Аня из Зеленых Мезонинов - Люси Монтгомери

Мистер и миссис Томас переехали из Болинброка в Мэрисвилл, и я жила у них, пока мне не исполнилось восемь лет. Я помогала нянчить их детей — их было четверо, все младше меня — и должна вам сказать, это было нелегко. Потом мистер Томас попал под поезд и погиб, и его мать предложила взять к себе миссис Томас и ее детей, но взять меня она не захотела. И миссис Томас стала тоже ломать голову, так она говорила, что делать со мной. Тогда миссис Хаммонд, которая жила выше по реке, сказала, что возьмет меня, потому что я умею нянчить детей. И я поехала к ней, в ее дом возле лесоповала. Это было ужасно пустынное место. Я уверена, что не смогла бы там жить, если бы у меня не было воображения. Мистер Хаммонд работал там на маленькой лесопилке, а у миссис Хаммонд было восемь детей. У нее три раза подряд родились близнецы. Я люблю детей в умеренных количествах, но близнецы три раза — это слишком. Я решительно сказала об этом миссис Хаммонд, когда последняя пара появилась на свет. Я ужасно устала таскать всех этих детей.

Там я жила около двух лет, а потом мистер Хаммонд умер и миссис Хаммонд свернула хозяйство. Она раздала детей родственникам и уехала в Соединенные Штаты. Мне пришлось отправиться в приют в Хоуптаун, потому что никто не хотел взять меня. В приюте тоже не хотели брать, они сказали, что у них и так переполнено. Но все-таки им пришлось взять меня, и я пробыла там четыре месяца, пока не приехала миссис Спенсер.

Аня закончила свою историю новым вздохом, на сей раз это был вздох облегчения. Ей явно не хотелось говорить о своем жизненном опыте в мире, где она никому не была нужна.

— Ты когда-нибудь ходила в школу? — спросила Марилла, направляя гнедую на прибрежную дорогу.

— Не очень много. Только один год, когда жила у миссис Томас. А когда я жила на реке, мы были так далеко от школы, что я не могла добраться туда зимой, а летом были каникулы, так что для учебы оставались только весна и осень. Но в приюте я, разумеется, ходила в школу. Я хорошо умею читать и знаю наизусть много стихов: "Битва под Хохенлинденом", "Эдинбург после наводнения", "Бинген на Рейне", отрывки из "Девы озера" и почти все "Времена года" Джеймса Томсона и много других. Вы любите стихи, от которых мурашки по спине бегут? Есть такие стихи в хрестоматии для пятого класса — "Падение Польши" — прямо дрожь пробирает. Я, разумеется, была не в пятом, а только в четвертом, но старшие девочки давали мне почитать свои учебники.

— А были эти женщины — миссис Томас и миссис Хаммонд — добры к тебе? — спросила Марилла, глядя на Аню краешком глаза.

— О-о-о! — нерешительно протянула Аня. Ее выразительное личико внезапно залилось густым румянцем. Она явно была смущена. — О, у них были такие намерения, я знаю, они собирались быть как можно добрее и милее. А когда люди хотят быть добры к вам, вы не должны очень обижаться, если им это не всегда удается. У них была такая тяжелая жизнь. Это тяжкое испытание — иметь мужа-пьяницу. И иметь три раза подряд близнецов — тоже, наверное, тяжкое испытание. Но я уверена, что они хотели быть добрыми.

Марилла больше не задавала вопросов. Аня замолчала, с восторгом глядя на побережье, а Марилла рассеянно правила гнедой, глубоко задумавшись. В ее сердце вдруг шевельнулась жалость к этому ребенку. Какая несчастная жизнь без любви была у нее, жизнь, полная тяжелой работы, бедности, сиротства. Марилла была достаточно проницательна, чтобы читать между строк Аниной истории, и могла угадать правду. Ничего удивительного, что девочка была в таком восторге от возможности обрести настоящий дом и семью. Жаль, что придется отослать ее обратно. Что, если она, Марилла, не будет противиться непостижимой причуде Мэтью и позволит девочке остаться? Мэтью несомненно хотел этого, и девочка, кажется, хорошая, и ее можно многому научить. "Говорит она уж очень много, — думала Марилла, — но можно ее от этого отучить. И в том, что она говорит, нет ничего грубого и вульгарного. В ней есть что-то от молодой дамы. Похоже, она из хорошей семьи".

Дорога вдоль берега моря была "и дикой и пустынной". Справа толпились низкорослые пихты, чей дух не смогли сломить долгие годы борьбы с морскими ветрами. Слева тянулись крутые скалы из красного песчаника, подходившие в некоторых местах так близко к дороге, что лошадь менее спокойная, чем гнедая Мариллы, могла бы не раз испытать нервы своих седоков. У подножия скал лежали кучи отшлифованных прибоем валунов и маленькие песчаные бухты, усеянные блестящей галькой, словно драгоценностями океана. А дальше расстилалось море, сверкающее и голубое, а над ним парили чайки, их крылья серебристо вспыхивали на солнце.

