Лавсаик, или повествование о жизни святых и блаженных отцов - Епископ Еленопольский Палладий

Ещё рассказывал нам раб Христов Пафнутий, ученик сего доблестного подвижника. В один день, когда блаженный и бессмертный Макарий сидел в сенях келлии своей и беседовал с Богом, гиена принесла к нему своего детеныша — слепого. Толкнув головою в дверь сеней, она вошла к Макарию, который в это время ещё сидел тут, и бросила детеныша к ногам его. Святой Макарий взял его и, плюнув ему в глаза, сотворил молитву, и он тотчас стал видеть, а мать накормила его и ушла с ним. На следующий день гиена принесла святому и блаженному Макарию кожу большой овцы. Увидев сию кожу, святой сказал гиене: «Ты растерзала у кого–нибудь овцу — иначе откуда тебе взять кожу? Я не возьму от тебя того, что добыто несправедливостию». Гиена, опустив голову к земле, стала на колени у ног святого и подавала ему кожу. Но он говорит ей: «Я сказал, что не возьму, ежели не дашь клятвы, что не станешь больше есть овец у бедных». При этом она опять опустила голову, как будто соглашаясь на слова святого. Кожу эту раб Христов отказал святому и блаженному Афанасию Великому. И блаженная раба Христова Мелания сказывала мне, что она брала сию кожу у святого и дивного мужа Макария под именем дара гиены. И что удивительного, если людям, распявшимся миру, и гиена, ими облагодетельствованная, приносит дары во славу Бога и в честь рабов Его?! Тот, Кто пред Даниилом пророком укротил львов, дал смысл и этой гиене.

Говорят ещё о святом Макарии, что он с того времени, как крестился, никогда не плевал на землю, а теперь уже шестьдесят лет минуло, как он принял Крещёние. Крестился же верный раб Христов и бессмертный Макарий на сороковом году своей жизни.

Видом сей непобедимый подвижник Христов был таков (я должен и об этом сказать тебе, раб Христов: быв его современником, я, недостойный, хорошо знал его): он был согбен и сухощав. Волосы росли только на губе, да ещё на конце подбородка было их немного — от чрезмерных трудов подвижнических даже борода не росла у него.

Однажды впал я в великую тоску и, пришедши к сему святому, сказал ему: «Авва Макарий! Что мне делать? Смущают меня помыслы, говоря мне: "Ты ничего не делаешь здесь, ступай отселе"». Святой отец отвечал мне: «Скажи твоим помыслам: "Для Христа я стерегу стены"».

Из множества великих чудес и подвигов славного и доблестного Макария только сии описал я тебе, христолюбивый и любознательный раб Божий!»

Дивный муж сей рассказывал нам ещё вот какое чудо: во время преподания Таин Христовых (он был пресвитер), я никогда сам не подавал приношения Марку–подвижнику, но замечал, что с жертвенника брал оное Ангел и подавал ему — впрочем, я видел только кисть руки, подающей ему Причастие.

О Марке

Марк сей, о котором упомянуто в конце предыдущего сказания, ещё в юности знал наизусть писание Ветхого и Нового Завета; он был чрезвычайно кроток и скромен, как едва ли кто другой. В один день на досуге пошел я к нему (он был уже в глубокой старости) и, севши у дверей его келлии (как новоначальный, я считал его выше человека, и он действительно был таков), стал прислушиваться, что он говорит или что делает. Совершенно один внутри келлии, почти столетний старец, у которого уже и зубов не было, он все ещё боролся с самим собою и с диаволом и говорил: «Чего ещё ты хочешь, старик? И вино ты пил, и масло употреблял — чего же ещё от меня требуешь? Седой обжора, чревоугодник, ты себя позоришь». Потом, обращаясь к диаволу, говорил: «Отойди же наконец от меня, диавол, ты состарился со мною в нерадении. Под предлогом телесной немощи заставил ты меня употреблять вино и масло и сделал сластолюбцем. Ужели и теперь ещё я чем–нибудь тебе должен? Нечего более тебе у меня похитить, отойди же от меня, человеконенавистник». Потом, как бы шутя, говорил самому себе: «Ну же, болтун, седой обжора, жадный старик, долго ли быть мне с тобою?».

О Моисее Ефиоплянине

Некто по имени Моисей, родом ефиоплянин, лицом черный, был рабом у одного сановника. Господин прогнал его от себя за великий разврат и разбой. Говорят, он доходил и до смертоубийства — нахожу нужным упоминать о худых делах его, чтобы показать, какова была после добродетель его покаяния. Некоторые говорят, что он был даже начальником весьма многочисленной шайки разбойников. Из разбойнических дел его, между прочим, известно следующее. Питал он злобу на одного пастуха, который с собаками своего стада помешал ему в каком–то ночном предприятии. Задумав убить его, он обошел кругом то место, где обыкновенно паслись его овцы. Но ему дали знать, что пастух находится по ту сторону Нила, и как река в это время разлилась на широту одного поприща, то он взял меч в зубы, а платье, в которое был одет, положил себе на голову и переплыл реку. Между тем, пока он плыл, пастух имел возможность скрыться в тайном месте. Таким образом, предприятие не удалось Моисею, и он, зарезав четырех отборных баранов и связав их веревкою, переплыл через Нил назад. Зашедши на пути в небольшую хижину, он снял здесь с баранов кожу, лучшее мясо съел, а кожи выменял на вино и, выпив его до восемнадцати италийских мер, пошел в сборное место шайки, до которого оставалось ещё пятьдесят поприщ.

