Искусство мести - Майя Блейк

– Ты не все рассказал о выставке. – Когда он промолчал, Рейко пожала плечами: – В конце концов, я все равно это выясню. – Она сделала глоток воды, держа стакан обеими руками, чтобы скрыть дрожь.

Признание Дамиона смутило ее. Значит, он это запомнил? Какой-то случайный комментарий, сделанный пять лет назад?

– Я представлю коллекцию всего самого первого – первых поэм, первых картин, первых скульптур. Даже первого образца высокой моды.

– Как тебе это удалось?

Он бросил на нее насмешливый взгляд:

– Я мог бы, конечно, сказать, но тогда бы мне пришлось тебя убить и испортить твоей кровью этот замечательный паркетный пол.

– Ха-ха – очень смешно…. Повторяетесь, господин барон.

Он улыбнулся одним уголком рта и сделал знак стоявшему рядом сомелье. Когда «шабли» из запотевшей бутылки было разлито по бокалам, Рейко выбрала закуску и основное блюдо и отдала меню официанту.

– Эти работы были созданы до того, как невинность художников была украдена внешним миром. Такой выставки никогда не было. Большинство художников считают, что их первые работы не стоят внимания.

– Причина не только в этом. Думаю, здесь присутствует и нежелание обнажать свои неокрепшие души на публике, особенно в присутствии своих коллег. У художников очень хрупкое эго.

– С правильным подходом даже хрупкое эго становится ковким.

Ее пальцы сжались вокруг стакана.

– Ты хотел сказать – каждого можно купить?

– Судя по моему опыту, да, – ответил он без тени смущения.

Она усмехнулась:

– Какая тяжелая у тебя жизнь!

– Почему ты хочешь попасть на мою выставку? И не говори мне о любви к искусству.

– Просто хочу посмотреть, какие у меня могут быть зацепки, чтобы найти твои картины.

Его глаза сузились.

– То есть ты обещаешь не вторгаться в мои дела и не браконьерствовать, так?

Она пожала плечами:

– Если тебя это так беспокоит, мы можем заключить еще один договор.

В его глазах мелькнуло презрение.

– Я не заключаю сделок в задней комнате.

– Не стоит зарекаться.

Он уже собирался ответить, когда официант принес им закуску. Тонко нарезанная ветчина с яблоками и веточкой сельдерея – то, что она заказала себе, выглядело очень красиво, но… это была порция ребенка. Дамион с завидным аппетитом атаковал салат из лобстеров.

Глядя на его руки, когда он ловко накалывал еду на вилку и отправлял ее в рот, Рейко почувствовала знакомую тяжесть внизу живота.

Она опустила глаза. Ей стало горько.

Дамион Фортье ценил красоту не только на холсте. Пять лет назад Рейко была на седьмом небе от счастья, когда он проявил к ней интерес. Разумеется, истинная природа его интереса скоро открылась, но не прежде, чем она, как легковерная дурочка, успела поддаться силе его притяжения.

Она была случайностью, шагом из его обычного круга.

Нет, ему никогда не увидеть ни ее шрамов, ни отблеска той эмоциональной пустоты, которая состарила ее душу.

– Не понимаю, это что, твой способ заставить тебе доверять?

– Что?..

– Ты просишь доверять тебе, но твое намерение пробраться ко мне на выставку ставит это под сомнение.

– Пробраться! Слово-то какое… Найти твои картины – вот что для меня первоочередная задача. Остальное – уже потом. Даю слово.

Минута, что он смотрел на нее, показалась ей вечностью. Наконец он кивнул и протянул руку:

– Ладно. Закрепим рукопожатием?

– Я уже пообещала вести себя хорошо.

– Но пожатие рук – более достойный жест, чем честное скаутское, не так ли?

Его тон не вселил в нее уверенности. Тем не менее она отложила вилку в сторону и осторожно протянула ему руку.

Жар его прикосновения отозвался в кончиках пальцев ее ног. Она попыталась высвободить руку, Дамион на мгновение задержал ее, но потом отпустил, сразу же превратившись в гостеприимного хозяина.

Через некоторое время Рейко немного расслабилась, позволив напряжению уйти из ее тела.

До тех пор, пока он не протянул руку и не отбросил волосы с ее лица. Его взгляд, пронзительный как луч лазера, заставил вспыхнуть ее кожу.

– Откуда у тебя этот шрам? – спросил он.

Глава 5

Рейко резко дернулась в сторону. Хрустальный стакан выплеснул на скатерть воду.

– Что?!

– Совсем простой вопрос.

– Это личный вопрос! И… ты действительно хочешь это услышать?

Глаза Дамиона блеснули.

– Я готов воспользоваться шансом.

Она с трудом сдержалась, чтобы не поднять руку и не закрыть шрам на виске. Ее губы дрожали. Ей необходимо было успокоиться.

– А я – нет! Ну а если бы я тебе задала какой-нибудь личный вопрос, тебе бы это понравилось?

– Пожалуйста, спрашивай. Только сначала ответь на мой вопрос.

– И ты тогда ответишь на мой?

Он кивнул:

– Так когда это случилось?

Она опустила глаза и поковыряла вилкой салат:

– Два года назад.

– Как?

– Я ответила на твой вопрос. Теперь моя очередь. Тебя не было рядом, когда твой дед продавал картины. Где ты был?

Черты его лица заострились, пальцы сжались вокруг бокала, но взгляда он не отвел.

– Какое-то время я был в Париже. Потом… поехал в Аризону.

– А… Аризона… Конечно. – Она не стала формулировать вопрос. Все и так было ясно.

Изадора.

Рейко почувствовала тошноту. Аппетит пропал. Скомкав салфетку, она бросила ее на стол.

Дамион последовал ее примеру. Он отложил вилку, подозвал официанта и подписал счет.

Возвращались они в молчании. Он не сделал попытки взять ее под руку, чему она была, разумеется, рада. Только когда подошли к дому, он повернулся к ней:

– Что ты хотела сказать этим своим «конечно»?

– До меня дошли кое-какие слухи об Аризоне. Ты их подтвердил.

– Что ты еще слышала? – Напряжение в воздухе стало почти осязаемым.

– Ничего особенного. И мне не нужны детали.

– Я и не собирался сообщать тебе никаких деталей.

Потому что он боялся как-то повредить Изадоре? Слухи циркулировали, но очень осторожно. В основном все держали язык за зубами, хотя каждый знал правду об этом грязном романе.

Она пожала плечами:

– Я думаю, на сегодня мы уже достаточно поделились нашими приятными воспоминаниями.

В молчании они вошли в квартиру. Она осмотрелась.

Квартира была двухэтажная.

Блестящая кафельная плитка, белая с черным, напоминала пол в Версале. Высокие окна выходили на площадь Вогезов, а вдалеке гордо возвышалась Эйфелева башня.

И никаких занавесок. Для мужчины, который так ценил свое право на частную жизнь, это казалось просто невозможным. В гостиную с широкими синими диванами и кофейными столиками через приоткрытое окно вместе с легким бризом проникали звуки улицы. Проникали и рассеивались среди картин, скульптур, дорогих гобеленов и других артефактов.