Ночь длиною в жизнь - Тана Френч

Па оторвался от сосисок.

— Ну ты даешь… — прохрипел он. — Миссис Маллиган померла тому уж пятнадцать лет. Ей восемьдесят девять стукнуло.

Это отвлекло ма от обезболенных яппи; смерти нравятся ей больше.

— А ну-ка, угадай, кто еще умер!

Кевин сделал большие глаза.

— Кто? — спросил я послушно.

— Мистер Нолан. Ни дня в жизни не проболел, а грохнулся прямо посреди обедни, сразу после причастия. Обширный инфаркт. Каково?

Спасибо, мистер Нолан: я получил шанс.

— Ужасно, — сказал я. — Упокой Господи. Я же в свое время гулял с Джули Нолан… А с ней что?

— В Слайго подалась, — сказала ма с мрачным удовлетворением, как будто город находился где-нибудь в Сибири, выгребла мученическую порцию яичницы на свою тарелку и присоединилась к нам за столом. Она уже здорово шаркала — больные суставы давали о себе знать. — В аккурат как фабрика переехала. А потом Джули на похороны заявилась: физиономия сморщенная, как у слона задница, все от солнечных ванн. Куда ты ходишь на мессу, Фрэнсис?

Па фыркнул.

— Когда как, — ответил я. — А Мэнди Каллен тут? Маленькая, темненькая такая, в Шая была влюблена…

— Они все по Шаю сохли, — улыбнулся Кевин. — Когда я подрос, начинал с девчонок, которые Шая упустили.

— Мелкие шлюховоды, вот вы кто! — сказал па с плохо скрытым одобрением.

— Посмотрите-ка на него, — хмыкнула ма. — Мэнди вышла за симпатичного парня с Нью-стрит, теперь она Мэнди Брофи; двое детей и машина. А наш Шай все профукал, не подсуетился вовремя. И ты, юноша… — Ма нацелилась вилкой в Кевина. — Если за ум не возьмешься, тем же кончишь.

Кевин уставился в тарелку.

— А что я? У меня все нормально.

— Рано или поздно придется остепениться, нельзя же всю жизнь хаханьки. Вон какой здоровый вымахал!

Я не уловил смысла этой перепалки и несколько встревожился — не от недостатка внимания, а от подозрений в излишней болтливости Джеки.

— Так Мэнди все еще тут? — спросил я. — Надо будет зайти, раз уж приехал.

— По-прежнему в девятом, — с готовностью отозвалась ма. — Мистер и миссис Каллен — в цокольном этаже, а Мэнди с семьей — в остальных двух, за родителями приглядывает. Такая замечательная девочка, маму в клинику возит, на обследование, каждую среду — это насчет костей, а по пятницам…

В ритмичный плеск дождя за окном вплелся какой-то посторонний звук. Я отключился от ма. Шаги приближались — и не одна пара ног; голоса. Я отложил нож и вилку и быстро шагнул к окну («Фрэнсис Мэки, прости Господи, что это еще за…») — словно не было всех этих лет; по улице шла Нора Дейли — вылитая сестра.

— Мешок для мусора где? — спросил я.

— Ты не доел, — рявкнула ма, ткнув ножом в сторону моей тарелки. — Я тут готовила, старалась! Сядь и доешь.

— Потом. Где у вас мешки для мусора?

Ма выпятила все свои подбородки, собираясь в бой.

— Не знаю, как ты теперь живешь, но в моем доме еду не разбазаривают. Вот доешь, потом будешь вопросы задавать.

— Ма, мне некогда. Дейли приехали. — Я вытянул ящик, где раньше обитали мешки для мусора, а теперь поселились кружевные салфеточки.

— Задвинь ящик! Командует, как будто живет тут…

Кевин, умница, опустил голову и молчал.

— А с чего ты взял, что Дейли захотят увидеть твою рожу? — поинтересовался па. — Они ведь наверняка считают, что ты во всем виноват.

— …Шарит тут без спросу…

— Наверняка, — согласился я, хлопая очередными ящиками. — Надо показать им чемоданчик, а на улице дождь, намочит. Да где эти дурацкие… — В шкафчике хранились промышленные запасы политуры.

— За языком следи! Распустился, от маминой еды нос воротит…

— Погоди-ка, — фыркнул па. — Надену ботинки и пойду с тобой. Очень хочется увидеть физиономию Мэтта Дейли.

А Оливия еще хотела, чтобы я окунул Холли во все это.

— Спасибо, не надо, — ответил я.

— Чем тебя на завтрак дома кормят, а? Икрой?

— Фрэнк! — Терпение Кевина истощилось. — Под раковиной.

Я открыл створки шкафчика и, слава Христу, обнаружил свой Грааль: рулон мешков для мусора. С мешком в руках я отправился в гостиную, по дороге обратившись к Кевину:

— Пойдешь со мной прогуляться?

Па сказал точно: Дейли не мои поклонники, но, если все осталось по-прежнему, перед Кевином не устоит никто.

