Мания - Крэйг Ларсен

Ник не раздумывая отстранился от Сары. Он чувствовал собственную силу. Необъяснимое ощущение удовлетворения пронзило его тело в тот момент, когда руки сжали куртку незнакомца. Он дернул так сильно, что ткань порвалась. Притянув к себе светловолосого, Ник оттолкнул его назад, и бедняга ударился о собственную машину, прежде чем сумел отреагировать.

Лицо Сары побелело от страха. Она зажала рот, когда Ник прыгнул на противника и поднял его над землей за лацканы куртки, а потом снова ударил о машину. На парковке слышалось громкое дыхание дерущихся мужчин и шуршание гравия под их ногами, но оба молчали.

– Эй, прекратите! – крикнула спутница светловолосого. – Прекратите!

Одной рукой Ник схватил противника за горло, а другой надавил ему на грудь, прижимая к машине. Горло мужчины оказалось удивительно мягким. Зубы Ника сжались. Выражение его лица не изменилось даже тогда, когда светловолосый начал задыхаться.

– Ник, прошу тебя! – Сара попыталась растащить их, схватив Ника за плечи. – Не надо, Ник! Пожалуйста, ты же убьешь его!

Постепенно Ник осознал, что Сара пытается его остановить, и, в последний раз ударив противника, отошел в сторону. Светловолосый упал на землю. Подружка бросилась к нему, с опаской поглядывая на Ника.

– Пойдем! – Сара потащила Ника в сторону. – Пора убираться отсюда!

Они уже плыли на пароме, и Сиэтл поднимался над темной гладью воды, когда Ник понял, что же он натворил.

Паром доплыл до Сиэтла, и Ник подумал, что Сара сейчас сбежит. Он по-прежнему ощущал рвущуюся твидовую ткань, как в тот момент, когда схватил мужчину за куртку. Челюсть болела – возможно, светловолосому удалось его ударить, но Ник этого не помнил. В его голове звучали слова Сары: «Не надо, Ник! Пожалуйста, ты же убьешь его!» Он позволил этому болтуну вывести его из себя, сорвался и, несомненно, до смерти перепугал Сару. Спускаясь по трапу в док, Ник не сомневался, что сейчас девушка попрощается с ним.

И в это мгновение она взяла его за руку Они как раз сошли на землю. Ник заглянул в ее глаза и снова ощутил тепло ее поцелуя. Страсть вспыхнула в его теле с той же силой, что и ярость час назад.

– Я так возбуждена! – Голос Сары напоминал пение сирен, нежное» мелодичное и соблазнительное. – я так хочу тебя!

Ник понимал, что все происходит слишком быстро. Они едва знали друг друга. Сара могла увидеть в нем лишь печального и замкнутого юношу, не способного справиться со своим гневом. Но за этой мыслью пришла другая: Ник понял, что сколь бы утонченной ни была эта девушка, у нее тоже должны быть недостатки. Он хотел взять ее, хотел заняться с ней сексом прямо здесь и сейчас.

Ник склонился к Саре и, целуя, укусил ее за губу. Его пальцы впились в ее тело, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы не причинить ей боль.

– Прости, – прошептал он.

Сара поднялась на цыпочки, прижимаясь к нему и снова целуя.

– Нет! – выдохнула она. – Я хочу тебя. Я хочу тебя именно так!

Ник оглядел пустую парковку. К пристани они ехали на чужой машине, а в это время года такси здесь почти не было.

– Придется идти пешком.

– Я не могу ждать, Ник.

– Что?

Отстранившись, она схватила его за руку и потащила за собой по темной, парковке. Стук ее каблучков по мостовой заглушил рев парома.

– Сюда!

Сара оглядела причал.

Подул ветер, и она заправила выбившиеся серебристые пряди за ухо.

– Вон клуб «Заполночь». Пойдем в уборную.

Вспоминая позже эту ночь, Ник думал не о возбуждении от первого секса с Сарой, не о том, как он был напуган, не о стуке в запертую дверь после того как они пробыли в уборной уже десять минут. Нет, Ник вспоминал музыку. Музыку, игравшую в клубе и доносившуюся сквозь запертую дверь. The Police. «I'll be Wrapped Around Your Finger». Bob Marley. «No Woman No Cry». The Killers. «Romeo and Juliet».[2] Кожа Сары была прохладной и гладкой. Она сама раздела его. Под звуки музыки Сара медленно занималась с ним любовью. Так медленно, черт побери! В мире не было никого – лишь музыка, музыка и Сара. Ее поцелуи, ее нагота. Высокая стройная женщина, стоявшая обнаженной в грязной уборной, ее медленные поцелуи, ее медленный минет. Такой медленный. И вдруг Нику показалось, что он видит снег.

Часть 2

Глава 8

Снег шел всю ночь. Небольшое озеро неподалеку от их дома в Висконсине замерзло. На рассвете, когда на улице было еще сумеречно, Ник и Сэм выглянули в окно, пытаясь предугадать погоду. Они слушали радио, где должны были объявить список школ, в которых отменялись занятия. Когда назвали Брэкстонскую среднюю школу, Ник забрался обратно в кровать и уютно завернулся в одеяло.

