Чудная деревня. Четвертая часть. Последний дракон - Татьяна Анатольевна Нурова

ненамного убрал жар, а в воде я сразу почувствовала, как мне стало легко и свободно дышать, и кожа становиться упругой. Я приоткрыла глаза, от моего тела потянулось темное облако, вода вытягивала всю отраву, которая скопилась во мне. Как хорошо то, я сосредоточилась и тут же почувствовала присутствие своих сестер русалок, даже появилось ощущение, что я снова оказалась в русалочьем озере. Столько голосов сразу возникло вокруг меня, многоголосье оглушило меня, но было приятно их слышать, и я сразу выделяла всю нужную мне информацию из потока слов.

— Мы потеряли тебя и испугались, мы не чувствовали тебя ни среди живых, ни среди мертвых. — Мы заглянули к твоему наставнику и успокоились, он был так зол, что потерял тебя, Любава тоже переживает, но знает, что ты жива и ей этого достаточно.

— Как вы так ухитрились, — удивилась я, — и сегодня утром вы не почувствовали меня.

— Мы же не можем отследить все крохотные источники и то информация все — таки дошла до нас, и мы ждали тебя. — Знали, что ты догадаешься, поговорить с нами, а мы поможем тебе, уберем все из твоего тела, лишнее, ненужное, вредное.

— Почему я чуть не погибла, ведь вроде яд мне не страшен, — полюбопытствовала я, усевшись на дне и обхватив себя руками.

Пришлось пошевелиться, а то я уже чувствовала взгляд Бабушки, сквозь толщу воды, она металась возле бассейна, пытаясь разглядеть, дышу ли я, или же утонула.

— Ты бы и не погибла, он и так подействовал не так как планировали, эта отрава должна была подчинить твою волю, и на время парализовать твои способности, чтобы напугать тебя, — запели вразнобой вокруг меня голоса. — Ты бы просто долго пробыла без сознания и очнулась все равно, даже без антидота. — Странная история, странное похищение, мы еще не понимаем, кому и что от тебя нужно, следим за всеми, но все непонятно, — продолжали петь голоса сестер.

— Что мне делать, — и я рассказала сестрам историю о своих родных.

— Не торопись, поживи с ними, они не лгут, конечно, твой наставник поступил не совсем правильно, но он спас твою жизнь, в доме с любящей тебя бабушкой ты бы погибла рано.

— А, почему вы мне, ничего не сказали, ведь вы тоже знали о проклятье, — уже настойчиво спросила я.

— А, что бы это изменило, — запели вокруг меня голоса, — когда ты стала выздоравливать, второе проклятье слетело с тебя, а с третьим тебе нужно справиться самой, а как, мы этого не знаем. — Может это любовь твоих родных, может нового возлюбленного, загадка. — Осмотрись, поживи со своими родными, получи то, чего ты достойна по праву рождения, не торопись, может, что-то и прояснится. — Твои родные имеют высокий статус, и ты пока с ними в безопасности, поживи без страха в свое удовольствие. — Мы тоже слушаем всех, кто причастен к твоей жизни, что-то узнаем, предупредим. — А еще, — запели голоса, — это важно, когда ты попала к нам, от тебя тянулась тонкая черная нить. — Это означает, что именно черный маг смог накинуть на тебя метку поводок, мы тогда не поняли, кто это сделал, и сейчас не знаем. — Видно ты была слаба и напугана и открылась перед кем — то, кто хочет иметь над тобой власть. — Кто — то, кто рядом с тобой. — Так вот, поводок утолщается, возможно, он связан с твоим проклятием, кто хочет тебя покорить, ты можешь сопротивляться. — Главное знай, поводок маг должен снять с тебя добровольно, только так избавишься от зависимости и обретешь себя. — Ты сильная, ты справишься, просто помни об этом всегда.

Да уж, чего-то приятного я так и не услышала, и снова мне подкинули загадку, но я была довольна, как это ни странно, я скучала по своим сестрам сильнее, чем бы мне хотелось. Мне казалось, что все, кто меня окружают, хотят от меня чего-то, а от русалок чувствовала родство, что бы, я не делала, а в конце пути уйду к ним и это уже не изменить. Они уже приняли меня в свою семью, а могли бы просто убить или оставить у себя, не выпускать на свободу. И снова мне нужно пройти испытание, надоело, хочется просто жить, а у меня сплошная борьба за выживание и уже в который раз мне просто хотелось опустить руки. Я расправила руки, вытянула ноги и позволила воде легко покачать меня, как все — таки хорошо просто жить. Голоса моих сестер еще звучали в моей голове, но становились все тише и тише, они уходили. Значит, меня ждет последнее испытание, и Питирим сделал так, что я попала к своим родным, почему я так решила, не знаю.

Когда я вышла из воды и отряхнулась, закутываясь в халат, бабушка охнула и странно посмотрела на меня, — твои волосы так отросли, и ты Елена, так изменилась.

Я глянула на руки, кожа снова была чистой белой и гладкой и поняла, что все лишнее из меня вымыла вода, и зелья изменения тоже, и я стала прежней, и волосы за короткое время стали ниже колен, но это побочный эффект от живой воды, еще циркулирующей во мне.

— Я просто стала такой, какая есть, — обратилась я к бабушке, — а воду нужно слить, она опасна, ведь весь яд с меня ушел в нее.

Бабушка не удержалась, и стала легонько ощупывать меня, даже за волосы дернула, — извини, я ожидала такого, но что бы так, — смутилась она, — к тому же ты стала такой…невероятно красивой, и в тоже время такой родной. — Я распоряжусь слить воду, — произнесла она, не отрывая взгляда от меня, и пока мы поднимались на лифте обратно, кому-то позвонила и приказала слить воду, и промыть бассейн.

Приятно одевать нормальные вещи, я так оказывается, отвыкла от этого в Алексеевке. Не то что бы, я не любила длинные платья, но там то, были балахоны учениц, серые, грубые и скучные. Я надела простой светлый, брючный костюм, привычно заплела косу, покрутилась перед зеркалом, надоело видеть каждый день чужое лицо. Бабушка с улыбкой поглядывала за мной, потом потянула меня за собой на просторный полукруглый балкон с прекрасным видом на небольшой пруд и ухоженный парк. Два плетеных кресла и небольшой стол, вся обстановка балкона, но как здесь уютно.

— Пообедаем здесь и поговорим, — проговорила она ласково, — хочу подольше побыть с тобой, пока есть возможность. — Наше поместье стоит здесь всегда, уж не знаю, сколько столетий, — рассказывала бабушка, оно принадлежало, когда-то родным Ивана. — Живых родственников у нас уже давно