Братишка отодвинул стул.

— Зашибенное спасибо, — сказал он.

В гостиной я аккуратно обернул чемоданчик мешком для мусора.

— Господи, — вздохнул я. Ма все еще продолжала («Кевин Винсент Мэки! Немедленно вернись и…»). — Как был дурдом, так и…

Кевин пожал плечами и натянул куртку.

— Вот мы уйдем, и они успокоятся.

— Кто вам позволил встать из-за стола?! Фрэнсис! Кевин! Вы слышите?

— Заткни пасть, — сказал па. — Я тут завтракаю, дай покоя.

Он не повысил голоса, но от одного этого звука у меня сжались челюсти. Кевин на миг зажмурился.

— Пошли отсюда, — сказал я. — Хочу догнать Нору, пока она не вошла в дом.

Я спустился по лестнице, держа чемоданчик на вытянутых руках, чтобы не тревожить улики понапрасну. Кевин придержал мне дверь. Улица была пуста; Дейли уже исчезли в номере третьем. Резкий порыв ветра толкнул меня в грудь, словно преграждая дорогу.

Сколько я помню, мои родители и Дейли ненавидели друг друга до глубины души — человек посторонний надорвет жилы, пытаясь разобраться в причинах. Когда мы с Рози только начали встречаться, я наводил справки, хотел понять, почему мистер Дейли от одной мысли обо мне взвивается под потолок, но мне удалось лишь скользнуть по поверхности. Частично сыграло роль то, что мужчины Дейли работали на гиннессовской пивоварне, оказываясь на голову выше остальных: солидная работа, льготы, хорошие возможности подняться. Папаша Рози ходил на курсы, поговаривал, что продвинется выше конвейера, и сейчас, как я узнал от Джеки, уже стал каким-то супервайзером, так что Дейли выкупили номер третий у домовладельца. Мои родители недолюбливали «воображал»; Дейли не терпели безработных алкоголиков и бездельников. Еще присутствовала зависть — ма нас пятерых родила запросто, а Тереза Дейли вымучила только двух девочек и ни одного сына для мужа; но если застрять на этой теме, то ма начинала распространяться о выкидышах миссис Дейли.

Ма и миссис Дейли временами общались: женщины предпочитают ненавидеть друг друга в ближнем бою, где можно подлить масла в огонь. А вот па с мистером Дейли пары слов друг другу не сказали, и дело тут не в проблеме безработицы или в акушерской зависти. Тем не менее время от времени па заливал глаза сверх обычного и, шатаясь, отправлялся мимо нашего дома прямо к номеру третьему. По дороге он сыпал проклятиями, пинал перила и с воем призывал Мэтта Дейли выяснить отношения по-мужски. Выходили ма и Шай — а если ма в эту ночь мыла офисы, то Кармела, Шай и я — и уговаривали папашу отправиться домой. Вся улица слушала, перешептывалась и наслаждалась, но Дейли никогда не открывал окно, никогда не включал свет. Самое трудное было вести па по лестнице — на виражах.

Мы пробились через дождь, и Кевин постучал в дверь номера третьего.

— Говорить будешь ты, — предупредил я.

— С чего это? — оторопел он.

— Сделай мне приятное. Объяснишь им, откуда эта штука, а я подхвачу.

Ему это, конечно, не понравилось, но наш Кев всегда рад угодить. Он только начал объяснять мне, что свою грязную работу я должен делать сам, как дверь открылась и на пороге возникла миссис Дейли.

— Кевин, доброе ут… — начала она, и, узнав меня, испуганно ойкнула, как будто икнула.

— Миссис Дейли, простите за беспокойство, — осторожно начал я. — Можно к вам на минуточку?

Она подняла руку к груди. Кев сказал правду насчет ее ногтей.

— Я не…

Каждый коп умеет пройти в двери мимо человека, которого одолевают сомнения.

— Как бы дождь не замочил, — сказал я, вильнув чемоданчиком. — По-моему, вам с мистером Дейли нужно взглянуть на это.

Кевин с несчастным видом проследовал за мной.

Миссис Дейли, не сводя с нас глаз, пронзительно крикнула через плечо:

— Мэтт!

— Ма! — Из гостиной вышла Нора, совсем взрослая — ее платье это только подчеркивало. — Кто… Господи! Фрэнсис?

— Он самый. Приветик, Нора.

— Боже мой, — пробормотала Нора. Затем ее взгляд устремился мне за плечо — на лестницу.

Я помнил мистера Дейли этаким Шварценеггером в кардигане, но он оказался стройным подвижным мужчиной среднего роста, с очень короткой стрижкой и упрямой челюстью. Челюсть стала еще упрямее, пока он разглядывал меня.

— Нам нечего тебе сказать, — произнес он.

Я скосил глаза на Кевина. Он не замедлил вмешаться:

— Мистер Дейли! Нам очень, очень важно показать вам кое-что.

— Ты можешь показывать нам что угодно, а твой брат пусть убирается из моего дома.