Кряка - Борис Тихомолов

- А чем же её резать-то? - усомнился Юра - Перочинным ножичком?

Шофёр сердито повёл усами:

- Циркульной пилой, вот чем!

- Хе! - перевесившись через борт, заорал Овсиенко. - Юрка, доставай скорее свою циркульную пилу!

Шофёр, сердито рванув дверку, забрался в кабину.

- Ни стыда, ни совести! - проворчал он, включая зажигание. - Ты им дело говоришь, а они всё в шутку превращают.

- Ой, постойте, куда же вы? - взмолилась Елизавета Петровна. - А как же с покрышками?

Шофёр засопел носом, рывком выключил зажигание.

- Мороки тут с вами не оберёшься! - проворчал он. - Посидите, я сейчас...

Вылез из кабины, сутулясь побежал в гараж.

А в это время наверху произошла ссора. Петя Телегин, разозлившись на дерзкую шутку Овсиенки, дал ему по затылку.

Овсиенко обиделся, полез было драться, но Юра сказал вполголоса:

- Ну, ну, смотри у меня, а то и я подбавлю!

Серёжины глаза налились слезами. Он молча спрыгнул с машины и зашагал прочь.

Было очень обидно. Кто отличился в закупке утиных яиц? Он - Серёжа Овсиенко! Кто добился девяноста шести и пяти десятых процента сохранности утят? Опять Овсиенко. Кому вынес благодарность председатель колхоза? Ему. Кому объявлена благодарность в приказе по школе? Опять ему. А тут дерутся. И слова не скажи.

Подумаешь, из-за какого-то шофёра! Если бы он директору школы или председателю колхоза нагрубил, тогда другое дело. И всё это, конечно, от зависти. Вот купит он себе мотовелосипед...

Серёжа хлюпнул носом, и мысли его приняли другое направление.

Подумаешь, подзатыльник! И не больно вовсе. Зря он всё-таки обиделся. Ну, ушёл, а дальше? Соберутся завтра ребята и скажут: "Нам такой не нужен. Катись отсюда колбасой!" - и всё. Не видать тогда ему мотовелосипеда. Надо как-то вывернуться незаметно, сделать вид, что он пошёл... посмотреть покрышки.

Серёжа был как раз возле раскрытых настежь ворот гаража. Около сложенных горой покрышек он увидел сутулую спину шофёра и рядом с ним щупленького, с обгоревшим на войне лицом - заведующего гаражом. Склонившись, он писал что-то в блокноте.

Шофёр топтался на месте и, словно ища кого-то, нетерпеливо посматривал по сторонам. Увидев Серёжу, он обрадованно закивал головой и, махнув неуклюже рукой, крикнул:

- Ну-ка, поди сюда, шустрый! Серёже только этого и надо было. Он даже подпрыгнул от радости. Подлетел, сказал весело:

- А вот он и я! Что надо делать? Завгар вырвал листок из блокнота и протянул его Серёже:

- Сейчас дам машину, погрузим покрышки, и ты отвезёшь эту записку на лесопильный завод Кручинину. Понял? Там их разрежут, и у вас будут на первый случай поилки.

Ясно?

- Ясно, - солидно сказал Овсиенко и с победоносным видом обернулся к ребятам, которые с нескрываемым удивлением и завистью смотрели на него.

Серёжа поднял записку над головой:

- Эге, ребята! Аида сюда, дело есть!.. Машина с утятами 'поехала на ферму.

Уезжая, Елизавета Петровна сказала мальчикам:

- Вся надежда, ребятки, на вас. Поилки нужно сделать во что бы то ни стало, и поскорей. Сами понимаете...

- Да вы не волнуйтесь, - успокаивал шофёр. - Ребята у вас шустрые, враз обернутся. Да и Василий Николаевич записку написал своему дружку. Вместе в одном танке воевали. Не откажет.

Но всё получилось не так. Утром сломался вал циркульной пилы. Кручинин уехал в район за новыми деталями. Шофёр, молодой парень в серой кепке, из-под которой фасонисто свешивался на глаза пушистый кучерявый чуб, куда-то торопился.

- Эй, огольцы! - крикнул он, высунувшись из кабины. - Долго вы там расхаживать будете? Сваливайте ваши покрышки!

- Да чего их сваливать-то! - чуть не плача от досады, огрызнулся Юра. Пила-то ведь не работает.

- Ну и что? - настаивал шофёр. - А я тут при чём? Может, она и завтра работать не будет, так я что - стоять должен? Сгружайте живо!

У Серёжи вертелся на языке дерзкий ответ, но он, памятуя о подзатыльнике, молчал.

А Петя Телегин, насупив брови, сказал:

- Вы как хотите, а я сгружать не буду. Не можем мы сгружать. Тогда утята без воды останутся. Надо что-то придумать.

А что тут придумаешь, если пила не работает. Ведь не будешь в самом деле автомобильную покрышку перочинным ножичком разрезать!

А тут ещё этот шофёр. Такой .противный. Трясёт чубом, словно козёл бородой, кричит:

- Кому я говорю?! Сгружайте, а то увезу обратно!

