Мир Сценариста. Трилогия (СИ) - Погуляй Юрий Александрович

Где ты, мама, теперь? Напиши, отзовись,

Пред тобой я хоть ныне покаюсь:

Пролетает бездарно беспутная жизнь,

Не живу я на свете, а маюсь…

«Песнь заживления» игрока Книгожор восстанавливает вам 10 ед. Ваше здоровье 30 ед.

«Песнь заживления» игрока Книгожор восстанавливает вам 10 ед. Ваше здоровье 40 ед.

«Песнь заживления» игрока Книгожор восстанавливает вам 10 ед. Ваше здоровье 50 ед.

Голос Стаса окреп:

— Ты меня родила и упала звезда,

В лагеря, где не знают свободы…

— Стоп, — прервал я его. В голове прояснилось. — Не надо больше. Не хочу. А то прямо отсюда пойду купола на спине бить.

— Я других не знаю, — извинился Стас. — Давайте возвращаться. Наработались.

— Чей лут? — спросил Юра.

— Наверное мой, — опомнился бард.

Вы получаете 2 медные монеты.

— Каков улов, — хмыкнул Юра. — По-братски поделили.

Вещи с убитого Ловеласа исчезли. Его труп мы даже не стали поднимать, оставив в луже крови.

Я на всякий случай показал в небо средний палец, затем достал из инвентаря жаренного кролика и с удовольствием его умял, восстановив здоровье до заветных 100 ед.

На вкуснятину никто не претендовал. Оба поднявших уровень героя изучали характеристики и новый скилл.

К полудню мы уже были у дома. Приключение приключением, а норму надо выполнить. Все напиленное в лесу нужно попилить уже на чурки, расколоть, сложить в поленницу. Потом, наверное, бард начнет этим торговать.

Я все время поглядывал в сторону поля. Если Ловелас один раз решился, то может прийти и другой. Хотя теперь здесь было два 4-ых уровня. Но везение. Одно везение.

— Охотой или рыбалкой можно еще 4 % набить сегодня, — поделился Кренделек. — Можно тебя потаскать по локациям, там опыт дают хорошо. Увидим, что у тебя за первый скилл будет на втором уровне. Вдруг он нас всех затащит. Но это надо с утра выходить, чтобы к ночи вернуться. За пару дней обойдем. Хотя если начать травить Ловеласа, мы прокачаемся быстрее. Ты знаешь, как он пятый поднял?

Я помотал головой.

— Он перебил всех нас. По одному. Вечером мы еще ужинали вместе, а затем… Ночью встал и всех зарезал. Был второго уровня, стал пятым. Очень простой путь прокачки. Но даже у меня мысли в эту сторону не поворачиваются. Трясет всего.

— Вот так сразу он и изменился?

— Да. Псих.

— Да уж… С такой-то игрой недолго и крышей поехать. Это ж рабские галеры, а не хобби. Дерьмо, а не игра.

— Мы просто чего-то в ней не знаем. Что-то упускаем, — не согласился он. Стас возился в пристройке к кузне, с инструментом. Юра сидел на поваленном бревне, которое мы должны были допилить, и задумчиво наблюдал за товарищем:

— Но зато какой эффект погружения! Я после этого всего, если выберусь, больше никогда не полезу в саркофаг. Ну или наоборот, во что-нибудь стремительное, с читами. Хватит этого усердия. Даже на учебу плевать. Вылечу и ладно. Тоже мне — приключение.

— Почему вылетишь?

— Я тут месяц, Лолушко.

— Егор. Или Егорушко, если важно окончание.

— Я тут с конца июля. А Стас с начала июля. Света сентябрьская.

— А у меня был октябрь, — выдохнул я.

— Да. Каждый день здесь — это день там.

Меня бросило в пот.

— Через сколько пролежни у человека образуются? — Юра шмыгнул носом. — Хотя, в капсулах же есть что-то для этого? Я читал в инструкции вроде. Эх, покурить бы.

— Каждый день здесь… это день там… — эхом повторил я.

— Да. И где-то там, — он ткнул пальцем в небо. — Мы лежим у себя в куполах, сремся и ссымся под себя, зарастаем грязью и питаемся внутривенно. Ведь кто-то же нас кормит. Иначе б подохли уже.

— Да ну…

— Или мы уже мертвы? — предположил Юра. — Нас оцифровали. Тел больше нет — и это наша новая реальность.

— Хорош уже! — мне стало не до шуток.

