Любовь приходит дважды - Ольга Строгова

Поэтому Клаус, наученный горьким опытом, благоразумно переобулся в тяжелые туристские ботинки с шипами и шел очень осторожно, глядя исключительно под ноги.

По этой причине девушку первым заметил не он, а профессор.

Герр Роджерс резко остановился, так что Клаус ткнулся лбом в его рюкзак, да еще и сделал рукой нетерпеливый жест охотника, наткнувшегося на дичь, – тише, мол, спугнешь!

Клаус завертел головой.

Сначала он увидел внизу, по правую руку, какие-то черные мохнатые пятна на снегу. В крошечной долинке, где еще зеленел на камнях мох, паслись яки.

Потом Клаус заметил среди них тоненькую фигурку в туго перехваченном цветастым кушаком овечьем тулупчике и цветастом же платке на голове. Судя по длинным черным косам, свисающим из-под платка, и золотым искрам серег, это была именно девушка, и, вероятно, молоденькая.

Может быть, даже хорошенькая.

Клаус приосанился и выпятил грудь, насколько позволил рюкзак.

Но девушка не смотрела на них – то ли не заметила (что сомнительно), то ли делала вид, что не заметила.

Пришлось развернуться на узкой тропе, иначе в долину было не спуститься.

Спуск оказался более тяжелым и утомительным, чем подъем.

Пока они шли, Клаус надеялся, что девушке не придет в голову перекочевать со своим стадом куда-нибудь в другое место. Ему очень хотелось рассмотреть ее поближе.

К тому же где-то поблизости, вероятно, находится ее жилище (юрта, чум или что-то в этом роде), а Клаус был совсем не против переночевать в тепле, не в спальнике, а под одеялом, и под нормальной человеческой крышей.

И чтобы хорошенькая китаянка (тибетка, непалка, какая разница!) подала ему в пиале горячий чай с ячьим молоком, а он, в свою очередь, угостил бы ее шоколадом из «неприкосновенного запаса» – настоящим швейцарским, от фирмы «Lindt».

После чего в подробностях рассказал бы ей о тягостях пути, о пережитых приключениях и о трудной мужской жизни. То, что хозяйка юрты, скорее всего, не говорит по-английски, не смущало Клауса – сам он в совершенстве владел понятным любой женщине языком жестов и не сомневался, что дело в конце концов дойдет до массажа ступней.

Профессор же, продолжал мечтать Клаус, известный любитель свежего воздуха, с удовольствием переночует в палатке один.

О шерпах и говорить нечего – в юрте они не поместятся.

Девушка и впрямь оказалась достойной внимания. Глазки, разумеется, раскосые и узкие, но гладкая смуглая кожа, короткий точеный носик и алые, словно пион, губки были очень даже ничего.

Путешественники выстроились перед ней в ряд; шерпы слегка поклонились, а профессор, протянув руку в приветственном жесте, сказал несколько слов на местном, неудобопроизносимом для белого человека, наречии – вероятно, что-то типа «не бойся нас, мы пришли с миром».

Девушка неторопливо обвела всех взглядом и молча, приоткрыв хорошенький ротик, уставилась на профессора.

Похоже, она и не думала бояться.

Профессор, исчерпавший весь свой гималайский словарный запас, оглянулся на Лай-По. Тот важно выступил вперед и заговорил.

Он говорил долго, с убедительными воркующими интонациями, делал плавные жесты руками, показывая то на горы, то на своих спутников, то на себя, но тоже не добился успеха.

Девушка даже не подала виду, что понимает, о чем ей говорят. Не обращая никакого внимания на разглагольствующего китайца, она продолжала смотреть на профессора – только на него одного.

Ну вот вам пожалуйста, расстроился Клаус, и здесь начинается то же самое.

Похоже, ночевать в палатке придется именно ему.

Профессор также вглядывался в девушку с напряженным вниманием и, как показалось Клаусу, с удивлением.

Внезапно девушка тяжело вздохнула (крылья носика затрепетали, тень от густых ресниц легла на порозовевшие щеки, сердце Клауса дрогнуло – да она не просто хорошенькая, она красавица!) и сделала рукой резкий отстраняющий жест.

Лай-По, слегка осипший, сразу же замолчал. Шерпы взволнованно зашептались.

По-прежнему не говоря ни слова, девушка повернулась и стремительной неженской походкой зашагала прочь. Клаус заметил, что она почти не проваливалась в снег, идя по нему с той же легкостью, что и по камням, не оставляя следов.

За девушкой, обдав путешественников густым кислым запахом, двинулись и яки.

Эти-то следы оставляли, да еще какие, один детеныш провалился по брюхо в снеговую проталину и жалобно замычал, но стоило хозяйке обернуться и нахмурить густые черные бровки, как теленок прекратил скандалить и, выбравшись из ямы со всей возможной поспешностью, кинулся догонять стадо.

– Ну что, подождем немного и двинемся за ней? – азартно предложил Клаус.

Профессор медленно покачал головой.

– Вернемся на плато, – произнес он по-английски.

Шерпы сразу перестали шептаться, с облегчением, как показалось Клаусу, подняли на плечи свою поклажу и один за другим полезли по тропе вверх.

На плато было ветрено, холодно и неуютно, но все же решили заночевать именно здесь. Профессор сказал, что утром нужно будет хорошенько осмотреться по сторонам, а с плато открывался чудесный вид как раз на нужное им северо-западное направление.

Клаус обмотал горло толстым шарфом, облачился в вязаную шапочку и пуховик, по секрету от герра Роджерса глотнул из фляжки с неприкосновенным запасом коньяка и пошел прогуляться.

Вокруг плато лежала бархатная, непроницаемая для глаз темнота. Смотреть было особенно некуда, разве что на небо. Огромное, иссиня-черное, усыпанное таким количеством звезд, какое Клаус видел только в детстве, в планетарии. Правда, там это были просто разноцветные светящиеся кружочки, а здесь звезды казались живыми. Они лучились, переливались всеми цветами спектра, подмигивали друг другу.

Клаус некоторое время гадал, что за крупная красноватая звезда зажглась точно посредине расстояния между ближайшими горными вершинами, но потом это занятие ему наскучило, и он подсел к профессору.

На самом деле Клаусу очень хотелось поговорить с герром Роджерсом о встреченной сегодня девушке.

Профессор, чтобы лучше видеть небо, разлегся на вытащенном из палатки спальном мешке и закинул руки за голову. Его правильное загорелое лицо в звездном свете казалось совсем молодым. И почему-то печальным.

– Вам что, совсем не холодно? – осведомился Клаус.

Профессор покачал головой.

– У меня есть запасной шарф, – сообщил Клаус.

Профессор снова покачал головой. Он был явно не расположен к беседе.

Немного помолчав, Клаус решил зайти с другого бока.

– Что-то Антарес сегодня особенно ярок, – произнес он, делая изящный жест рукой по направлению к красноватой звезде.