Белый Дозор - Алекс Готт

На Земле сменилась не одна эпоха, мы не первые люди на этой планете. Но всякий раз, из эпохи в эпоху, словно перебрасывался невидимый мостик, передавалась жизнь. Возрождаясь после космических бомбардировок, потопов и ледникового периода, всё живое несло на себе отпечаток своего Создателя. Но если так, если в каждом деревце, во всякой былинке есть след Бога, то в чем-то этот след может быть особенно мощно проявлен! Вот какой теории придерживался Спиваков. Вот почему он совершенно не удивился, а наоборот, искренне обрадовался, встретив единомышленника с острова Дракона. И надо было знать Спиваковский характер: ни на секунду он не оказался уязвлен завистью от того, что есть, оказывается, кто-то еще, нарушивший монополию на мысли, которые считались только его, Лёшиными, личными мыслями. А вот Саи был тщеславен. В конце концов именно тщеславие его и сгубило. Желание найти первым, доказать первым, стать первым сыграло с японцем злейшую шутку. Предположив существование пресловутого мха на Камчатке, Саи не поставил Алексея в известность. Более того, он солгал, что мох им обнаружен в Японии! Да, быть может, он поделился бы с новообретенным союзником своим открытием, сделав это, как старший коллега делает одолжение младшему, беря его в соавторы. Только так. Но Саи погиб, и это, увы, теперь невозможно проверить.

Позвонив со склона сопки Водопадная, не подозревая, что жить ему оставалось несколько минут, Саи думал о славе, о признании в научном мире. И он, конечно, не знал и не мог знать о том, что босс Урикэ, которому идея о создании лекарства от всех болезней никогда не пришлась бы по душе, имеет в России серьезную поддержку в лице такого же, как он сам, лекарственного магната. Не знал Саи и о том, что прибудь он куда угодно, конец его был бы точно таким же. Лекарства производят во многих странах, и те, чей бизнес зависит от болезней человечества, давно уже объединены в своеобразный клуб по интересам. И основной интерес тут один — прибыль! А если кто-то встал на пути, то ради того, чтобы убрать это «препятствие», не зазорно уничтожить направленным взрывом целый заповедник. Чёрт с ним, с заповедником. Главное, что их бизнесу больше не угрожают опасные идеи «любимчика» Китано.

На всяком научном мероприятии, тем более международном, полно людей, проявляющих к содержанию ученых докладов повышенный интерес. Это шпионы, притом представляющие самые разнообразные организации. Разговор между Алексеем и Саи был подслушан агентами босса Урикэ, записан и преподнесен ему с надлежащими комментариями. И хотя босс Урикэ весьма прохладно относился ко всякого рода фантастическим теориям, считая их порождениями больных умов, такого рода информацию он игнорировать не стал. Внешне ничуть не изменив отношение к «перспективному» сотруднику, Урикэ распорядился окружить Саи плотным и невидимым кольцом постоянного наблюдения. Все разговоры молодого ученого прослушивались, все его передвижения отслеживались, а корреспонденция, поступающая по любым каналам, тщательно просматривалась и анализировалась. Саи, что называется, оказался под колпаком, и стоило ему получить сведения о возможном произрастании мха в Кроноцком заповеднике на Камчатке, как босс Урикэ совместно со своим русским партнером спланировал операцию по уничтожению «предателя».

Русского фармацевтического магната звали Михаилом Петровичем Глинкиным, и был он, признаться, занимательнейшей личностью. В семнадцать лет совершил ограбление хозяйственного магазина. В одиночку. И не попался! Причем орудовал ночью, вскрыл замки, сумел отключить сигнализацию, набил отцовский «жигуленок» краденым дефицитом и вскорости сбыл всё это, разъезжая по сельской местности на манер коробейника. Приобрел семьсот тридцать рублей капиталу — для семидесятых годов прошлого века деньги очень даже немалые. Вложил всю полученную таким образом прибыль в женские импортные колготки, купив целую партию у какого-то подозрительного типа, который сам их, конечно же, где-то стибрил. Впрочем, личность этого типа вовсе не осталась темной. Из него впоследствии получился крупный бизнесмен с известнейшей в России фамилией, а кто именно — не так уж и важно, ведь его путь — это путь многих крупных бизнесменов.

Таким образом юный Миша Глинкин вполне подтвердил мудрые слова, оброненные однажды Бальзаком: «За каждым большим состоянием кроется преступление». Можно было бы и поспорить со знаменитым французом, но в случае с Глинкиным это правило проявилось в полной мере. Семьсот тридцать рублей обратились в колготки — невероятный дефицит во времена совдепа, когда вообще всё было дефицитом. Эти самые колготки Миша распихал по рынкам, где их реализацией занялись граждане южного темперамента. Операция принесла Мише уже две с половиной тысячи. Имея такие деньги, Миша стал цеховиком, хозяином подпольной швейной мастерской. Не важно, где стояли двадцать швейных машинок, и не важно, кто шил на этих машинках одежду «под фирму». Разлеталась такая одежда на ура, и через два года Миша заработал, страшно сказать, миллион! Тут его, конечно, арестовали, но почему-то ничего не конфисковали. Видимо, Миша смог привести своему следователю какие-то веские доводы, и в результате хоть в тюрьму его и посадили, но он оттуда довольно скоро вышел. К тому времени помер «дорогой Леонид Ильич Брежнев», двинул коней Андропов, склеил ласты Черненко и началась перестройка, при которой Глинкин так стремительно рванул вверх, словно за спиной у него был ранец с реактивным двигателем. С отменой государственной монополии на водку Миша немедленно занялся ее производством.

Вот странная какая получается штука: тех, кто производит и продает наркотики ловят, судят и сажают. А те, кто производит водку, заседают в Госдуме и тому подобных местах. Почему? Вопрос риторический. Отвечать на него честно и справедливо как-то и вовсе грустно.

Водочные деньги сделали из Миши Глинкина барина Михайло Петровича, а простого цеховика-кооператора превратили в долларового миллиардера. Не привыкший хранить золотые яйца только в одной корзине Глинкин обратил свой взор на фармацевтическую промышленность. Люди пьют и болеют. Избавление от болезни и похмельного синдрома — вот на что никто не станет жалеть последнее. На водку (ею лечится главная на Руси болезнь) и на таблетки.

Водка на Руси исстари возведена в ранг национального достояния, а таблетки народ лопает без разбору, разделяя лекарства по-простому. «От кашля», «от головы», «от сердца» и так далее: таков нехитрый народный рецепт. А врач, что врач? «Он сам не знает ничего, врач этот». Так думает народ, так он говорит, занимаясь самоизлечением, а чаще всего самоуничтожением. Михайло Петрович вступил в нужную партию, обзавелся связями, избрался в депутаты и купил за гроши сразу несколько обанкротившихся фармацевтических заводов. Доподлинно известно, что по территории каждого из своих предприятий Михайло Петрович любил передвигаться на белом внедорожнике «Мерседес». Для этого было закуплено их несколько штук, причем таможенную очистку автомобили не проходили и на учет не ставились. А зачем, ежели Глинкин гонял на них только за высокой оградой и заводской территории «Мерседесы» не покидали? Был Михайло Петрович экономным до жадности, в мелочах так и норовил обмишулить, но лишь там, откуда не следовало ожидать ответного хода, проверки, дознания, пули конкурента, наконец. Слыл оригиналом, повсюду таскал с собою позолоченный пистолет, был женат на женщине с длинным и острым носом и всех удивлял своими публичными эпатажными выходками и высказываниями, для описания и цитирования которых здесь нет места, ибо подобное оскверняет.