Смерть в экстазе - Ларри Нивен

И все же, чтобы так зарабатывать на жизнь, как Кеннет Грэм, нужно отсутствие изрядной доли сопереживания людям. Иначе он стал бы прогонять своих покупателей. Никто не становится электроманом постепенно. Он принимает решение сразу и идет на операцию еще до того, как даже попробует это удовольствие. Каждый из клиентов Кеннета Грэма являлся в его магазин, решив уйти от рода человеческого.

Что за поток безнадежных и отчаявшихся должен был пройти через лавку Грэма! Неужели они не являлись ему в снах? А если Кеннет Грэм спокойно спал по ночам, то…

То не удивительно, что он сделался органлеггером.

У него было подходящее положение. Для человека, решившегося стать электроманом, характерно отчаяние. Неизвестные, нелюбимые, люди, которых никто не знал, в которых никто не нуждался, которых никто бы не хватился – все они постоянным потоком проходили через магазин Кеннета Грэма.

И некоторые не вышли. Кто заметит?

Я быстро просмотрел ленту, выясняя, кому поручено следить за Грэмом. Джексон Бера. Я тут же связался с ним со своего телефона.

– Конечно, – сказал Бера, – мы уже почти три недели держим на нем следящий луч. Напрасная трата немаленькой зарплаты агентов АРМ. Может, он чист. А может, его каким-то образом предупредили.

– Тогда почему вы не прекращаете слежку?

Бера выглядел раздраженным.

– Потому что мы следим только три недели. В скольких донорах он нуждается в год, как вы думаете? В двух. Почитайте отчеты. Общая прибыль с одного донора составляет более миллиона марок ООН. Грэм может позволить себе осторожность в отборе.

– Ясно.

– И он не был достаточно осторожен. За прошлый год пропали по крайней мере двое из его клиентов. Клиентов, у которых были семьи. Это нас и навело на него.

– Значит, вы можете следить за ним еще шесть месяцев без всякой гарантии на успех. Он просто может поджидать, пока явится подходящий тип.

– Вот именно. О каждом клиенте он обязан представлять отчет. Это дает ему право задавать личные вопросы. Если у парня окажется родня, Грэм позволит ему уйти. А у большинства людей есть родственники, знаете ли. И, наконец, – сказал Бера безутешно, – он может быть чист. Электроман иногда пропадает и без дополнительной помощи.

– А как это мне не попалось ни одного снимка из дома Грэма? Не может быть, чтобы вы следили только за его магазином.

Джексон Бера почесал в волосах. Волосы были как шерсть из вороненой стали и длинные как у бушмена.

– Разумеется, мы наблюдаем за его домом, но следящий луч туда не проникнет. У него внутренняя квартира, без окон. Вы вообще что-нибудь знаете о следящих лучах?

– Немного. Знаю, что они используются давно.

– Они стары как лазеры. Самый старый фокус – подсунуть зеркало в комнату для прослушивания. Затем надо направить в комнату через окно или даже через плотные занавески лазерный луч и получить его отражение от зеркала. На обратный луч наложится вибрация стекла, что дает отличную запись всего произносимого в помещении. Для изображений понадобится кое-что более изощренное.

– И насколько мы изощрены?

– Мы можем послать следящий луч в любую комнату, имеющую окно. А также через некоторые виды стен. А с оптически плоской поверхностью – даже из-за угла.

– Но стена должна быть наружной.

– Точно.

– А что сейчас делает Грэм?

– Секундочку… – Бера исчез из поля зрения. – Кто-то только что вошел. Грэм с ним беседует. Хотите картинку?

– Разумеется. Оставьте на экране. Я отключу отсюда, когда закончу.

Изображение Беры померкло. Через секунду я уже смотрел во врачебный кабинет. Не будучи подготовлен заранее, я бы подумал, что он принадлежит ортопеду. Там было удобное наклонное кресло с подпорками для головы и ног, рядом помещался столик с разложенными на чистой белой материи инструментами, в углу – письменный стол. Кеннет Грэм беседовал с невзрачной, устало выглядящей девушкой.

Я слушал по-отцовски звучащие заверения Грэма и его красочные описания волшебства электромании. Когда я не мог более это выдержать, то отключил звук. Девушка заняла место в кресле, и Грэм что-то поместил на ее голову.

Невыразительное лицо девушки вдруг стало прекрасным.

Счастье само по себе прекрасно. Потому прекрасна и счастливая личность. Внезапно и полностью девушка преисполнилась радостью, и я понял, что не все знал о продаже дроудов. Видимо, у Грэма имелся индуктор, чтобы посылать ток в желаемую точку без проводов. Он мог показать посетителю, на что похожа электромания, не имплантируя проволоку.

До чего это был убедительный аргумент!

Грэм выключил аппарат. Как будто он выключил девушку. На момент она застыла, потом в отчаянии рванулась за своим кошельком и стала копаться внутри.

Я не мог это более переносить. Я отсоединился.

Неудивительно, что Грэм стал органлеггером. Даже для продажи своего товара он должен быть полностью лишен сострадания.

Но и тут, подумалось мне, он имел лишь небольшую фору.

Пусть он был немного более бессердечен, чем большая часть прочих миллиардов. Но лишь немного. В каждом избирателе есть что-то от органлеггера. Голосуя за смертную казнь за столь многие преступления, законодатели только следуют давлению избирателей. Оборотной стороной успехов трансплантации стало все меньшее и меньшее уважение к жизни. Хорошей же стороной сделалась более долгая жизнь для каждого. Один осужденный преступник мог спасти дюжину заслуженных жизней. Кто будет возражать против этого?

В Поясе мы так не думали. В Поясе выживание само по себе было доблестью, и жизнь являлась бесценной – столь редкая среди стерильных камней, среди всей этой убийственной пустоты между мирами.

Поэтому мне пришлось явиться за моим трансплантатом на Землю.

Мой запрос был удовлетворен спустя два месяца после прибытия. Так быстро? Позже я узнал, что в банках органов всегда есть избыток определенных частей тела. В эти дни руки теряют немногие. Я узнал также, уже год спустя, что мне дали руку, взятую из захваченного хранилища органлеггеров.

Это было ударом. Я-то надеялся, что моя рука происходит от закоренелого преступника, вроде того, кто застрелил с крыши четырнадцать медсестер . Вовсе нет. Какая-то неизвестная, безымянная жертва, которой повезло натолкнуться на вампира – а я вследствие этого выиграл.

Не вернул ли я свою новую руку в припадке отвращения? Нет, как ни странно. Но я вступил в АРМ – Амальгамированную Региональную Милицию, ныне Полицию Объединенных Наций. Пусть я похитил у мертвеца руку. Я буду бороться с сородичами тех, кто убил его.

За последние годы благородная решимость этого поступка утонула в бумажной волоките. Может быть, я становился бессердечным, как плоскоземельцы – как прочие плоскоземельцы вокруг меня, год за годом голосовавшие за все новые и новые применения высшей меры. За уклонение от налогов. За ручное управление летательным аппаратом при полете над городом.