Сыщик ошибается только раз - Алексей Макеев

Гуров изо всех сил держал равновесие и работал веслом, поначалу попадая в основном в воздух и тратя понапрасну силы. Будь дело днем, выглядел бы он жалко до чрезвычайности. Только это и радовало – сознание, что никто его сейчас не видит. За исключением Куприянова, конечно. Но надо отдать тому должное, он деликатно помалкивал, управляясь с непослушной лодкой в одиночку. Только спустя некоторое время у Гурова стало что-то получаться, и его весло перестало месить один воздух. Мало-помалу лодка пошла ровнее, и Гуров даже стал испытывать удовольствие от этого захватывающего дух скольжения в опасной темноте среди клокочущих бурунов. Он только боялся, что надолго его не хватит. От непривычных усилий он весь взмок, сердце колотилось, как безумное, шлем наезжал на мокрый лоб, руки стали деревянными. Куприянов, видимо, почувствовал его состояние.

– Все путем! – крикнул он. – Расслабьтесь немного! Здесь река спокойная, я один управлюсь. А вы передохните немного – скоро нам придется крепко попотеть!

Гуров умерил свои усилия, призадумавшись над тем, какие испытания его ждут впереди. Его очень смутило высказывание инструктора о спокойной реке. Он боялся представить себе, как будет выглядеть река в беспокойном состоянии, да и потеть дальше ему было уже некуда, он и так был весь мокрый насквозь.

«Одно из двух – или я окрепну после таких испытаний, как Шварценеггер, – подумал Гуров с мрачным юмором, – или свалюсь с воспалением легких. Но что рассказать в управлении, у меня определенно будет. А уж если немного приврать!..»

Вскоре он заметил, что окружающий пейзаж значительно изменился. Русло реки стало гораздо уже, и берега нависали над ней с обеих сторон, точно увенчанные острыми пиками стены. Темно было, как в погребе. Река рокотала сердито и жутко, швыряя лодку то вправо, то влево. Гурова все больше охватывало сомнение в разумности своего поступка – конечно, приятно рассказывать приятелям о необыкновенных приключениях, но много ли может рассказать утопленник? А дело, похоже, к тому и шло. Как и предсказывал Куприянов, течение реки становилось все более грозным, и лодка в любую минуту могла напороться на камни. Выбраться же на крутой берег даже при наличии спасательного жилета было бы крайне сложной задачей.

Между тем бандитам явно везло. Каким-то образом они без помех преодолевали все препятствия. Куприянов, который напряженно ловил каждый звук, периодически ворчал со злобным удивлением:

– Вот заразы! И здесь проскочили!

В его тоне слышалось все большее беспокойство. Вскоре оно передалось и Гурову. Куприянов явно надеялся, что беглецы потерпят крушение, не добравшись до самого сложного участка реки. Но этого не произошло. Не было слышно криков о помощи, зато впереди все отчетливее слышался рокот воды на порогах.

К счастью, в этот отчаянный момент из-за леса выкатилась луна. Это была совсем хиленькая луна, в последней четверти, но эффект она произвела такой, будто над рекой вспыхнул праздничный салют. Даже Куприянов вздохнул с облегчением. Он на мгновение обернулся к Гурову и предупредил:

– Ну, теперь держись! Следи за мной и правь туда же, куда и я. Если минуем пороги и не сядем на камни, значит, ты и впрямь везунчик. Минут десять продержаться надо!

В бледном свете луны они вылетели на пороги. Подводные камни, торчащие повсюду, увенчанные кипящей пеной, почему-то напомнили Гурову фотографии военных лет – мокрые фронтовые дороги, утыканные противотанковыми ежами, и обломки машин у обочин. Но особенно размышлять было уже некогда, потому что лодку начало швырять так, будто она попала в огромную стиральную машину. Гуров не был уверен, что его манипуляции с веслом как-то влияют на устойчивость их ненадежного суденышка. Судя по всему, лодкой управлял Куприянов, а Гуров был озабочен единственной проблемой – как бы не улететь за борт в завивающуюся воронками воду. Один раз лодка так чувствительно шарахнулась о камни, что у Гурова душа ушла в пятки – ему показалось, что они с инструктором плывут дальше без лодки, по горло в воде. Но выяснилось, что они удержались и на этот раз, просто их с головой накрыло холодной волной.

Потом их снова начало швырять, как щепку, в разные стороны, и Гуров ничего не видел, кроме калейдоскопа сверкающих брызг, белой пены и серебряного серпа луны на небосклоне. И тут Куприянов вдруг заорал:

– Вон они! Я их вижу!

