Десант в настоящее - Владимир Яценко

— Ничего себе аппаратик! — восхитился Василий. Он вывернул голову и взглянул на темнеющее, вечернее небо. — А себя увидеть можно?

— Нельзя, — осадил его Отто. — Это же компьютер, а не телескоп. По данным спутника прибор определяет свои координаты, остальную картинку даёт банк географической карты.

— А вот здесь двойка. Это машинка понимает, что нас тут двое?

Отто промолчал, озадаченно рассматривая незнакомый ему сигнал на дисплее. "Жизнь не стоит на месте…"

— А-а, понятно, это означает, что спутник в одном частотном диапазоне принимает две передающие станции, — неожиданно заявил Василий.

— Ты-то что в этом понимаешь?

— Инструкция, — Василий постучал пальцем по столбику иероглифов, выгравированных серебром на внутренней поверхности крышки контейнера.

"Ну да, — растерянно подумал Отто. — Выходит, это не просто красивый орнамент, оказывается, это инструкция! И как это я не догадался её прочесть? На японском"?

— Тоже мне, Шампольон нашёлся. Если ты такой умный, почему не миллионер?

— Я и есть миллионер…

Но Отто его уже не слышал. Он вдруг почувствовал, как сбилось с ритма сердце.

"Вот оно! Вот так они и шли за мной. Вернее, за своими бриллиантами…"

— И каково оно, быть миллионером? — напряжённо спросил Отто, думая совершенно о другом.

— Терпимо. Временами, даже занятно. Как сейчас, например.

— Миллионеры по болоту не шляются, — медленно произнёс Отто, он уже принял решение. — Лучше скажи, где вторая станция?

— Сейчас, — Василий водил сверху вниз пальцем по столбцам, шевеля губами. — Вот, нашёл, нужно перевести прибор в режим конференции. Что это значит?

— Это значит, что мы переключим здесь и здесь.

Отто нажал соответствующие кнопки, и на экране к северо-западу от первой метки загорелась вторая жёлтая точка.

— А что это за станция?

Но Отто молчал. Вот так его и выследили. По вот этой второй марке, которая точно указывает, где сейчас лежат рюкзаки, плащ и алмазы. Открытие было оглушающим. Наверное, он изменился в лице, потому что Василий слегка отодвинулся.

— Километров тридцать отсюда, — неуверенно заметил он.

— Двадцать пять, — уточнил Отто.

У него перехватило дыхание. Всё напряжение последних суток будто пробило крохотную брешь в сознании и хлынуло через эту брешь расширяющимся потоком наружу.

Ненависть, кровь, гной, яд…

Он застонал. Виски сдавило, кровь хлестнула по глазам. Камень, опять этот проклятый камень! И разбитый джип со сломанным командиром. Забыв о боли в искалеченных ступнях, Отто покатился по ненавистной траве.

Рвать, бить, крушить, жечь…

"Стенку, стенку мне! К стенке. С огнемёта. Размажу…" Кто-то навалился сверху, кто-то большой, тяжёлый.

Что-то кричит…

"Тяжело мне, Господи. Смерти я хочу. Темно. Почему так темно? Пусть будет огонь. Я буду гореть. Уже горю. Мне больно. Дайте только дотянуться до шеи. Они все будут гореть вместе со мной. Мы все будем гореть во славу Твою. Это будет праздник…"

И вдруг он почувствовал себя на пути к вершине. Только не снаружи, на склонах или на кромке ледника. Нет. Он шёл внутри горы, поднимаясь по узкому винтовому серпантину, проложенному неизвестно кем и когда в толще породы. Отто шёл в самом сердце гранита и тьмы. Шёл по спиралью закрученной тропинке внутри глубокого колодца. Свет здесь тоже был: слабенькой дрожащей звёздочкой над головой, далёким обманчивым маяком указывающим путь на небо. За всю историю людей лишь единицы осилили эту дорогу. Тяжесть камня давила и плющила волю.

"Ты не готов", — шепнул камень.

И Отто с облегчением покатился по серпантину вниз, к привычному миру, к боли и сожалению…

Y

Сознание возвращалось рывками, ступеньками. Сперва боль. Что-то болит. Ах да, ноги. Потом холод. Он открыл глаза. Темно. Ночь, что ли? Ни звёзд, ни луны. Чёрное небо. Чужое. Он очень далеко от дома. Здесь всё чужое. И давно. А он никак не привыкнет. Наверное, у него бред. Какой дом? Дом, это когда тепло, и женщина, и детский смех, и топот маленьких ножек… нет у него никакого дома. И не было. Никогда. Но дом мог быть. Совсем недавно. А теперь опять нет, и уже никогда не будет.

Незнакомый терпкий запах смешивается с дымом костра.

Слабое потрескивание сучьев в огне…

— Иван?

— Всё в порядке, Фриц, я здесь.

