Я не могу проиграть (СИ) - Татьяна Лисицына

На следующий день мы купили два билета в Москву. Вадик позвонил маме и предупредил ее о нашем приезде. Из переговорной кабинки он вышел веселый и объявил:

— Мама будет рада, что ты поживешь у нас.

— О, она, наверное, знает, что мы с тобой спим, да? — вдруг забеспокоилась я.

— Об этом она не спрашивала, — засмеялся он.

— И она знает, что я сбежала из дома?

— Я рассказал ей об этом еще перед отъездом. Я сказал, что ты в депрессии и тебе нужна моя помощь, и как друг, я должен быть с тобой, чтобы ты не наделала глупостей.

— Она меня осуждает?

— Вовсе нет.

Я обхватила голову руками и съежилась на стуле.

— Мне стыдно! Я не могу показаться ей на глаза. Она, наверное, считает меня дурой.

Вадик расхохотался и пропел ехидненьким голоском:

— Ну же Виктория, выше голову. Я удивлен, что ты можешь испытывать такие чувства. Тебе же всегда было плевать, что о тебе подумают другие?!

Я молча вышла из здания почты, Вадик закурил. При одной мысли, что я возвращаюсь в Москву, у меня начиналась паника. Вдруг меня ищут? И как я буду жить у Вадика? А вдруг не пойдет торговля? И что подумает его мама о наших отношениях? Что же я наделала! Еще всего три месяца назад я жила у папы с мамой под крылышком, и не случись ничего такого, отдыхала бы с родителями на курорте. И тут я сказала себе: «Стоп». Я расправила плечи. «Ну и пусть думают, что хотят, меня это не трогает. Екатерина Ивановна готова меня принять — это главное. Я смогу осуществить свой план — заработать денег, много денег, и никто меня не сможет остановить. А может, мне удастся развернуться в цветочном бизнесе и встать на ноги? Нет смысла беспокоиться о том, что будут говорить другие. Я не буду тратить на это силы, они мне понадобятся, чтобы добиться успеха. А победителей не судят, а я собираюсь победить», — успокаивала я себя мысленно.

Я подняла глаза на Вадика и улыбнулась:

— Пройдемся по набережной?

— Рад, что угрызения совести не слишком долго беспокоили тебя, — иронично сказал он, обнимая меня за плечи.

Глава 11

Мария Васильевна была абсолютна права, когда говорила, что я совершенно не представляю во что, я ввязываюсь. Чемодан с розами был очень тяжелым, и к тому же бил по ногам, но, стиснув зубы, я тащила его вперед. В Москве стояла такая же жара, как и на юге, только без моря и свежего воздуха. Сначала мы заехали к Вадику и пересортировали розы, самые стойкие поставили в ведра и кастрюлю, а часть связали для торговли. По всей квартире стоял сладкий приторный запах, как в цветочном магазине.

— Как же я боюсь твоей мамы, — вздохнула я, развалившись на диване, с тоской думая о поездке на рынок через весь город.

Вадик присел на краешек дивана.

— Не надо бояться. Моя мама удивительный человек, она все поймет как надо.

— Странно, что ты так в этом уверен. На ее месте я бы выбросила розы и отправила бы меня домой. Моя мама так бы и сделала.

— Поверь мне, я все устрою, — он погладил меня по волосам. — Главное, что ты со мной, ты уже ко мне переехала. Может, и замуж скоро за меня выйдешь?

— Ох, Вадик! Голова полна забот, а ты с глупостями. Не выйду я за тебя замуж, и жить у тебя не буду. Ну, если только временно, пока не скоплю денег на собственное жилье.

— Ладно, поживем — увидим. Кофе будешь?

Он улыбнулся мне и ушел готовить кофе. А я стала разбирать следующий чемодан с розами. К концу работы мои руки были нещадно исколоты, и моей любви к цветам поубавилось.

Рынок нас встретил неприветливо. Озираясь по сторонам в поисках свободного места, мне стоило больших усилий взять себя в руки, убежать хотелось нестерпимо. Я даже не могла представить, как я встану и начну продавать цветы, а все будут смотреть на меня. Мою проблему решил Вадик, он попросил подвинуться какую-то старушку с подмосковными георгинами, и подтолкнул меня. Я стояла как столб, раскрыв рот, коленки подгибались.

— Ну, давай же, — Вадик деловито раскладывал цветы.

— Вадик, я не могу, — я вцепилась в его руку.

— Что, значит, не можешь? — несколько грубо спросил он.

— Я… Мне… нехорошо. Я не могу! Мне кажется, что на меня все смотрят.

— Конечно, смотрят. Им же интересно, какой товар ты привезла. Вдруг торговлю перебьешь?

— Я не это имела ввиду. Мне кажется, они смотрят на меня!