— Будем собирать хворост до конца своих дней. Год другой и может быть выйдем за пределы Бергхейма. А там графику не прорисовали и такое большое-большое зеленое поле до горизонта. Пустота, — Юра смотрел куда-то вдаль, будто разглядывал это самое поле. Для оцифрованного мне было слишком неуютно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не думаю, — поделился я. — Если кто-то перенес наше сознание со всей нервной системой — тому нобелевку должны давать. Это ж вечная жизнь.

— Может он на нее и идет? Вдруг это все — эксперимент? И мы что-то должны сделать, или найти, — выдал очередь вероятностей Юра. — Может за нами сейчас наблюдают? Логи читают. Размышляют. Эй вы!

Кренделек задрал голову к небу:

— Если вы меня слышите — дайте знак! Нахрена мы тут целыми днями горбатимся, как на нелюбимой работе?! Какая цель у вашей игры?

— Аминь, — хмыкнул я этому воззванию.

Стас высунулся из сарая, вопросительно взглянул на нас.

— Молится, — уточнил я. — Высшему божеству.

— Дело полезное, — покивал наш бард и вновь исчез.

— Спроси, какую кровавую жертву он предпочитает. Может нужно пару девственниц в ритуальном круге зарезать? — бросил я Юре. — Или лучше что-нибудь с огнем? Свету на костре спалить?

— Какую кровавую жертву ты хочешь? — проорал Кренделек.

— Да-да, ответь нам! — поддержал я его воплем.

По ослепительно синему небу неторопливо тащились облака.

— Ладно, Егор. Давай работать, — успокоился Юра. Слез с бревна, взялся за пилу. С поля к нам шла Светлана. Живая. Будь я игроком вроде Ловеласа — то начал бы с нее. Как только не боится…

— Боги не слышат нас, брат, — стараясь проговорить это наиболее трагичным тоном, я нахмурился и покачал головой. Ладонь легла на грубую рукоять пилы. — Боги покинули это место.

— Я всегда был атеистом, — пожал плечами он.

У вас новое сообщение. Чтобы прочитать сообщение откройте панель «Социальное»

Мы заткнулись. Юра смотрел на меня, я на него.

— Характеристики, — хором произнесли два оборванца у старой кузни.

Глава пятая «Ой»

«Поздравляем. Вы установили контакт с божественной сущностью. Ваш чат разблокирован. Теперь вы можете написать ваш запрос и, быть может, вам ответят!»

— Ой, — дурачась сказал я. Вызвал чат. Призрачная строчка стала активной, я ткнул в нее пальцем, и раскрылась клавиатура. Объемные голубые буквы повисли в воздухе. Язык переключить нельзя. Или же просто пока не понять — как это сделать.

— Ой! — со значением для товарищей повторил я. Написал (под нажатием буквы чуть вспыхивали, переливались мягким светом):

«Всем чмоки в этом чатике»

Ввод!

Буквы исчезли.

Юра хмурился, изучал что-то и совсем в мою сторону не смотрел. Он изумленно пялился в пустоту и тыркал указательным пальцем по невидимой клавиатуре. Со стороны это выглядело странно. Ему бы еще шапку на затылок сдвинуть, для образа «крестьянин средневековья и блок-чейн».

Моя панель чата вновь стала не активной.

«Ваше послание ушло к Богам. Вам остается только ждать»

— Ой-ой… — снова повторил я. Вглядываясь в свое сообщение, повисшее как отправленное, я все ждал какой-нибудь любезности со стороны прочитавших. Если есть чат — значит в нем есть люди.

То, что это может быть некая личка с чем-то иным — и в голову не приходило. А ну как Егорка только что профукал единственный шанс что-то поменять? Запросить выход отсюда. Добавить волшебное «пожалуйста». Потом «бац», а все это было испытание на вежливость, вы его прошли, возвращайтесь обратно.

Или так мимикрирует служба поддержки?

— Блин, — я продолжил глубокий монолог.

Юра все что-то выстукивал. Сосредоточенно, что-то стирая. Добавляя, меняя. Толковый парень. Не то что я.

Впрочем, серьезные и обдуманные решения мне никогда особо не давались. Импровизация — наше все. Так что пренебречь — вальсируем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я пошел к Стасу.

— Тебе написали? — спросил у него.

Тот точил топор (довольно жалкого вида) и вопрос встретил с недоумением.

— Нам тут божественная сущность ответила. А тебе? Чат разблокировался?