— Почему "Фриц"? Я — Отто.

— А почему "Иван"?

"В самом деле, — подумал Отто. — Чего это я"?

— Извини, я не имел в виду ничего обидного, — сказал он.

— Я тоже.

"Пора менять тему", — понял Отто.

Он приподнялся на локте и прислушался к своему состоянию. Чувствовал себя порядком изжёванным, но с ясной головой и бойцовским настроением.

Сел.

Это было то же место, что и прошлой ночью. Те же валуны, те же заросли в свете костра, да и костёр горел там же, где и вчера. Рядом с костром хлопотал Василий, непрерывно двигая и переворачивая палочки с нанизанными кусочками мяса. От них и шёл этот тёрпкий незнакомый аромат, который привёл в чувство Отто.

— Это ты меня сюда донёс?

— Нет, позвонил в "девять-один-один", шустрые ребята.

— Оборудование?

— И оборудование. Говорю же, всё в порядке.

Отто пододвинулся ближе к валуну и привалился к его круглому боку.

— Что это ты жаришь?

— А ты попробуй, — ответил Василий и подал ему две палочки.

Отто недоверчиво понюхал, потом откусил. Напоминало копчёное мясо змеи, только обильно сдобренное незнакомыми специями.

— Похоже на змею.

— Вот это да! — Василий был озадачен. — Правильно. И как часто тебе приходится питаться змеями?

— Примерно раз в восемь лет.

— Тебе не кажется, что эта история слишком давно закончилась, чтобы её так часто вспоминать?

Отто закашлялся.

— Что тебе об этом известно?

— Ничего. Просто я думаю, что воспоминания о тех событиях не приносят тебе радости. Они не нужны тебе.

— И что?

— Забудь о них.

"Как просто: забудь и всё… а как быть, если они обо мне не забывают"?

— А где змею взял? Я, пока, ни одной не видел.

— Из воды выскочила, когда мы с тобой в траве кувыркались. У тебя часто такие припадки?

— Какие припадки?

— Понятно…

— Ещё можно?

— Можно, только смотри, чтоб плохо не стало.

Василий передал ещё четыре палочки-шампура. Отто пальцами снял с веточки кусок мяса и осторожно, чтобы не обжечься, откусил половину. Вкусно. Но необычно.

— Что за трава?

— Сухач, остяки рекомендуют. Витамины, микроэлементы и всё такое.

— Это приятели твои, "остяки"?

— Они сюда не заходят. Гиблые места, говорят. Весьма неглупый народ.

— Знаешь, сколько ни носило по свету, не встречал "глупого" народа.

Отто дожевал последний кусок мяса и с сожалением покосился на костёр, где в дыму сухача коптились ещё две веточки, но решил не рисковать.

— Отлично, — одобрил он. — Сейчас бы ещё твои лимоны!

— Что за лимоны? — не понял Василий.

— С косточками. Твой отец заказал, в консервных банках, я тебе их нёс.

— Что за ерунда, консервированных лимонов не бывает!

— Килограмм тридцать, может чуть больше.

Василий даже присвистнул.

— Бред! Кому могло понадобиться столько лимонов?

— Тебе!

— Мне?! Не может быть!

— Знаешь, мой Шеф, возможно, и не большого ума человек, но денежки считать умеет!

— Не кипятись, откуда знаешь, что в банках были лимоны?

— Шеф сказал.

— И где же они?

— Летающие шары утащили. — Отто недобро ухмыльнулся. — Но внутри был радиомаяк. И теперь, по монитору, я их в два счёта найду.

— Что же это за лимоны, если их радиомаяком помечают?

Отто неопределённо хмыкнул и промолчал. Его насторожило отсутствие у Василия вопросов по "летающим шарам".

— А зачем это надо: их находить? — спросил Василий.

— Что значит "зачем"? Мне бы только до них добраться…

— Это были твои друзья?

— Кто? — не понял Отто.

— Те, с вертолёта.

— Ну, видишь ли, — как бы это ему объяснить? — Было время, когда моя жизнь зависела от их умения и сноровки.

— Им уже не поможешь.

Отто почувствовал раздражение.

— А им и не нужна моя помощь. Как и людям из твоей экспедиции. Их всех убили. Быстро и без проволочек. И мне это не нравится.

— Слова! Ты даже не знаешь, отчего они умерли.

— Знаю! — вырвалось у Отто.

Он замолчал, досадуя на свою неосторожную браваду. И вдруг понял, что его так озадачило там, у вертолёта. Он уже тогда мог догадаться. Он и в самом деле знал, как погибла экспедиция.

Отто приподнялся на ноги, сделал два неуверенных шага, взял "вещмешок" и вернулся на место. К огромному облегчению он убедился, что может ходить. Возможно, денёк-другой надо будет сделать щадящий режим, но идти он точно сможет.