Сэм был старше Ника на три года, а в тринадцать лет это имеет большое значение. Стащив младшего брата с кровати, он швырнул ему джинсы, обувь и свитер. Пряжка ремня ударила Ника по лицу, и на мгновение он подумал, не разозлиться ли на брата, но в конце концов сдался и пошел за Сэмом в кухню.

Родители уже отправились на работу. Во время гололеда отцу нужно было выходить из дому в половине шестого утра, чтобы вовремя добраться до электростанции, так что он уезжал еще до того, как дети просыпались. Матери приходилось ехать вместе с ним, ведь машина была только одна – побитый старенький «шевроле импала».

Сэму хотелось прокатиться на коньках. Ник собирался поиграть во дворе, но брат не позволил ему этого. Он приготовил бутерброды и упаковал их в сумку, проверил коньки и напомнил Нику, чтобы тот взял перчатки. Братья, повесив коньки на хоккейные клюшки, вышли из дому в половине девятого. Небо по-прежнему было темным, шел густой снег. Они направились к озеру Иссэва. На машине можно было добраться туда за десять минут, но пешком и при такой погоде дорога заняла целый час.

Переобувшись под деревом, они вышли на толстый лед. Тупые дешевые коньки оставляли на нем мелкие царапины. Мальчики играли в хоккей, гоняясь друг за другом по озеру и вопя от восторга. В половине двенадцатого из-за туч вышло солнце. Вокруг все было белым-бело. Ник зацепился коньком за глубокую царапину на льду и чуть не упал. Щурясь в лучах яркого света, он оперся на клюшку и посмотрел на небо. Там по-прежнему висели тучи, но они стали тоньше, и солнечные лучи проходили сквозь них, как свет лампочки сквозь абажур.

Ник опустил взгляд, и вдруг ему показалось, что он ослеп. Все вокруг стало каким-то двухмерным, словно он смотрел на белый лист бумаги. Ника охватил страх. Он понимал, что бояться нечего, но ничего не мог с собой поделать. Он не следил за временем, не видел, куда едет, и теперь не знал, далеко ли он от Сэма. Осмотрев озеро, он наконец увидел брата. Синие джинсы и красный свитер Сэма выделялись на белом фоне, словно кто-то нарисовал одинокую фигурку на холсте.

Но облегчение было недолгим. Ник заметил, что они на озере не одни.

Незнакомец был одет во все черное, и только на шее у него был серый шарф. Его густая черная борода топорщилась. Издалека казалось, что это вообще не человек, а всего лишь лунка во льду. Что-то в его поведении насторожило Ника, и мальчик почувствовал, как у него мурашки побежали по коже.

Мужчина стоял в центре замерзшего озера, но на нем не было коньков!

Ник смотрел на него, пока не натолкнулся на колючий взгляд. Мальчик отвернулся.

К полудню небо опять затянули тучи. Сэм и Ник сидели на каменном уступе с южной стороны озера и жевали сэндвичи, захваченные из дома. Снова пошел снег. У Ника стучали зубы. Неподалеку от этого места он упал, и лед там оказался настолько тонким, что сквозь него можно было разглядеть мутную зеленоватую воду. Джинсы его намокли, но Ник не замечал этого, пока катался, и только теперь почувствовал, как ему холодно. И все равно он думал только о том, чтобы поскорее съесть бутерброд и вернуться на лед. Но Сэм предложил идти домой. Похоже, погода портится. Небо потемнело, подул ветер, а густой снег заглушал все звуки, и мальчикам приходилось кричать, словно они разговаривали сквозь тяжелое мокрое одеяло.

– Вы тут живете, ребята?

Они не слышали, как незнакомец подошел к ним, и удивленно повернулись к одетому в черное мужчине.

– А у вас еще есть эти… ну, бутерброды? – спросил мужчина, так и не получив ответа на свой первый вопрос.

Что-то с ним было не так. Его пальто было элегантным, а шарф мягким, как кашемир. На нем были черные кожаные перчатки, не чета синтетике, которой приходилось довольствоваться их отцу. А вот лицо его было лицом опустившегося человека: обтягивающая череп кожа, воспаленные веки, пустые карие глаза. Довершали картину грязные седые волосы. Да и пахло от него странно: приятный аромат дорогой шерсти и кожи и кисловатое зловоние перегара дешевого виски. Ник не мог бы объяснить, почему, но понял, что одежда была ворованной.

– Бутербродов хватит только для нас, – ответил Сэм.

– Вы живете здесь? – снова спросил незнакомец.

Он оглянулся, как будто внезапно рядом мог оказаться какой-то дом. Небо совсем потемнело. Порывы ветра били Ника в лицо. Вдруг он почувствовал, насколько замерзли ноги. Губы его посинели, зубы стучали.