Гуров тоже увидел их. Метрах в пятидесяти-ста вниз по течению подпрыгивала черная резиновая лодка, казавшаяся битком набитой пассажирами. Точное расстояние до нее определить было сложно из-за темноты и постоянного движения, в котором находились оба плавсредства. Но в любом случае Гуров и Куприянов сумели сделать это! Они догнали беглецов, хотя сначала это казалось совершенно невозможной затеей.

С другой стороны, повезло не им одним. Четверо бандитов вряд ли посещали гребную секцию. Скорее всего, они даже не очень понимали, в какую историю ввязались. Глядя, как неуклюже они обращаются с веслами, как катастрофически балансируют на порогах, Гуров невольно думал только об этом. Эти четверо сейчас должны были беспрерывно молиться. Вот только вряд ли они знали хотя бы одну молитву.

Да, они догнали, но теперь нужно было еще и задержать беглецов. Задача, может быть, еще более сложная. «Все равно, что кусок мыла под душем ловить, – подумал Гуров. – Ну, что поделаешь, сами напросились. Что выросло, то выросло. Может быть, судьба нам еще разок улыбнется».

Однако его спутник рассуждал иначе. Он вдруг резко обернулся и прохрипел в лицо Гурову:

– Правь на быстрину! Обходи слева!

Гурову очень бы хотелось, чтобы инструктор дал ему более пространные объяснения, но у того не было на это ни времени, ни желания. Он вдруг бросил весло и схватил со дна лодки карабин. Лязгнул затвор. Гуров хотел запротестовать, но не смог – река подбросила их, повернула вокруг своей оси, и ему пришлось напрячь все жилы, чтобы не дать лодке опрокинуться. Фонтан тяжелых ледяных брызг щедро окатил их обоих.

Куприянов выматерился и вскинул карабин. Между высоких берегов заметалось эхо выстрела. Куприянов не удержался и с размаху сел на дно лодки, которая в этот момент перелетела через пенящийся водяной гребень и клюнула носом. Гуров едва не вывалился за борт и, стараясь удержать равновесие, выронил весло. Лодка, сделавшись абсолютно неуправляемой, закрутилась на бурунах и понеслась прямо на острые камни.

– Весло! – надрывая голос, заорал Куприянов.

Он никак не мог подняться и пихал весло ногой. А Гуров, вцепившись в резиновый борт, все пытался поймать момент, чтобы переменить позицию. Положение становилось критическим. И в этот момент с уходящей лодки их обстреляли.

Оказывается, бандиты были неплохо вооружены и не обнаруживали этого до сих пор только потому, что полагали себя в относительной безопасности. Но после выстрела Куприянова ответили, как говорится в отчетах, залпом из всех орудий. Вести прицельную стрельбу они не могли по понятным причинам, но, поскольку выстрелов с их стороны было много, две-три шальные пули все же достигли цели. Нет, и Гуров и его спутник не получили даже царапины, но лодку они потеряли. Она лопнула и испустила дух так быстро, что они даже не успели ничего понять. Просто уже в следующую секунду оба барахтались в ледяной воде, потеряв друг друга из виду. Гуров изо всех сил молотил руками, стараясь держать курс на берег, и вертел по сторонам головой, ища Куприянова, но ничего не видел, кроме кипящей воды, и ничего не слышал, кроме торжествующего хохота, удаляющегося вниз по реке.

Глава 5

Им повезло. Берег в том месте, где лопнула лодка, оказался не слишком крут, и после нескольких минут мучений и Гурову, и Куприянову удалось выбраться на сушу. Мокрые и злые, они вскарабкались наверх, цепляясь за молодые деревца, растущие по склону, а потом наугад двинулись через лес. Оба молчали. В душе каждый считал, что в неудаче виноват бестолковый компаньон, и обвинял только его во всех смертных грехах. Правда, как рассудительные люди, они не стали высказывать претензии вслух, но обоюдное молчание было красноречивее слов.

В поисках верной тропы Гуров целиком положился на Куприянова. Все-таки тот жил в этих местах и должен ориентироваться в окрестных лесах лучше Гурова. Конечно, слишком многогонельзя было ожидать и от него – стояла ночь, и неверный свет луны был плохим подспорьем. Но просто оставаться на месте, чтобы дожидаться утра, они тоже не могли. Промокшие до нитки, они замерзали – у Гурова зуб на зуб не попадал, – поэтому двигаться приходилось без остановки.

Все это мало напоминало прогулку по ухоженному парку. Они продирались сквозь частые заросли, спотыкались о бурелом, проваливались в какие-то норы. В некоторых местах приходилось петлять и ползти едва ли не на четвереньках. Такие упражнения отнимали массу сил, и минут через сорок оба резко сбросили скорость.