Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков» - Софи Морган

Чувствуя, как дрожат ноги, я опустилась на пол и взяла в рот член Райана. Глядя через растрепавшиеся волосы, как Райан жадно уставился на персонаж, который я представляла, стоя на коленях у его ног, напоминающий анахронизм непорочных фильмов Мерчанта-Айвори[4] и в то же время полное распутство. Запустив руки в мои волосы, он сделал несколько последних мощных движений, и мой рот наполнился влагой, которую я с жадностью выпила.

Мы попрощались на следующий день. Оба были уставшими, насытившимися друг другом; мое тело было покрыто царапинами, не только на попе, но и вокруг грудей и талии из-за того, что Кэтрин слишком рьяно затягивала корсет, и жесткого секса. Расческа, с которой все началось (и я получила самое жестокое наказание в конце той последней ночи), уехала в Штаты с Райаном как часть моего прощального подарка.

Я никогда не встречалась с ним снова, хотя вспоминала часто. Я подумывала, не поискать ли Райана в социальных сетях, но потом останавливалась, говоря себе, что он-то меня не ищет, и пусть все идет своим чередом. Я понимаю, что это прозвучит как бред в стиле хиппи, но все же верю, что встречи с людьми происходят не случайно. Сейчас то, чем мы занимались мы с Райаном, кажется мне достаточно банальным. Но я всегда буду благодарна ему за мой первый опыт сексуальной игры с доминантом и с улыбкой вспоминаю время, которое мы провели вместе.

Кроме того, Райан оставил в подарок корсет, который, признаюсь, доказал мне, что некоторые виды экипировки могут быть забавными. Я сохранила его и даже ношу иногда, хотя он так наполнен воспоминаниями о той ночи, что даже спустя годы, начиная его застегивать, я ощущаю, как становлюсь влажной, соски твердеют и дыхание прерывается.

Он посмотрел на меня с ужасом и несколько раз легонько шлепнул.

Когда Райан уехал, я поняла, что мои чувства к нему были глубже, чем я могла себе признаться. Ощущая себя покинутой, я сосредоточилась на учебе и не позволяла себе никаких игр. Даже когда находила людей, способных вырвать меня из добровольного затворничества, наши интерлюдии заканчивались обычным совокуплением, а любые попытки изменить ситуацию терпели крах. Я попросила одного из партнеров (Грэма, будущего географа) отшлепать меня во время секса – он посмотрел на меня с ужасом, несколько раз легонько шлепнул и возобновил прежнее занятие. После этого случая он больше не звонил.

В другой раз, когда я спросила у другого кавалера (Яна, будущего математика) в своей, я надеюсь, кокетливой манере о том, фантазировал ли он о каком-нибудь особенном виде секса, он слегка покраснел и сказал, что ему было бы приятно трахаться со мной, надев мою одежду. Думаю, что мне удалось совладать со своим лицом и не показать отвращения – в конце концов, у меня полно своих странных наклонностей, чтобы быть терпимой к причудам других, – но я почему-то не захотела встречаться с этим парнем. Словом, я очень скучала по Райану, хотя и обнаружила, что мне стало гораздо легче сидеть в аудиториях после того, как он уехал.

Глава 3

Виртуальные отношения

Конец моей студенческой жизни пролетел в сплошной суматохе: сочинения, работа в университетской газете, а затем – слишком быстро и так неизбежно – лавина экзаменов. Я упорно зубрила, готовясь к очередному экзамену, запоминала факты и цифры, читала и перечитывала тексты, записывая их на бесчисленных листах А4 в надежде хоть что-то запомнить, после чего бралась за следующий предмет. Через три недели после выпускных я забыла почти все, что учила, и, что привело бы в ужас моих родителей, не придавала этому особого значения. Самое важное, что дал мне университет, думала я, – это уверенность. Не обязательно уверенность в себе во всех отношениях, да и кому это нужно? Скорее, чувство, что я смогу справиться со всем, что может произойти в жизни, спокойно и не теряя чувства юмора. Следующей задачей было найти свое место в этом мире. Я хотела писать, но относилась к этому реалистично. Нужно работать годами, чтобы стать писателем, а я ужасно рассеянна, да и самым длинным моим произведением была дипломная работа. Так что я решила, что первым шагом будет поиск работы.

Я вернулась к родителям и разослала резюме в агентства по трудоустройству в надежде получить работу администратора или наборщика текстов (полезным побочным эффектом всей писанины в университете была моя скорость набора). Консультант по найму показала мне, как пользоваться диктофоном с педальным приводом, и проверила, насколько быстро я набираю текст. Когда результат подскочил до 75 слов в минуту, и это при наборе двумя пальцами, она пришла в восторг и на протяжении месяцев давала мне различные задания, такие как набор текста, подшивка документов и вообще работу старшего помощника младшего дворника. А я, обдумывая свой следующий шаг, копила деньги.

Вернуться в дом детства – с воскресными обедами и суетой, которой они сопровождались, – было прекрасно, но уже к Рождеству я поняла, что надо съехать. Я привыкла к независимости, мне не хватало собственного пространства, каши на ужин в 10 вечера, если захочется, или ванны в 3 ночи, если не спится. Примерно в это же время я начала понимать, что моя временная работа, как это ни прискорбно, начинает превращаться в постоянную. Не то чтобы я не хотела работать, но наступил момент, когда я поняла, что еще немного – и мозги у меня поплывут. Работа была однообразной, скучной, и когда в одном офисе меня попросили транскрибировать письмо, которое походило просто на набор звуков, я была близка к отчаянию. Мне хотелось большего. Я должна была определиться и начать действовать. И поскольку воплощению моей мечты стать писателем мешали ежедневные поездки, игры в Интернете и походы в кино, мне нужно было остановиться на чем-то попроще.

Я отправилась в редакцию местной газеты. Там состоялся длинный разговор с редактором отдела новостей о тяготах репортерской жизни. Сейчас, глядя в прошлое без наивного юношеского оптимизма, я понимаю, что меня просто предупреждали об ужасных условиях оплаты, переработках и бесконечных заседаниях редсовета. В конце беседы меня отправили на задание с фоторепортером. Потратив кучу времени на поиски блокнота, я понеслась к машине фотографа. Еще никто и никогда не делал фоторепортаж о празднике урожая в младшей школе с таким усердием. Я записала имена и возраст всех детей – звучит просто, но отловить их всех было делом нелегким. Я задала слегка оторопевшей директрисе по меньшей мере десяток вопросов, и некоторые, как мне показалось, ее смутили. Я была Вудвордом[5], Бернштейном[6] – обоими сразу, но с особым интересом к консервированным продуктам. Когда мы шли назад к машине, Джим, фотограф, улыбнулся мне: