Охота на ламию (СИ) - Иванова Инесса

— Прочими? Но жертв пока двое, — начал было говорить я и тут же замолчал, осенённый догадкой. Ректор Кломмхольма знала, что жертв станет больше. И была к этому готова. Возможно, даже радовалась тому, что охота идёт за змееликими.

— Почему вы их так ненавидите? — я вернулся и, посмотрев саламандре в глаза, спросил то, что давно не давало мне покоя. — Змееликие такие же, как и вы. — Из-за крови Древних?

— Никто не испытывает к ламиям неприязни, — с неизменной улыбкой ответила целительница. Она напоминала мне учительницу из средней школы, которая старалась казаться милой и приветливой, и лишь глаза выдавали то, каких усилий ей это стоило. — Просто они могущественнее всех остальных рас. И ещё…

— Ещё? — удивился я.

— Ну, право, гранд Гумонд, кто же станет любить змей? Больших, опасных и кровожадных?

***

Персилия Лагра не любила ждать, это было известно каждой ламии. Но в этот раз мне хотелось выдумать какую-нибудь вескую причину, чтобы не прийти на зов декана.

Раньше мне никогда не поручали опекать новичков, но дело не только в этом. Я не хотела следить за новенькой и заставлять её делать такой выбор, какой хотели от неё декан, папаша несчастной первокурснице или прочие личности, которые раньше не учувствовали в судьбе девушки.

Сейчас, конечно, она полна надежд на будущее, оглушена новым интересным миром и своей ролью в обществе волшебных существ. Да что там! Я вспомнила себя, когда только попала в Дольний мир.

Всё казалось таким ярким, прекрасным и пронизанным магией, даже пыль, летающая в библиотеке и садящаяся на книжные полки представлялась волшебным порошком, способным творить чудеса.

А после раскрытия я испытала нечеловеческий восторг. Сказал бы мне кто раньше, что можно радоваться змеиному хвосту и раздвоенному языку, ни за что бы не поверила!

Хотя, возможно, Виктория Крим не человек вовсе, ведь в Кломмхольм попадали девушки из бесчисленного множества миров.

Так размышляла я, пока шла коридорами в административный корпус.

— А вот и наша отличница! — услышала я с порога. Персилия поднялась мне навстречу, и только теперь я увидела сидящее на диване из красного бархата субтильное создание с пепельно-серыми волосами и такого же цвета глазами.

— Это и есть Виктория Крим, наша первокурсница!

Во время знакомства Персилия вглядывалась в моё лицо, будто опасалась, что мне плевать. Ламии любят правду, но каждая змееликая знает, насколько излишне острой и неуместной она бывает. Так с чего бы декану опасаться моей несдержанности?!

— Регина Лесникова, уже четвёртый курс. Она поможет тебе освоиться с нашими правилами.

Персилия взяла меня за руку и чуть ли не силой усадила рядом с новенькой. Движения её потеряли былую мягкость и сейчас она напоминала дёрганную нервную даму, которая всеми силами старалась сохранить мир накануне войны.

«Это из-за жертв среди ламий», — догадалась я. Только сколько их, этих жертв? И как ректор могла такое допустить? Здесь, на территории Кломмхольма?

Мне очень хотелось взять какую-нибудь толстую книгу и за её чтением поразмыслить об этом. Особенно хорошо думалось над «Историей магических преступлений». Я нередко представляла себя на месте дознавателей тех эпох и прикидывала, как бы могла раскрыть громкие дела.

И вот теперь сама оказалась в эпицентре преступления. Более того, могла стать следующей жертвой, если верить второму проректору. А Стенсен, испытывающий возбуждение от того, что запугивал правдой, лгать не станет.

«Почему вы ничего не говорите девушкам об опасности? Почему никто не трубит о преступлениях на каждом углу?» — хотелось мне спросить каждый раз, когда наши с Персилией взгляды скрещивались.

Сегодня деканша первый раз за всё время нашего знакомства отводила глаза первой.

«Потому что паники быть не должно». Вот и весь ответ, витавший в воздухе.

Вместо реальных действий мы сидели и пили чай, будто в Дольнем мире никогда ничего не менялось. Я, ламия последнего года обучения, Персилия Лагра, прожившая столько лет, что ей не страшны никакие угрозы Истинных, и новенькая, смущённо смотрящая лишь на дно своей чашки.

