свою жизнь…

И среди первых мы опять-таки называем молодого инженера Валентина Глушко.

«Я увлеченно разрабатывал эту тему, положенную мною в основу дипломного проекта, и в начале 1929 года на машинке была отпечатана работа, состоявшая из трех частей, – продолжает свои воспоминания академик. – Часть третья, посвященная электрическому ракетному двигателю (ЭРД), по доброму совету товарища (А.Л. Малого) была сдана мною в отдел при Комитете по делам изобретательства 18 апреля 1929 года. Эта работа была датирована 10 апреля 1929 года…»

Даты имеют особое значение! В это время, повторяю, ракетами увлекаются многие, а потому спустя годы зайдет речь о приоритетах. Но пока работы секретные…

Что греха таить, но ракеты в первую очередь интересуют военных. А в России интерес к военным изобретениям всегда был особым: чему-чему, а работам для армии предоставлялись в те годы наилучшие условия.

«Все произошло удивительно быстро, – вспоминал В.П. Глушко. – В начале мая меня вызвал уполномоченный Комитета в Ленинграде Н.Я. Ильин. Высокий, стройный, внимательный к опекаемым им организациям и лицам, Ильин немало сделал для успешного развития проводившихся в Ленинграде работ. Встреча состоялась в его кабинете. Ильин сообщил, что мое предложение рассмотрено в Ленинграде и Москве и по нему дано положительное заключение. Более того, принято решение немедленно начать экспериментальные работы по реализации моего предложения. Он рекомендовал создать группу под моим руководством, которая организационно должна быть подчинена работавшей в Ленинграде Газодинамической лаборатории. Начальником этой лаборатории (сокращенно ГДЛ) был Н.И. Тихомиров».