Обрести мечту - Нора Робертс

– Мне жаль, Али. Это действительно тяжело. Если хочешь, с тобой пойдет дядя Джош.

– Но это не одно и то же.

– Да, я понимаю.

– А я хочу, чтобы было по-настоящему! – пылко прошептала Али. – Почему ты не можешь это сделать?!

– Не могу…

Лора обняла девочку, и Али не сопротивлялась. В этом все-таки было какое-то облегчение.

– Почему ты не заставишь его вернуться? Почему ты ничего не делаешь, чтобы заставить его вернуться?

Лору пронзило знакомое чувство вины.

– Я не могу ничего сделать.

– Ты просто не хочешь, чтобы он вернулся! – Али вырвалась, глаза ее горели. – Ты велела ему уйти, и ты не хочешь, чтобы он вернулся!

Лора почувствовала, что они ступили на зыбкую почву, и постаралась, чтобы голос ее звучал твердо.

– Али, мы с твоим папой развелись. И это не изменится. Мы оба поняли, что не можем и не хотим больше жить вместе. Но это не имеет никакого отношения к тебе и Кейле.

– Тогда почему он никогда не приходит? – Слезы снова полились из ее глаз – слезы злости и гнева. – У многих девочек родители не живут вместе, но их папы приходят и всюду бывают со своими дочками!

Почва стала еще более зыбкой… Просто трясина!

– Твой отец очень занят, Али. Кроме того, он ведь недавно переехал в Палм-Спрингс. Я уверена, что когда он устроится, то будет некоторое время проводить с вами.

Ложь! Жалкая ложь! Разве он когда-либо интересовался дочерьми?!

– Я знаю, он не приходит, потому что не хочет видеть тебя! – закричала Али. – Все из-за тебя!

Лора закрыла глаза. Какой смысл отрицать? Разве может она ранить ребенка, сказав, что ее отец не желает видеть собственных детей? Пусть уж лучше Али думает, что это она во всем виновата…

– Если это так, я сделаю все, что смогу, чтобы тебе и ему было легче. – Лора поднялась, но ноги еле держали ее. – Есть вещи, которые я не могу изменить, не могу исправить. И я не могу запретить тебе винить меня, – борясь с горем и гневом, она глубоко вздохнула. – Я не хочу, понимаешь ты, не хочу, чтобы ты была несчастна, Али. Я люблю тебя. Я люблю тебя и Кейлу больше всего на свете!

Али явно смягчилась.

– Ты спросишь его, сможет ли он приехать на ужин? Это в следующем месяце, в субботу.

– Хорошо, я спрошу.

Али не решалась поднять глаза. Ей было больно и стыдно, и Лоре стало безумно жалко дочку.

– Я не хотела тебя обидеть, мама…

– Я знаю, детка. Я совсем не обиделась.

– Я извинюсь перед Кейлой. Она действительно здорово рисует. А я вот не умею…

– Зато у тебя есть другие таланты. – Лора ласково взяла Али за плечи и повернула лицом к себе. – Ты чудесно танцуешь. И играешь на пианино гораздо лучше, чем я в твоем возрасте. Даже лучше, чем я играю сейчас.

– Ты больше не играешь…

«Я теперь много чего не делаю», – с грустью подумала Лора.

– Сыграем в четыре руки сегодня вечером? Мы будем играть, а Кейла – петь.

– Она квакает, как лягушка!

Лора хотела уже рассердиться, но дочка, к сожалению, была права.

– Я знаю, – вздохнула она.

Али посмотрела на мать, и они улыбнулись друг другу.

Слава богу, еще один кризис предотвращен, решила Лора, усаживаясь на диван после того, как они с Али и Кейлой исполнили простенькую песенку, к полному восторгу присутствующих. В камине весело потрескивал огонь, на столе красовался роскошный кремовый торт. Шторы в уютной гостиной были раздвинуты, в окна заглядывала звездная ночь.

Подарки уже были распакованы, и ими вдоволь навосхищались. Малыш спал наверху. Джош и Байрон дымили сигарами.

– А потом она нацелилась на сумку от Шанель, – рассказывала Марго, удобно устроившись на диване. – Потратила целый час, все разворотила, но зато купила три костюма и четыре пары туфель. Представляете? Целых четыре пары! И еще вечернее платье – твое белое от Диора, Лора. И это до того, как она взялась за ювелирные изделия.

– Незабываемый день! – Кейт закинула босые ноги на низкий столик в стиле Людовика XIV. – Надо сказать, у меня появилось хорошее предчувствие, как только эта мадам подкатила на длиннющем белом лимузине. Оказывается, она специально приехала из Лос-Анджелеса, услышав о «Претензии» от своей подруги.

Кейт отхлебнула травяного чая – в последнее время ей хватало энергии и без кофе.

– Говорю вам, эта женщина – профи! Она сказала, что покупает загородный дом и приедет снова, чтобы выбрать кое-какую мебель и всякие мелочи. Как выяснилось, она жена модного продюсера и собирается рассказать всем своим друзьям об «этом шикарном магазинчике подержанных вещей».

– Чудесно! – воскликнула Лора; она уже почти жалела, что ее не было в магазине во время этого успеха.

– Не пора ли нам подумать о филиале? Может, лучше в Лос-Анджелесе, чем в Кармеле? – спросила Марго.

– Не торопись, зазнайка, – одернула ее Кейт. – Нельзя серьезно говорить о филиале, пока мы не продержимся два полных года. Тогда я все просчитаю, спланирую…

– Бухгалтер, он и есть бухгалтер, – пробормотала Марго.

– А ты чего хотела? Пусть лучше Лора расскажет, как провела свой выходной.

– О, я просто немного работала в саду…

Еще платила по счетам, чистила шкафы и хандрила – но об этом она предпочла не говорить.

– Это Джи Ти? – Марго прислушалась к тихим звукам, доносившимся из специального детского монитора рядом с ней. – Пойду проверю, как он там.

– Нет, позволь мне. – Лора вскочила. – Пожалуйста! Ты еще успеешь, а я хочу поиграть.

– Конечно. Если он опять мокрый, полагаю, ты знаешь, что делать.

– Ну, разумеется!

Боясь, что Марго передумает, Лора быстро вышла, не переставая удивляться, что ее легкомысленная подруга так увлечена своим материнством. Всего два года назад никто бы не поверил, что Марго Салливан, супермодель, по которой сходила с ума вся Европа, обоснуется в родном городке, откроет магазин подержанных вещей, выйдет замуж и родит ребенка. «Сама Марго точно бы не поверила!» – усмехнулась про себя Лора.

Она гордилась подругой: после удара судьбы Марго не отчаялась, не опустила руки, а благодаря своей решимости и таланту обвела судьбу вокруг пальца. Теперь у нее есть Джош и Джон Томас; процветающий бизнес и любимый дом.

Лора понадеялась, что и она когда-нибудь сможет нанести судьбе ответный удар.

– А вот и мы, – проворковала Лора, приближаясь к антикварной детской кроватке, которую они с Энн вытащили из кладовки, обустраивая детскую для визитов Джона Томаса. – Наша лапочка! Наш красивый мальчик Джон Томас Темплтон!

Более правдивые слова трудно было бы найти. Из роскошных родительских генов мальчик выбрал самые лучшие: золотистые густые волосики вокруг восхитительного личика, потрясающие синие глаза матери и прекрасно вылепленные губы отца.