У Юры по веснушчатому лицу пошли зелёные пятна.

- Чего это вы увезёте? - тихо спросил он. - А завгар что вам говорил?

Шофёр прищурился, ловким движением воткнул в рот папироску. Достал спички, прикурил, пыхнул дымом:

- Плевать я хотел на вашего завгара! Тут калым хороший навёртывается, а вы со своими покрышками. Не хотите выгружать - выброшу сам.

Рванув дверку, он выпрыгнул из кабины, надвинул на лоб кепку и полез в кузов.

Овсиенко, взглянув на обескураженного Юру, сказал вызывающе:

- Ты тут, знаешь, не очень-то хорохорься!.. Василий Николаевич всё-таки мне дядей приходится! - не моргнув глазом, соврал он. - Я как скажу ему...

Шофёр, уже почти забравшийся наверх, неожиданно повернулся и сел на краю кузова, свесив ноги в щегольских хромовых сапожках.

- Ну ладно, ребята, - улыбаясь деланно-весёлой улыбкой, примиряюще сказал он, - я пошутил. Будем стоять тут до морковкиного заговенья. Вопросы есть? Нет?..

Облокотившись на кабину, он заложил ногу на ногу, глубоко затянулся и с безразличным видом принялся выпускать кольца дыма.

Ребята переглянулись.

- Ловко ты его отбрил! - облегчённо вздыхая, прошептал Юра. - Ну, а теперь слушайте: нам нужно поехать сейчас в столярную мастерскую, к Кольке Гайдуку, может, он как-нибудь разрежет.

В столярной мастерской тонко визжала циркульная пила. Коля Гайдук в брезентовом фартуке и в рукавицах, неторопливо нагибаясь, брал из штабеля заготовки и распиливал их по шаблону на четыре части - вдоль и поперёк.

Увидев товарищей, он выключил пилу и приглашающе махнул рукавицей.

В наступившей тишине необычно звонко прозвучал его голос:

- А-а, ребята! Идите сюда! Подошёл Колин отец, широкоплечий, кряжистый, недоуменно повёл чёрными лохматыми бровями.

- Чего это вы какие-то растерянные? - спросил он, здороваясь с каждым за руку. - Или что стряслось?

Ребята молчали, не зная, что сказать, потом вдруг заговорили разом.

Выслушав ребят, Колин отец нахмурился, задумчиво почесал подбородок.

- Ладно, - сказал он, - хоть нам и недосуг, но помочь надо. Давайте ваши покрышки, я сам напилю.

ОБОРОТЕНЬ

Конечно, поилки из покрышек для маленьких утят были не очень-то удобные.

Деревянные сделаны так, чтобы только голову просунуть, утёнок в ней не намокнет.

А эти были неудобны. Едва их расставили и налили водой, как утята пошли на приступ. Волна за волной, пища и толкаясь, переваливаясь через борта, плюхались в воду, пили, дробно хлюпая плоскими клювиками. Тут бы и побегать, побрызгаться, пошлёпать по воде лапками, но через борта покрышек шли, как на приступ, свежие силы, напирали, выталкивали намокших и уже дрожащих братцев.

Елизавета Петровна распорядилась закрыть окна, двери и затопить печи. Затрещал камыш в топках, защёлкали, нагреваясь, трубы. Мокрые утята, наевшись досыта, ложились на разостланную под трубами солому, блаженно прикрывали глаза. Девочки задыхались от жары, а для утят температура была в самый раз - двадцать восемь градусов.

Ночью девочки почти не спали - не хотелось. Всё было ново и так интересно! Да и работы хватало на всех. Аня Титаренко и Вера Бирюк девочки из девятого класса - варили в больших котлах яйца. На десять утят полагалось одно яйцо в день.

Нужно сварить сразу две тысячи, остудить, почистить, мелко нарубить. Нужно следить за утятами, чтобы не грудились, не давили друг друга. Девочки всё время ходили и разгребали руками тёплые копошащиеся кучки. Только разгребут, а они опять соберутся.

Висящие под потолком электрические лампочки мягко освещали устланный соломой пол, спящих утят. По углам коровника лежали таинственные тени, и в них чудились всякие страхи. То, шевеля гривой, вставал царь зверей - лев, то из яслей, .щуря зелёные глаза, выглядывал тигр. Возились воробьи на потолке, и девочкам мерещились драконы. Изредка в полуоткрытое окно влетит из темноты ночи звонкий голос перепёлки: "Пить-полоть!" - и все страхи исчезали, как дым. Какой же это лев? Это солома. А тигр - вовсе не тигр, а связка камышей. И драконов нет. Это всё сказки. Нет, не хочется спать. Ничуть.

Но спать надо. Завтра много работы. Утята будут выкачивать воду, как насосами, - только подливай. Кушать будут - только подсыпай. На второй день утёнку яйца мало - надо подмешивать размоченный жмых, добавлять рыбьего жира, свежей измельчённой травы.

- Спать, девочки, спать! - говорит Елизавета Петровна. - Уже поздно. Ложитесь, а мы с Верой подежурим.

Пока Вера разгребала утят, Елизавета Петровна пошла посмотреть запасы кормов.