— Ах, это… Ну, ты же у нас первая красавица, что же ты вдруг растерялась от взглядов этих кавказских джигитов? Улыбнись им, как ты это делала на пляже, — издевался надо мной Вадик. — Давай, лучше, узнай, где достать воды, а я пока разложусь и узнаю цены у соседей.

Я с уважением посмотрела на Вадика, он производил впечатление человека, который всю жизнь торговал здесь. Даже если у него все и сжималось внутри, то внешне он был спокоен и собран. На деревянных ногах с ведром в руке я отправилась за водой, проклиная свою затею и свою слабость. Никогда в жизни я не считала себя застенчивой, а здесь веду себя как идиотка и ничего не могу поделать. Я приволокла ведро — Вадик уже красиво разложил розы и успел написать ценники.

— Иди сюда, сейчас мы им покажем торговлю — наши цены будут самыми низкими, а розы самыми красивыми.

Я чуть-чуть пришла в себя, но как только к нам направилась первая покупательница, спряталась под прилавком, делая вид, что перебираю цветы. Я патологически не могла с ней поговорить. Зато Вадим, запел зычным голосом при ее приближении:

— Девушка, девушка, розочки южные, дешевые, выращенные под ярким солнцем, красивые как вы.

От ужаса, что она к нам подойдет, я пригнулась еще ниже. Со своего места я видела стройные ножки в красных босоножках и слышала голос неутомимого Вадика:

— Вам какие, девушка? Красные? О, цвет любви, замечательный выбор. Или желтые хотите? А может белые? Вот эти? А?

— Да, вот эти хороши, я возьму.

— Завернуть? — спросил он.

— Спасибо, — ответил нежный голос. — А вы всегда здесь торгуете? Я раньше вас не видела.

— Теперь буду часто, заходите. Телефончик не оставите? — поинтересовался наглый Вадик.

Она засмеялась и записала телефон прямо на денежной купюре.

— Только не дайте кому-нибудь вместо сдачи, — кокетничала девица.

Я задохнулась от гнева. Да как он смеет при мне!

— Не волнуйтесь, я спрячу ее у сердца, не отходите вечером от телефона.

— Я буду ждать, — бросила он через плечо, прижав к груди большой букет из красных роз.

— Вика, ты где? — нагнулся ко мне Вадик. — Я уже заработал и денег и телефон, а ты все прячешься.

Я заставила себя вылезти из-под прилавка.

— Да как тебе не стыдно! — набросилась я на него, чувствуя себя идиоткой.

— Что стыдно? Зарабатывать денег? — продолжал издеваться он. — Ты считаешь это неприличным занятием? Ну, кто бы мог подумать.

Я стояла красная и злая, готовая врезать ему по ухмыляющейся физиономии и убежать из этого места. Я просто не могу, я не могу здесь стоять, на меня все смотрят.

— Вика, успокойся! — Вадик обнял меня за плечи и его голос стал ласковым. — Я понимаю, что тебе тяжело, но именно сейчас ты должна перебороть свою скромность или гордость, я не знаю, как это там называется, и начать работать. Посмотри, люди вокруг тебя делают это с легкостью, и это вовсе не зазорно, продавать цветы. Или ты все еще девочка из хорошей семьи? Или ты сама по себе, черт возьми?

— Прекрати, я не хочу, чтобы ты разговаривал со мной таким тоном! — я скинула его руку со своего плеча.

Вадик фыркнул и вернулся к составлению букета, процедив мне сквозь зубы:

— Должен тебя предупредить — если ты не будешь мне помогать, то я буду брать телефоны у всех девушек, проходящих мимо.

— Ах, так! Ну ладно! Смотри же! — мне стало жарко от злости, и мой страх куда-то исчез. — Мужчина, мужчина! — закричала я, заметив покупателя. Схватив несколько роз в охапку, я выскочила из-за прилавка и подлетела к нему.

— Самые красивые розы для вас и вашей девушки!

Его глазки остановились на мне, полностью проигнорировав цветы.

— Чудесные розы, — он полез за бумажником. Как вас зовут, девушка?

— Вика, — улыбнулась я. — А вас?

— Саша.

Минуту мы смотрели друг другу в глаза.

— Знаете, вы очень красивы, — он достал купюру из бумажника. — А сколько стоят розы?

Я шепнула цену ему на ухо.

— Ничего себе, — ухмыльнулся он. — Да ладно, не важно, — он дал мне визитку, — Позвоните мне, когда освободитесь? Мы что-нибудь придумаем.

— А что тут можно придумать, — разошлась я, зажав деньги в кулачке, — Поужинаем где-нибудь. А потом поедем или к тебе, если ты не женат, или ко мне, если тебя уже окольцевали.

Мужик расхохотался и похлопал меня по плечу.