Убийство девственника - Шарль Эксбрайя

– Здравствуйте, мадемуазель.

– Здравствуйте.

– Как вас зовут?

– Дебора Пьюсергуи.

– Сколько вам лет?

– Двадцать два.

– Надеюсь, вы меня не боитесь?

– Нет, тот, кто идет вместе с Богом, ничего не боится.

– А? – полицейский не сразу пришел в себя. – Вы… Вы не здешняя, не правда ли?

– Я приехала из Севен.

Инспектор догадался, что к этой нужен особый подход.

– Вы знаете, почему я здесь?

– Из-за смерти господина Жерома.

– Правильно, и что вы о нем думаете?

– Он был из тех, о ком пророк Исайя сказал: «Беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим, и грехи ваши отвращают лицо Его от вас».

– То есть, вы не очень уважали покойного?

– Он был грешник. Он считал, что за деньги можно купить все. Господь жестоко покарал его.

– Понимаю. А на чем основано ваше мнение?

Девушка рассказала Жирелю о намеках дяди Жерома, после чего заключила:

– Тот, кто живет несправедливо и развратничает, не должен рассчитывать на Божью милость.

– Безусловно… Вы помолвлены?

– Я?… Нет.

– Вот и хорошо!

– Что?

– То есть я хотел сказать… В общем, неважно… Вы мне очень нравитесь, Дебора.

Она сурово на него посмотрела.

– Будьте осторожны, господин инспектор!

– С чем?

– Со словами.

– Не понимаю.

– Если вы мне скажете что-нибудь непристойное, я буду вынуждена вас ударить, а мне бы этого не хотелось.

Наверное, так должно было случиться, что с самого утра инспектора Жиреля преследовала неприятность за неприятностью. Обычно, когда он появлялся в каком-нибудь обществе, что-то подобное робкому благоговению сопровождало каждое его действие. Здесь же его не только ни во что не ставили, но ко всему прочему красивая девушка говорила ему, что если он захочет за ней немного поухаживать, она его поколотит. Когда у вас в груди бьется сердце Дон-Жуана, вы очень тщеславны. Эта прекрасная брюнетка с голубыми глазами слишком много на себя берет! Надо ей спеси поубавить! До сегодняшнего дня девушки, попав в объятия полицейского, отнюдь не жаловались! Чем эта отличается?! И в конце концов она всего лишь домработница!

– Вы действительно меня ударите?

– Действительно.

– Спорим, что нет!

Он протянул к ней руку, но удар Деборы взорвался у него под левым глазом, и полицейский оказался на полу, плохо понимая, что с ним произошло.

Жирель не успел очухаться, а главный уже входил в офис.

– Это еще что такое?

Леон посмотрел на шефа, – синяк под левым глазом не оставлял сомнений в его происхождении. Плишанкур удивленно воскликнул:

– Вас побили? Кто осмелился поднять руку на инспектора Национальной Безопасности?

– Я.

Жозеф обернулся на голос девушки.

– Вы?!… Но… Но почему?

– Он хотел меня поцеловать.

– А!… И чем вы его побили?

– Кулаком.

– Кула… Жирель, вам должно быть стыдно!

Жирель, который к тому времени уже успел подняться и закрывал носовым платком заплывший глаз, готов был сквозь землю провалиться.

– Я думаю… Короче, это недоразумение…

– Мне так не кажется, инспектор, и по поводу вашей специфической манеры вести допрос вам предстоит объясниться с комиссаром Мосне.

Плишанкур посмотрел на Дебору.

– Вы очень сильная и, судя по тому, как вы поступили с моим помощником, очень щепетильны в вопросах чести. Только мне пришла в голову одна мысль… Когда вы видели в последний раз Жерома Маниго?

– Вчера вечером, около полуночи. Он не мог уснуть и попросил принести ему аспирин?

– Он вел себя с вами… неподобающим образом?

– Вчера нет.

– А что, раньше?…

Дебора принялась рассказывать свою историю, но Плишанкур не дал ей закончить.

– А я говорю, что и вчера он к вам приставал. Он вас схватил, а вы, защищаясь, взяли первое, что попалось вам под руку, и ударили. Так случилось, что этим первым попавшимся был нож. Разве не так?

Абсолютно не смутившись, Дебора спокойно ответила:

– У вас странные мысли… и потом… Вы знаете, мне не требуется оружия, для того чтобы защитить себя от старика. Вот спросите у господина…

Жирель опустил голову. Плишанкур бросил:

– Вот видите, в какое положение вы сами себя поставили! – И обратился к распорядителю – последний только что появился и, узнав о происшедшем, про себя порадовался. – Вы мне кажетесь самым здравомыслящим человеком в этом доме. Здесь все как будто специально скрывают от меня преступника, причем напрасно, потому что я все равно узнаю, кто он. Преступником является человек, которому было известно, что в эту ночь должен состояться прием. Человек, для которого не было секретом, что Жером Маниго хранит у себя в комнате шкатулку с драгоценностями. Значит, это кто-то из тех, кто здесь живет. Вы так не считаете?