И этот страшный атаман, впоследствии времени пораженный каким–то несчастным случаем, удалился в монастырь и показал такое покаяние, что самого сообщника своего, диавола, который от юности подущал его на злое и участвовал во всех делах его, заставил против воли исповедать Христа.

Между прочим рассказывают, что однажды напали на него в келлии четыре разбойника, не зная, что он был Моисей. Блаженный всех их перевязал и, подняв на плечи, как мешок с соломой, принес в собрание братий и говорит: «Я никого не могу обижать, но они пришли меня обидеть — что повелите сделать с ними?». Так взятые святым Моисеем разбойники исповедали грех свой пред Богом, а когда узнали, что это Моисей, некогда знаменитый и всюду известный начальник разбойников, то прославили за него Христа и, тронутые его обращением, сами отреклись от мира и сделались добрыми монахами. Они рассудили так: «Если этот сильный человек и столько прославившийся разбойничьим ремеслом так сильно убоялся Бога, то зачем нам отлагать спасение душ своих?».

На сего блаженного Моисея (так уже должно называть его) восстали демоны невоздержания, увлекая его к прежней распутной и блудной жизни. Он так был ими искушаем, что, как сам сказывал, едва не оставил своего намерения жить в монашестве. И вот он пошел к Великому Исидору, жившему в скиту, и рассказал ему о своей борьбе с блудными помыслами. Святой сказал ему: «Не унывай, это только сначала. Они потому так сильно напали на тебя, что хотят возвратить тебя к прежним привычкам. Если ты пребудешь тверд в подвиге воздержания, умертвив свои уды, яже на земли (ср.: Кол. 3, 5), и заградишь вход чревоугодию, которое есть мать любострастия, то демон блуда, не находя более пищи, которая бы разжигала его, с досадою отступит от тебя. С этого времени раб Христов Моисей удалился в уединение и, заключившись в своей келлии, с величайшим терпением стал подвизаться более всего в воздержании от пищи и, кроме двенадцати унций сухого хлеба, не вкушал другой снеди. Работал он весьма много и каждодневно совершал по пятидесяти молитв.

Но, как ни смирял он свое тело, все ещё иногда был тревожим похотию, особенно во сне. Тогда он пошел к одному монаху, опытнейшему между святыми, и говорит ему: «Что мне делать, авва? Сновидения омрачают ум мой, потому что душа по прежней привычке услаждается ими». Святой отвечал ему: «Ты ещё не отвлек своего ума от сонных мечтаний, потому и подвержен этой нечистой похоти. Сделай же, что я тебе скажу: проведи несколько времени в бодрствовании, молись усердно и скоро освободишься от сих мечтаний». Доблестный Моисей, выслушав это наставление, как от опытного наставника, и возвратившись в келлию, дал себе слово не спать всю ночь и не преклонять колен даже для молитвы, дабы избежать власти сна. И прожил он шесть лет в келлии, по целым ночам стоя посреди келлии, непрестанно молясь Богу и не смежая очей.

Но и такими подвигами он не мог победить необузданной похоти. Подлинно необузданная похоть! Ибо, как ни измождал он себя трудами, не мог, однако ж, покорить сей постыдной страсти.

После всего этого он положил изнурять себя другим ещё способом. Выходя по ночам, сей противоборник сатаны (различно он ратовал против него) обходил келлии тех монахов, которые, состарившись в трудах подвижничества, уже не в силах были носить воду для себя, брал их водоносы и наполнял водою, так что они этого и не знали. А воду в тех местах берут далеко: одни — за две версты, другие — за пять, иные — за полверсты. Демон, не могши выносить терпение ратоборца, подстерегал его и в одну из таких ночей, когда Моисей занимался этим делом, лишь только он наклонился в колодезь, чтобы наполнить водонос одного монаха, так ударил его по бедрам палицею, что он упал тут замертво, совершенно не понимая, что такое с ним случилось и кем это сделано. На другой день один монах, пришедший сюда за водою, увидев, что он лежит там и едва дышит, пошел и сказал об этом Великому Исидору, пресвитеру скитскому, который, отправившись на то место с несколькими из братий, взял его и принес в монастырь. Целый год Моисей был болен, так что едва наконец укрепился телом и душою. Тогда Исидор, великий иерей Христов, стал говорить ему: «Перестань наконец бороться с демонами, брат мой, и не наступай на них, ибо в подвижничестве есть мера и подвигам против демонов». Непобедимый же раб Христов говорит Великому: «Не перестану сражаться с ними, пока не оставят меня сонные мечтания». Тогда пресвитер Исидор сказал ему: «Во имя Господа нашего Иисуса Христа отныне с тобою не будет нечистых сновидений. Теперь с упованием приобщись Святых Таин. Чтобы тебе не тщеславиться, будто собственными подвигами победил ты похоть, диавол и поразил тебя так сильно для твоей же пользы, чтобы ты не пал от надмения».