Диоген - Игорь Евгеньевич Суриков

в народном собрании постановление о том, чтобы в Синопу было отправлено шестьсот человек афинян, изъявивших на то согласие; они должны были жить вместе с коренными гражданами Синопы, поделив с ними дома и землю, которую прежде занимали тираны (у Тимесилея был брат Теопроп. — И. С.)» (Плутарх. Перикл. 20).

Тимесилей бежал, как часто полагают, в Ольвию{29} — город на северном берегу Черного моря, в устье реки Южный Буг. Впрочем, не исключен и другой вариант — он мог найти убежище в крымском Пантикапее{30} (нынешняя Керчь), тем более что в этом полисе тогда как раз тоже была тирания. В самой же Синопе после вышеописанных событий была учреждена, как указывает Плутарх, клерухия — поселение афинян. Клерухии напоминали колонии, но отличались от последних тем, что, в отличие от них, не становились независимыми полисами, а являлись как бы филиалами афинского. Жители клерухий (клерухи) сохраняли гражданство Афин (хотя и обитали теперь за их пределами), а не получали какое-либо новое.

В связи со сказанным можно поставить вопрос: а не была ли семья Диогена родом именно из афинских клерухов, поселившихся в Синопе? Но ответ на него приходится дать, видимо, отрицательный. Когда Диоген прибыл в Афины (об этом еще пойдет речь), он находился там в статусе лица без гражданства, чего не было бы, имей он афинские корни. Кроме того, афиняне были вынуждены ликвидировать почти все свои клерухии (кроме единичных) в конце V в. до н. э., после того как в длительной и кровопролитной Пелопоннесской войне (431–404 гг. до н. э.) они потерпели сокрушительное поражение от Спарты. Насколько можно судить, синопская тогда тоже была ликвидирована, а пришельцы из Афин возвратились оттуда на родину.

Итак, наш герой происходил из понтийских греков. Нужно сказать, что Причерноморье в ареале распространения эллинской цивилизации считалось едва ли не самым глухим «медвежьим углом». Это абсолютная периферия, край, рубеж. Дальше на север и восток простирались уже земли непознанные, пугающие, населенные, как считалось, странными существами, и на людей-то не очень похожими. Если верить рассказам «отца истории» Геродота, там обитали и племя от роду лысых (аргиппеи), и племя одноглазых (аримаспы), а за ними всеми — гипербореи, таинственный народ, любимый богами и обладающий сверхъестественными способностями (Геродот. История. IV. 23–36). Вот в таком виде представляли эллины древнее население нашей страны{31}.

* * *

Отец будущего философа носил имя Гикесий. Диоген Лаэртский пишет, что он был трапезитом, то есть менялой (Диоген Лаэртский. VI. 20). Необходимо сказать несколько слов об этой профессии, тем более что, как выяснится в дальнейшем, к самому Диогену этот сюжет тоже имеет непосредственное отношение.

В IV в. до н. э., на который пришлась почти вся жизнь Диогена, весьма значительное распространение в греческих полисах получило банковское дело{32}. У нынешнего читателя сказанное нами может, пожалуй, даже вызвать не которое удивление: как же так, вроде бы банк — категория сугубо современная? Нет, у этих заведений весьма почтенная история. И выросли они в Элладе именно из меняльных контор. Последние были совершенно необходимы в связи с тем, что каждый полис, являясь независимым государством, чеканил, соответственно, свою собственную монету (они назывались в большинстве полисов драхмами){33}.

Изображения на ней (так называемые типы) представляли собой эмблемы данного полиса. Например, монеты Афин, самые знаменитые и в античности, и теперь, несли на лицевой стороне изображение головы богини Афины, а на оборотной — изображение ее священной птицы — совы.

Что касается синопских монет, которые нам сейчас более интересны, у них на лицевой стороне была голова нимфы Синопы, божественной покровительницы города. На оборотной же — орел, стоящий на спине дельфина, и под ним сокращенное обозначение полиса: ΣΙΝΩ — «Сино…». На многих из этих монет имеются еще надписи, представляющие собой мужские имена, полностью или тоже в сокращении (первые несколько букв). Не приходится сомневаться в том, что они принадлежат должностным лицам, ответственным за выпуск монет, — как сейчас сказали бы, заведующим монетным двором, а античная нумизматика пользуется выражением «монетные магистраты». Ставя свое имя на монете, такой магистрат тем самым заверял ее доброкачественность. Здесь нужно оговорить, что в отличные от современных денег, которые реальной ценности практически не имеют, делаются из бумаги или из дешевых сплавов (разменная мелочь), древнегреческие деньги были именно полноценными. Материалом для них служило чаще всего серебро, в некоторых полисах — электр (сплав серебра с золотом).

Производились монеты ручным способом, с помощью молота и наковальни. В углубление наковальни вставляется штемпель с типами, которые должны появиться на одной стороне монеты. В углубление молота — штемпель с типами другой. На штемпель наковальни кладется серебряный кружок, болванка. Удар молотом — и монета отчеканена.

Итак, монеты древнегреческих государств легко было отличить друг от друга по изображениям, это не проблема. Проблема в другом: ясно, что монета, выпущенная данным конкретным полисом, и хождение будет иметь только на территории этого полиса. Отсюда и необходимость обменных пунктов. Скажем, прибывает в Афины купец из той же Синопы. Ему нужно закупить тот или иной товар, но на имеющиеся у него синопские деньги ему тут никто ничего не продаст, нужны афинские.

Вот тут и приходилось обращаться к менялам. Они сидели на рынке (в большинстве городов расположенном на главной площади — агоре), расставив свои столы. По-древнегречески стол — trapeza, потому-то этих людей и называли «трапезитами». Со временем их конторы выросли в настоящие банки, выполнявшие практически все финансовые операции, хорошо знакомые и нам: и дававшие займы под проценты, и принимавшие вклады на хранение.

Те из подобных заведений, которые были покрупнее и имели отделения (или партнеров) в разных полисах, даже могли осуществлять безналичные расчеты. Допустим, нужно человеку ехать из Афин в Коринф, а деньги он с собой брать не хочет, опасаясь, что ограбят в пути. Он идет к трапезиту, вручает ему необходимую сумму денег, а от него взамен получает письмо к коринфскому банкиру о выдаче предъявителю такой же суммы.

Многие трапезиты стали людьми весьма состоятельными. Один из них, Пасион, как раз во времена Диогена являлся едва ли не первым афинским богачом. А между тем вышел из самых низких слоев населения: был рабом, в награду за деловую сметку получил от хозяина вольную. Затем хозяин, сам трапезит, даже завещал Пасиону свою контору, а тот расширил и приумножил дело. Он неоднократно делал из своих личных средств щедрые пожертвования в государственную казну, за что в конце жизни даже удостоился афинского гражданства.

Таким образом, трапезиты