— Правда, море прекрасно? — сказала Аня, пробуждаясь от долгого созерцания. — Однажды, когда я жила в Мэрисвилле, мистер Томас нанял фургон и повез нас всех на целый день к морю, за десять миль. Я наслаждалась каждым мгновением того дня, хотя мне и приходилось все время приглядывать за детьми. Я целые годы потом переживала это событие в счастливых снах. Но этот берег еще красивее, чем у Мэрисвилла. Какие красивые чайки, правда? Вы хотели бы быть чайкой? Я хотела бы… ну, то есть если бы я не была человеком. Как было бы чудесно просыпаться на рассвете и парить целый день в голубых просторах над водой. А потом вечером улетать обратно в свое гнездо. О, как хорошо я могу себе все это вообразить!.. Что это за огромный дом впереди?

— Это гостиница в Уайт Сендс. Ее хозяин мистер Кирк. Сейчас сезон еще не начался. Сюда приезжает на лето куча американцев. Им очень нравится здешнее побережье.

— Я боялась, что это дом миссис Спенсер, — сказала Аня печально. — Мне туда совсем не хочется. Кажется, что это конец всего.

Глава 6

Марилла принимает решение

И все-таки они туда приехали. Миссис Спенсер жила в большом желтом доме возле бухты Уайт Сендс. Она выбежала на крыльцо; ее добродушное лицо выражало и удивление, и радость.

— Боже мой, — воскликнула она, — уж вас-то я никак не ожидала сегодня, но очень рада вас видеть. Может, лучше выпрячь лошадь? Как поживаешь, Аня?

— Спасибо, хорошо, насколько это возможно, — ответила Аня без всякой улыбки. Тень печали легла на ее лицо.

— Мы зайдем на минутку, пока лошадь отдохнет, — сказала Марилла, — но я обещала Мэтью, что не задержусь. Видите ли, миссис Спенсер, произошло недоразумение, и я приехала, чтобы выяснить, как это случилось. Мы, Мэтью и я, просили передать, чтобы вы привезли нам из приюта мальчика. Мы сказали вашему родственнику, Роберту Спенсеру, что нам нужен мальчик десяти или одиннадцати лет.

— Марилла, что вы говорите! — огорченно воскликнула миссис Спенсер. — Роберт прислал ко мне свою дочку Нэнси, и она сказала, что вам нужна девочка… Ведь так, Флора-Джейн? — обратилась она к своей дочери, которая тоже вышла на крыльцо.

— Да, так она и сказала, мисс Касберт, — решительно подтвердила Флора-Джейн.

— Мне ужасно неприятно, — сказала миссис Спенсер, — что так вышло, но это не по моей вине, мисс Касберт. Я старалась устроить все как можно лучше и была уверена, что действую в соответствии с вашим желанием. Нэнси ужасная растрепа. Сколько раз я ее ругала за рассеянность!

— Мы, конечно, и сами виноваты, — признала Марилла. — Нам следовало самим приехать к вам, а не передавать такие важные вещи через других. Ну, ничего не поделаешь, ошибка произошла, и теперь нужно только подумать, как ее исправить. Можем ли мы отправить девочку в приют? Я полагаю, ее возьмут обратно, ведь так?

— Полагаю, что да, — сказала миссис Спенсер задумчиво, — но может быть, не придется отправлять ее обратно. Вчера ко мне заходила миссис Блеветт и очень жалела, что не попросила меня привезти ей девочку, чтобы помогать по хозяйству. У миссис Блеветт, как вы знаете, большая семья; ей трудно найти прислугу. Аня ей очень подойдет. Я называю это Божьим промыслом!

Марилла не производила впечатления человека, который верит, что Бог имел какое-то отношение к этому делу. Появилась отличная возможность избавиться от нежеланной сироты, и тем не менее она не испытывала облегчения.

Она не была знакома с миссис Блеветт, но несколько раз видела эту маленькую костлявую женщину со злым лицом. Говорили, что она очень требовательная хозяйка. Девушки-служанки, которые уходили от нее, рассказывали ужасные истории о ее раздражительности и скаредности и о ее нахальных, драчливых детях. Марилла почувствовала угрызения совести при мысли, что нужно отдать Аню на милость такой женщины.

— Хорошо, я зайду в дом, и мы обсудим это дело, — сказала она.

— Не миссис ли Блеветт, собственной персоной, идет там по дорожке? — воскликнула миссис Спенсер, вводя своих гостей из передней в гостиную, где на них пахнуло таким ужасным холодом, как будто воздух, проходя через темно-зеленые плотно закрытые жалюзи, терял все свое тепло. — Какая удача! Мы можем решить это дело прямо сейчас. Садитесь в кресло, мисс Касберт. Аня, сядь на оттоманку и не вертись. Давайте сюда ваши шляпы. Флора-Джейн, пойди и поставь чайник… Добрый день, миссис Блеветт! Мы как раз говорили, как кстати вы пришли. Позвольте мне вас познакомить. Миссис Блеветт — мисс Касберт. О, извините, я на минуточку отлучусь. Я забыла сказать Флоре-Джейн, чтобы она вынула булочки из плиты.