Вы будете как боги - Эрих Зелигманн Фромм

ходят, и они не издают голоса гортанью своей. Подобны им да будут делающие их и все, надеющиеся на них» (Пс. 113:15–16). Этими словами псалмопевец выразил суть идолопоклонства: идол мертв, и тот, кто его изготавливает, мертв тоже. Не случайно автор псалмов, который, вероятно, испытывал острое чувство любви к жизни, пишет несколькими строками ниже: «Не мертвые восхвалят Господа, ни все нисходящие в могилу» (Пс. 113:25).

Если идол – отчужденное проявление собственных сил человека, а способ соприкоснуться с этими силами – покорная преданность идолу, то, следовательно, идолопоклонство несовместимо со свободой и независимостью. Снова и снова пророки характеризуют идолопоклонство как самонаказание, самоунижение, а поклонение Богу – как самоосвобождение и освобождение от других[36]. Однако можно возразить, разве еврейский Бог не вызывает также страх? Это, несомненно, так, пока Бог остается самодержавным правителем. Тем не менее Авраам, хоть и испытывает страх, осмеливается бросить Богу вызов, а Моисей осмеливается спорить с ним.

Страх перед Богом и покорность ему все более и более уменьшаются по мере того, как в последующей традиции концепция Бога развивается. Человек становится партнером Бога и почти равным ему. Бог, конечно, остается законодателем, тем, кто награждает и наказывает, но его награды и наказания становятся не произвольными деяниями, как, например, решения Бога о судьбе человека в кальвинизме, они – результат подчинения человека нравственному закону или нарушения его, что не особенно отличается от безличной кармы в индуизме. Бог в Библии и в позднейшей традиции позволяет человеку быть свободным, открывает ему цель человеческой жизни, указывает дорогу, следуя которой можно достичь этой цели, однако не заставляет идти в том или ином направлении. Едва ли может быть иначе в религиозной системе, в которой, как я постараюсь показать в следующей главе, высочайшей нормой развития человека является свобода. Идолопоклонство по самой своей природе требует подчинения, а почитание Бога, напротив, – независимости.

Логическим следствием еврейского единобожия является абсурдность теологии. Если у Бога нет имени, говорить не о чем. Тем не менее любой разговор о Боге – т. е. вся теология – предполагает использование имени божьего всуе, более того, он провоцирует опасность идолопоклонства. С другой стороны, идолы имеют имена, они – вещи. Они не находятся в процессе становления, они закончены. Следовательно, говорить о них можно, более того, должно, потому что, не зная их, как можно избежать того, чтобы служить им по незнанию?

Там, где нет места теологии, я полагаю, что есть и место, и нужда в «идолологии». Изучение идолов должно показать их природу и природу идолопоклонства, оно должно идентифицировать различных идолов, которым люди поклонялись на протяжении истории, включая настоящее время. Когда-то идолы были животными, деревьями, звездами, человеческими фигурами. Они носили имена Баала или Астарты и были известны под тысячами других имен. Сегодня их называют честью, флагом, государством, матерью, семьей, славой, производством, потреблением и многими другими именами. Однако поскольку официально объект поклонения – Бог, сегодняшние идолы не опознаются как таковые, как реальные объекты поклонения. Поэтому мы и нуждаемся в «идолологии», которая изучала бы действующих идолов каждого данного периода, то, как именно им поклонялись, жертвы, которые им приносились, то, как это сочеталось с почитанием Бога и как сам Бог стал одним из идолов – на самом деле часто высочайшим идолом, благословляющим других. Действительно ли так велико, как мы думаем, различие между ацтеками, приносившими человеческие жертвы своим богам, и современными человеческими жертвами во время войн идолам национализма и суверенного государства?

Чрезвычайная важность, которая придавалась опасности идолопоклонства, нашла многочисленные выражения в еврейской традиции. Талмуд, например, говорит: «Тот, кто отвергает идолопоклонство, подобен исполнившему всю Тору» (Хуллин 5a). При позднейшем развитии традиции выражалось опасение, что даже религиозные акты могут превращаться в идолов. Так, один из великих хасидских учителей говорил: «Запрет на изготовление идолов включает в себя запрет превращения в идолов mitzvot (

) – религиозных актов. Нам не следует никогда представлять себе, что главная цель мицвы – ее внешняя форма, которой должно подчиняться внутреннее значение. Мы должны занять прямо противоположную позицию»[37].

«Идолология» может показать, что отчужденный человек неизбежно становится почитателем идола, поскольку обеднил себя, переведя свои жизненные силы в вещь вне себя, которой он вынужден поклоняться, чтобы сохранить какую-то часть себя и в конце концов сохранить свою идентичность.

Библейская и позднейшая еврейская традиции поставили запрет на идолопоклонство на такую же, а может быть, и большую высоту, чем почитание Бога. Совершенно ясно говорится о том, что Богу можно поклоняться, только если уничтожены все следы идолопоклонства не только в смысле поклонения видимым и известным идолам, но и когда исчезнут идолопоклонческий подход, подчинение и отчуждение.

Действительно, знание идолов и борьба против идолопоклонства могут объединить последователей всех религий и тех, кто никакой религии не исповедует. Споры в отношении Бога не только разделяют людей, но подменяют понятия реального человеческого опыта словами и в конце концов ведут к идолопоклонству. Это не значит, что последователи религии не должны продолжать исповедовать свою веру как веру в Бога при условии, что они очистили свою веру от элементов идолопоклонства, но человечество может духовно объединиться в отрицании идолов и тем самым слиться в неотчуждаемой общей вере.

Важность такой интерпретации роли теологии и отрицания идолопоклонства подтверждается одним из главных положений постбиблейской еврейской традиции – концепцией ноахитов, сыновей Ноя.

Чтобы понять эту идею, нужно постараться понять специфическую дилемму, стоявшую перед талмудическими мудрецами и их преемниками. Они не ожидали и даже не стремились к тому, чтобы другие народы мира приняли иудейскую веру. С другой стороны, идея мессианства предполагала постепенное объединение и спасение всего человечества. Должно ли это было означать, что к приходу мессии все народы примут иудаизм и объединятся в вере в одного Бога?

Как это могло бы произойти, если евреи будут воздерживаться от обращения других в свою веру? Ответ был найден в концепции ноахитов: «Наши рабби учили: „Семь предписаний были даны сыновьям Ноя: общественные законы для создания справедливых судов [или, согласно Нахманиду, принцип социальной справедливости], воздержание от богохульства [проклятий имени божьего], идолопоклонства, прелюбодеяния, кровопролития, грабежа и поедания плоти живого животного“» (Санхедрин 56a). Отсюда следует вывод, что задолго до того как Бог явил себя и даровал Тору на горе Синай, поколение Ноя уже было объединено общими нормами этичного поведения. Из этих норм обращает на себя внимание запрет архаического обычая есть плоть живого животного[38]. Четыре предписания касаются отношений между людьми: запрет кровопролития, грабежа, прелюбодеяния и требование