Блог, или Роман на слабо́ - Сергей Николаевич Огольцов

А и истоме откуда взяться после ещё токо-токо второго маячка?

У меня к дури взвешенный подход с соблюдением всех приличий гомеопатии: два маячка в первой половине дня, два после обеда.

Ну да мне много-то и не надо, в уголочке культурно прилунюсь, пачку чипсов схрумкаю, или хотдога пожую, хорошо эти доги смирные, на укусы не огрызаются, сверху бурдой залил типа койфиг-какавы – вот и весь обед за день, теперь можно и восвояси на свою скамеечную обсерваторию: отслеживать биение деловой активности да и третий пора уж маячок принять, а полновесный косяк я только на сон грядущий забиваю, под кодом ИСПОНОМ: «Изделие: Спокойной ночи, малыши».

Вощщем, варианта нету, шоб я его раньше не усёк и тут – здрасте-жопа-новый-год-приходи-на-ёлку! – как из воздуха вывалился этот чудило в перьях, волосяной покров торчком, длиной по моде 60-тых, когда дети цветов культурную революцию на калифорнийских пляжах раскручивали, джинсы до длины поколенных шортов обрубил, ну видно же шо не резано, а рублено, на валун положил и каменным рубилом отхряскал как неадекватный неандерталец, а глаза круглые и по сторонам озираются, Каррочи, картина Рембрандта «Лох на ярмарке».

Потом ко мне общий курс своей навигации направил.

– Где я? – грит.

А мне чё? я после третьего маячка всегда общительный: «Ну да», – грю, – «тебе скажи где, так ты начнёшь «где моя рота?» спрашивать, вали-ка ты прямиком к доктору Серафимовичу со своими наводящими вопросами».

– А щас зима или лето? – спрашивает. Ну охренеть до чего обдолбался хиппи.

– Смотря из какого тропика посмотреть, – грю, – а сам-то ты откуда?

– С Острова Свободы, – грит.

– Овва! Амиго марихуанисто! Куба – си! Янки – но! Как там Фидель? Ему на эксгумацию на когда назначено?

На это он двумя пальцами за бороду под нижней губой ущипнулся, мотнул головою и на скамейку рядом присел: «Скорей всего в пятницу», – грит и – в задумчивость впал.

Тут по асфальту Мулаточка Майа профланировала, вишенка в своих сладких 16 годках, да старательно так – не идёт, а пишет знак бесконечности буфером ягодиц неотразимых с явным посылом, умыслом, посулом.

И чем спрашивается волосатик этот её так торкнул, а? Мимо меня такую вот каллиграфию не устраивает.

Он затуманенно взглядом её проводил. Ну шо ж, смекаю, случай не безнадёжно запущенный, безусловный рефлекс на месте.

– Особо так не гарцуй, бледнолицый, по дружбе предупреждаю, у этой юной скво батяня вышибалой трудится в "Мало Не Будет", чуть чё отделает так шо ни одной городошной битой не повторить шедевра, ни даже двумя. А ежели эрекцию пристроить некуда, так выбери зрелую леди из Тайского салона напротив.

– А я чё, я ничё, – грит и обратно в свою задумчивость впал изображать Мыслителя из мастерской Родена, но с бородой до пояса.

На этот момент поперёк нашего общения тень упала, так я и не глядя знаю, что это нигга подвалил из местного молодняка, которые у Дона на подхвате, ну не персонально ясный пень, они от его гонцов наркоту получают, толкают и навар сдают за определённый процент выгоды, а друг друга все они «ниггами» зовут, насмотрелась пацанва голливудщины.

Стоит значицца и так выпуклисто жвачку чамкает, крутой же ж по само немогу у него ж вчера на яйцах пушок проклюнулся. Вот и висит над головой, подмогу выжидает.

Эти нигги на улице не кучкуются—у каждого свой ареал, исходя из которого уже его, ниггины гонцы, шибздики, обеспечивают доставку товара на рынки школьных дворов и туалетов мелкими партиями—однако держат друг друга в пределах видимости, когда один с поста двинется с явно крейсерской скоростью, то и следующий в цепочке их якорных стоянок тоже снимается и – следом, типа как те грифы в пустыне Невады за десять миль на одну и ту же падаль собираютсяю

У меня пока телек работал Жизнь Зверей Без Прикрас любимая передача была.

Ну я ж говорил – вот и второй подтягивается и вот они уже две тени брошены на нашу скамейку. А зачем? Про этого хиппующего лоха и без бинокля видно, что слупить нечего, одна борода да джинсы рубанные, а про меня улица знает шо я вдумчивый – наедешь так через краткий промежуток если не кирпич с карниза так ещё что-то грянет, а креститься поздно уже, потому как шняга с Крысом плохая примета на районе.

– Хай, нигга, – грю, – об чём месидж в твоём воцапе? Если вопросы к моему собеседнику, так у него верительные грамоты правильная ксива – в самоволке из Санта-Моники.

Он только жвачку на следующий кутний перекинул и дальше чавкает, пока ему дойдёт смысл сказанного. Утраченное бля*дь поколение, членораздельную речь не различают без «фак!» после каждого второго слова.

Потом он на дружбана своего глянул типа семафорит – нуждаюсь в синхронном переводе.

– Опаньки! – грю второму, – а я тя, нигга, знаю, ты сын Энди Кринолога букемекера, какие ставки на шанс сборной России против Буркины-Фасо? Кстати, факано классный у тебя твой факаный прикид бля*дь.

И как он ещё не сварился в этом лакированном нейлоне? У них прикид как униформа – все под одну гребёнку, а на шею цепь из рыжего литья, в Древнем Риме на рабов ошейники одевали, а эти сами добровольно в рабский хомут подставляются…

И тут он жилетку свою блискучую раздвинул, подол майки приподнял, а там, по закону жанра, из-под ремня рукоять вытарчивает не то макара, не то от люгера, на магнум у него мошны не хватит у этого крутого куроса с пушистой мошонкой.

Но тут мой кругозор расширился аж до приступок перед следующей дверью, а там сидит причина инцидента, Мулаточка Майа во всей своей юной красе из гибких ляжек под набедренной повязкой и тугих титек под майкой на голое тело, что до пупка не достаёт.

И как это я не просёк, что она оказывается там тормознулась? Да, Крыс, не те уж у тебя рефлексы через эту грёбаную энтропию…

– Бля*дь! – вскинулся вдруг хиппи и шкрябонул всей пятернёй под левой мышкой.

Тут у каждого налётчика челюсть распахнулись по самые гланды, а ихний гоп-стоп из чувственного танго перешёл на ритмичный галоп в разные стороны, потому что от движения ловца блох борода его распахнулась и обнажила бандальеру подвешенную от шеи на грудь, а в ней обрез из бландербаса: Добро пожаловать