– Я не полицейский.

– Эта крепкая вспыльчивая девушка – кстати, она сами призналась, что видела бриллианты, – подозреваемая номер один. Имеется и другая девушка, но она в доме уже давно, и у нее были тысячи возможностей совершить кражу… Кухарка уже в том возрасте, когда подобного рода подвиги становятся малопривлекательными. По той же причине, простите, я меньше подозреваю вас, господин Эдуард. Получается, что если эта мадемуазель невиновна, убийцу надо искать среди членов семьи, а эта мысль сама по себе уже кажется мне чудовищной.

Не теряя хладнокровия, Дебора заметила:

– Вы разве забыли об истории с Сюзанной?

Плишанкур и Жирель непонимающе переглянулись. У Эдуарда засосало под ложечкой при мысли о том, что эта маленькая дура, чтобы спасти собственную шкуру, выложит сейчас один из секретов семейства Нантье. Ему сделалось дурно, а Дебора продолжила:

– Сюзанна, красивая иудейка, принимала ванну в тени деревьев и, думая, что ее никто не видит, обнажилась. Она не знала, что двое старых развратников подглядывали за ней, а они, воспользовавшись ее смущением, обратились к ней с бесчестными предложениями. Она их прогнала, и они, дабы отомстить, пошли повсюду рассказывать грязные истории о добродетельной женщине. Она была бы приговорена, если бы не юный Даниил, он все видел и пришел высказаться в ее защиту. Старых негодяев забросали камнями.

Жирель, догадавшись, что малышка снова принялась за библейские истории, перестал слушать. Плишанкур слушал и спрашивал себя: уж не издевается ли эта девушка над старшим инспектором Национальной Безопасности? Дворецкий, понявший, что речь идет о другой Сюзанне, с облегчением вздохнул. Наконец Плишанкур вмешался:

– Я не сомневаюсь в том, что вы хорошо знаете Новый Завет, только не вижу…

Дебора не дала ему договорить.

– Вы не задумывались над тем, что бы произошло, если бы юного Даниила там не оказалось? Общество приговорило бы Сюзанну… И тогда в ее сердце, может, вспыхнуло бы желание отомстить. А молодые люди нередко ведут себя подобно тем старикам… Не правда ли, господин Эдуард?

Эдуард утвердительно кивнул головой.

– А разве не лучший способ отомстить – взять и украсть шкатулку с драгоценностями? На эти средства она могла бы безбедно прожить до самой смерти. Не сердитесь, господин Эдуард, но вчера вечером, когда я поднялась отнести аспирин господину Жерому, я встретила Сюзанну. Она выходила из его комнаты.

– Но кто ее впустил?

– Не знаю. Может быть, у нее остался ключ?

Инспектор решил вмешаться и заискивающе спросил:

– Не сочтите за невежливость, но могу я узнать, кто такая эта Сюзанна?

4

В половине двенадцатого Жозеф Плишанкур, покидая виллу, приказал дворецкому подготовить комнату, в которой он мог бы поочередно допросить всех членов семьи Нантье. Он также поручил Эдуарду предупредить их о том, чтобы они никуда не уезжали без его разрешения. В противном случае он будет вынужден вызвать их к себе в комиссариат, что привлечет внимание прессы, и дело получит нежелательную окраску. Распорядитель пообещал со всей ответственностью выполнить поручение.

Во время обеденного перерыва Плишанкур, в глубине души человек добрый, пригласил своего помощника в ресторан и воспользовался этим, чтобы прочитать ему мораль.

– Жирель, вам нужно жениться.

– Никогда не смогу…

– Почему?

– Потому что я их всех люблю и если выберу какую-нибудь одну, то мне сразу станет жалко остальных.

– А вы… вы не могли бы себя изменить?

– Разве можно изменить натуру?

– В таком случае, Жирель, преступники, которых мы задерживаем, могут нам сказать то же самое. Вы говорите, что не в силах отказаться от женщин, а кто-нибудь другой – от воровства, от убийства и т.д. Я вами недоволен, инспектор.

– Сожалею.

Плишанкур допил свой стакан «Апромонта», поставил его, вытер губы и, как бы невзначай, заметил:

– Красивая девушка эта крошка, что не перестает цитировать Библию. Такая чистая, искренняя… Так не похожа на тех, кого нам обычно приходится допрашивать… Вы об этом не задумывались?