— Кем ты была в своём мире? — спросила я Викторию, когда декан соизволила нас отпустить, повторно взяв с меня слово беречь подопечную, как зеницу ока.

Новенькая испуганно оглянулась, но, увидев, что коридор пуст, вздохнула и еле слышно прошептала:

— Ундиной. Раз в месяц я всплывала на поверхность Океана и пела песни ветру. У меня был очень сильный голос, даже Борей, дедушка всех ветров, это признавал, а теперь я его потеряла.

Ещё чуть-чуть, и пугливое создание заплачет. Только этого мне хватало: вытирать сопли новичкам! Я не была сентиментальна, как эта малышка, что оказалась на голову ниже меня.

— Что теперь вспоминать? — попыталась я найти хоть какое-то утешение. — Зато ты станешь ламией. Первое раскрытие уже на следующей неделе. У тебя снова будет хвост, да ещё какой!

— Какой? — с любопытством посмотрела Виктория, позабыв о горестях.

— Изумрудный. Ты испытаешь ни с чем не сравнимое чувство. Будто вмиг сделалась самой сильной и быстрой, — начала было я, и внезапно начала задыхаться. А потом увидела себя и Викторию будто со стороны.

Вот бывшая ундина испуганно таращится на меня, а я, прижав руку к горлу, могу только хрипеть и хватать ртом воздух. Это длилось пару секунд, не дольше, а потом прошло, словно ничего и не было.

— Что случилось? — испуганно пролепетала Виктория, чья кожа стала такой же серой, как и волосы.

— Ничего, показалось, — ответила я, заглянув за поворот, из которого на нас только что кто-то смотрел. Конечно, я никого там не обнаружила. — Давай я провожу тебя до комнаты.

Девушка с радостью согласилась. Наверное, сама хотела об этом попросить. Уходя, я пару раз оглянулась, но коридор по-прежнему был пуст. Кто бы ни смотрел на нас из-за угла, больше его здесь не было.

Глава 5

Дракон

В кабинете ректора собралась любопытная компания. Оба проректора, вдруг прекратившие разыгрывать взаимную неприязнь, уселись на диванчике в углу, при свете красных фонарей, вделанных в стену, их лица казались удивительно похожими.

— Мы с нетерпением ожидаем вас, сиятельный, — произнесла Келисия, занявшая кресло за массивным письменным столом. Рыжие волосы ректорши были забраны наверх, а на переносице залегла глубокая вертикальная складка. — Вы сказали, что сможете узнать, кто виновен.

— Не совсем так, гранда, — поправил я начальство, а то вообразят ещё, что можно посмотреть в заговорённое зеркало, и завеса тайны откроется. — Серебряное полотно покажет только то, что видела жертва в последний момент. Никто не может заранее знать, как долго продлится видение.

— То есть, это просто забавный фокус? — тонкие брови Персилии Лагры взметнулись вверх, а на губах заиграла противная снисходительная улыбка.

— Можно и так сказать, но это хотя бы что-то. Напомню, гранда, что Тайная полиция вообще не взяла след.

В глазах декана змееликих погасло вспыхнувшее было торжество.

— А почему так? — подал голос первый проректор. — Неужели штучки любителя, если они действительно так хороши, не взяты, так сказать, на вооружение Отделом артефакторики?

Мортигер подался вперёд, жадно следя за всеми моими действиями, даже и без того длинный нос проректора вытянулся ещё больше. Поставить саквояж на кресло и аккуратно вытащить чёрный бархатный чехол, в котором и находилось затуманенное зеркало оказалось делом пары минут, всё самое главное было впереди. Артефакт задействуется от прикосновения только того, кто его активировал.

— И вы всё-таки не ответили на мой вопрос, — мягко напомнил добродушный Мортигер. — Я преподаю судебное право и понимаю кое-что в подобных вещах. Это ведь незаконно, верно?

— Как и ваши проделки, Сеймур! — жёстко вмешалась ректор, не дав мне возможности ответить. — Как и то, что ламии продолжат гибнуть, и никто ничего не собирается по этому поводу предпринимать. Официально постараются замалчивать, а когда жертв станет столько, что это будет невозможно, просто найдут крайних. И ими могут оказаться присутствующие.