Секретная миссия - Александр Сухов

Чтобы понять, что в данный момент он находится не на баркетине, а на палубе гребного судна, ему даже глаз открывать не пришлось. Характерное поскрипывание весел в уключинах и равномерные удары задающего темп гонга, проясняли ситуацию лучше всяких слов. А по сухому пощелкиванию бичей надсмотрщиков нетрудно было догадаться, что гребцами были не вольнонаемные матросы, а рабы или каторжники.

Собранных фактов пока что не хватало, чтобы сделать однозначный вывод о том, кому именно принадлежит данное судно. Это галера могла входить в состав флота любого Средиземноморского государства, а их не менее двух дюжин, или еще какой-нибудь островной монархии. Однако что-то настоятельно подсказывало Фальку, что в данный момент он находится в плену у пиратов. И в следующий момент это его предчувствие подтвердилось.

Неожиданно по его прикрытым веками глазам ударил яркий луч света, затем до ушей донесся разговор двух мужчин:

- Как поступим с этим парнем, Темп? Согласно договорным обязательствам: камень на ноги и за борт? Или у тебя насчет него имеются другие планы?

- Ты, как всегда догадлив, Грорк, - задорно рассмеялся тот, кого назвали Темпом. - Ты не смотри, что парнишка субтильный, он жилист и вынослив и на плантациях протянет лет пять, никак не меньше. А значит, за него без торга отвалят два десятка золотых монет. А если поторговаться… - и замолчал, не закончив фразы.

Теперь Фальк точно знал, в чьих лапах находится. Имена Темпоса Чарви и его правой руки Грорка были широко известны по всему Средиземноморью и даже на Караибах. Не то, чтобы он уж очень сильно испугался, но особой радости от встречи с безжалостными морскими разбойниками не испытывал.

- Но, Темп, заказчик настоятельно предупреждал, что этот парень крайне опасен и потребовал как можно быстрее избавиться от него.

- Ерунда, Цурикс постарался на славу, и этот пресловутый Вьюн от нас не ускользнул. А в связанном состоянии и подавно никуда не денется. Попадет на Кубу или острова Черепахи, быстро всю свою шустрость подрастеряет - там и не таких обламывали. Короче, Грорк, выбрасывать чистые деньги за борт я не собираюсь, что бы там себе ни понапридумывали наши наниматели. Тот, кто его купит, пусть делает с ним все, что угодно: хоть на плантации определит, хоть в гладиаторы, а хотя бы и за борт с камнем на ногах - мне до фонаря.

- Может все-таки заковать его в кандалы и в трюм определить? - не унимался Грорк.

- Полноте, Гуль и Нехор скрутили парня так, что вовеки веков ему не выпутаться, будь он хотя бы на самом деле вьюном. Пусть поваляется на палубе, морским воздухом напоследок подышит. К тому же от дурной трюмной вони у него может испортиться цвет лица, что существенно снизит его стоимость, - сострил Темпос и первым засмеялся над собственной шуткой. В следующий момент и Грорк разразился раскатистым громким смехом.

Еще с минуту оба постояли, любуясь распластанным телом обреченного на продажу в рабство человека, затем неторопливо направились в другой конец судна. Откуда вскоре до ушей пленника донесся хрипловатый бас Кровавого Чарви:

- Эй, маг, снимай заклятие! Пора под парус становиться.

И действительно вскоре легкий прохладный ветерок пронесся над палубой и удушающая влажная духота начала отступать под его напором.

Наконец у Кевина появилась возможность разомкнуть веки и осмотреться. Темно. Однако в отличие от суши, в море полной темноты, что называется “хоть глаз выколи” никогда не бывает. Если даже небо затянуто тучами, в воде непременно присутствуют мириады светящихся рачков и водорослей. Ко всему прочему, на баке горел довольно яркий фонарь. Хорошенько рассмотреть судно и его экипаж Вьюн по вполне понятной причине не имел возможности. Он лежал на корме у самого фальшборта между двумя бухтами толстого каната - довольно укромное местечко. По всей видимости, туда его определили, чтобы не мешался под ногами в случае аврала.

Между тем с рулевого мостика прозвучала команда: “Сушить весла!”, а следом: “Ставить паруса!”. С четверть часа на судне царили суета и кажущаяся неразбериха. Наконец широкие парусиновые полотнища сначала затрепетали на ветру, затем разгладились, надулись и понесли на своих сильных плечах легкое суденышко.

Вскоре все вновь успокоилось. Вахтенные разбежались по своим штатным местам. Усталые гребцы, кряхтя и звеня кандалами, старались устроиться как можно удобнее на ночлег рядом с банками и веслами. Многие, спасаясь от ночной прохлады, поплотнее прижимались друг к другу.

В царящем на судне полумраке Вьюн не мог разглядеть лиц рабов, но прекрасно осознавал, что они чувствуют в данный момент и на какие жертвы готовы пойти лишь бы избавиться от позорной доли. И в его светлой голове начал постепенно вырисовываться план дальнейших мероприятий. На самом деле он не имел права не начать вырисовываться, ибо даже в самой безнадежной ситуации покорно ждать своей участи Вьюн не привык, а положение, в котором он оказался в данный момент, по его личной десятибалльной шкале колебалось где-то между шестеркой и семеркой, иначе говоря, на катастрофическое никак не тянуло. Ну валяется он опутанный прочными веревками с кляпом во рту. В первый раз что ли? Как сюда попал и по чьей вине ему известно, так что с этим еще будет возможность разобраться. А сейчас следует подумать о личной свободе, поскольку до рассвета остается не более полутора часов, и за это время ему предстоит очень много сделать.

Первым делом Вьюн полностью абстрагировался от испытываемых им телесных и душевных мук. Утихомирить боль оказалось не так уж и сложно, поскольку из-за нарушенного кровообращения он практически не чувствовал своего тела, а особенно конечностей. Успокоить нервы было значительно сложнее, поскольку поднимавшаяся с самого дна его потревоженной души злость никак не хотела униматься.

Наконец у него все получилось. Никаких мыслей в голове не осталось, никаких ощущений, лишь пылающая невыносимо ярким светом звездочка, будто лучик животворящего Солнца на тонком острие его шпаги. Именно на этой светящейся точке Кевин сконцентрировал все свои духовные устремления. Он приказал звездочке сместиться вправо, затем влево, потом сверху - вниз и снизу - вверх. Ему удалось, но у него даже не было возможности порадоваться своему успеху. Затем он отправил свое сознание в недолгий полет к этой искорке света и в следующий момент увидел себя как бы со стороны.

Если судить объективно, в данный момент он представлял довольно жалкое зрелище. Его основательно опутали веревками и, судя по обширному синяку на левом бедре, неаккуратно положили на палубу. В остальном, вроде бы, никаких претензий к истязателям, кроме, разумеется, самого факта пленения. Ну с этим он разберется в самое ближайшее время. Этот негодяй Темпос, еще пожалеет, что пожадничал и не отправил его на корм акулам и прочей морской живности.