Барон Чернотопья (СИ) - Кощеев Владимир

В том, что из казны утекают в неизвестном направлении деньги, Агнесс не сомневалась ни на минуту. Но она никак не могла представить себе подобный масштаб. На бумаге все выглядело симпатично, но фактически — если бы его величество не начал войну против своей страны, клану Равенов пришлось бы вкладывать собственные средства, чтобы поддерживать государство на плаву.

Тащили все и выгребали все. Любой королевский заказ сопровождали неизбежные потери до трех четвертей денежного объема. И результаты расследований дознавателей, одно за другим ложащееся на стол казначея, заставляли рыжие волосы Агнесс вставать дыбом. Если она подаст эти бумаги временному совету, в стране вообще ни одного аристократа не останется.

Все зоны ответственности были давно распределены, и подчиненные благородным земли переходили под их юрисдикцию, однако при этом могли рассчитывать на дотации из казны, если дела у них шли плохо. Но как могут идти плохо дела у тех же Рейнхардов, когда у них в столице два роскошных особняка?!

И таких примеров хватало. Деньги теоретически имелись, но практически они находились в руках утративших власть аристократов. И если Агнесс сейчас передаст документы о махинациях в совет, Равены могут выпотрошить практически все благородные фамилии страны. Переживет ли Крэланд вторую гражданскую войну? В том, что аристократы не пожелают возвращать деньги добровольно, Равентурм не сомневалась.

Слуга распахнул перед казначеем высокие двустворчатые двери, и Агнесс прошла внутрь кабинета. Двое ее сопровождающих замерли снаружи, перекрыв своими телами вход, и закрыли двери с нарочито громким щелчком — чтобы ее милость слышала, что может не переживать, она под надежной охраной.

Равентурм же бросила на свой стол пачку исписанных мелким почерком листов и, упав в кресло, скинула жесткие туфли с ног. Невидящим взглядом уставившись на бумаги, баронесса тяжело вздохнула и, повернувшись к шкафу, осмотрела богатый выбор бара, размещенного за стеклом.

Увы, прошли времена веселья и праздника. Осталась только тяжелая каторжная работа на благо рода. И самое смешное, даже если бы Агнесс хотела воспользоваться своим положением казначея и решить свои финансовые вопросы, ей бы просто нечего оказалось украсть!..

Голова сама собой опустилась на столешницу, и Равентурм прикрыла глаза всего, казалось бы, на секунду, но сон набросился на нее и, ухватив в свои объятия, утащил прочь от свалившихся на девушку обязанностей и ответственности.

Завтра она снова возьмется за дело, а пока…

Графство Ней. Деревня Уютная.

Салэм окинула взглядом деревеньку и чуть качнулась в седле. Дредхорст и без этого бы послушался свою хозяйку, но за время сидения в родном графстве для бывшей искоренительницы ездить верхом на живой лошади стало не менее привычно, чем на мертвой.

Рядом с госпожой ехали два десятка дружинников в накидках с гербом графства. Они смотрели по сторонам, выискивая в небольшом лесочке возможные угрозы. И хотя каждый из них понимал, что в случае опасности взять графиню фон Ней у врага вряд ли получится, однако им платили за работу, и воины честно ее выполняли.

Почти сотня дворов в крохотной долинке окружена невысоким забором — чтобы скотина не разбежалась. В утреннем небе поют ранние птицы, уже успевшие проснуться. Среди домов Уютной мелькали фигуры крестьян. Они заметили прибытие своей хозяйки, но не спешили отрываться от собственных повседневных задач. Графиня будет говорить со старостой, а простых крестьян ее сиятельство и не заметит.

Саломея указала рукой в сторону, и первая пятерка всадников дружины прибавила скорости, заходя сбоку. Вторая отделилась чуть позже, чтобы не ломиться через редкий подлесок, примыкающий к забору. Постепенно все верховые рассредоточились по деревне, с графиней остался только один управляющий.

— Госпожа, вы же не собираетесь… — пробормотал он, но Салэм его прервала взмахом ладони.

Спорить со своей госпожой мужчина не посмел, а графиня спокойно въехала в деревню Уютную по центральной улице и сразу же обратила внимание, как быстро скрываются в домах женщины и немногочисленные дети. Даже собаки, учуяв дредхорста, не спешили лаять, а больше забивались в будки, где псин потряхивало от страха.

— Немо, найди мне старосту, — распорядилась она.

Управляющий кивнул и, поддав коня пятками, поехал вперед, бросая по сторонам внимательные и строгие взгляды. Крестьяне же, видя знакомого им всадника, несколько расслабились. Среди всей графской свиты Немо был единственным, кого здесь уже не раз видели — именно через него договаривались местные о поставках в родовой замок и главный город графства.

Саломея фон Ней не была жестокой правительницей, и налогов новых не вводила, и судила по закону. Но, как известно, чем дальше от начальства и ближе к кухне — тем лучше. Может быть, местные крестьяне и не знали этого принципа, но это не мешало им пользоваться. Визит графини, как и любой приезд благородного человека, ни с чем хорошим в головах деревенских не вязался.

Пока дредхорст лениво перебирал лапами сухую землю, вздымая при каждом шаге легкую пыль, Немо уже успел переговорить со старостой. От местных не укрылось, что глава деревни заметно расслабился после беседы с управляющим, и оттого и сами они почувствовали себя увереннее.

Наконец, Салэм добралась до центра Уютной и, не торопясь, покинула седло нежити. Дредхорст замер на дороге, массивным костяком перекрывая обзор зевакам.

— Немо, представь нас, — кивнула своему подручному графиня, и тот поклонился.

— Ваше сиятельство, это Дитмар — староста деревни Уютная, — сообщил мужчина, указывая на совершенно лысого крепыша слегка за сорок. — Назначен еще вашим отцом, а его семья управляет деревней уже три поколения.

Староста поклонился степенно, не роняя себя, но и выказывая должное уважение хозяйке. Было заметно, что с манерами Дитмар знаком не понаслышке. Салэм подметила это рефлекторно, со дня, как она вернула себе родовые земли, уже успела насмотреться всякого, да и опыт в роли искоренительницы не прошел даром.

— Дитмар, мне донесли, что у вас здесь какие-то братья Райога призывают твоих крестьян к самосуду, — глядя поверх головы старосты, проговорила Салэм. — Это так?

Тот не растерялся и глаза не отвел. Вины никакой за собой этот мужчина не чувствовал, наоборот, был рад, что не зря велел послать сообщение о странных священниках. Потому что теперь он чист перед законом и людьми, а с последствиями пусть разбирается благородная графиня.

— Все верно, ваше сиятельство, — ответил он спокойным ровным тоном без какого-либо трепета перед аристократкой. — Они вновь приходили вчера к нам примерно после обеда. Пытались проповедовать, но я велел их гнать, пока самих не судили по законам нашего Крэланда.

Салэм слегка наклонила голову, выражая одобрение его решению.

— Куда они ушли после этого?

— Они отказались, ваша сиятельство, — сообщил он и указал рукой в сторону местного трактира. — Мужики обоих братьев повязали да в подвал посадили. Трактир у нас маленький, да стоим мы далеко от торгового тракта. Но подвалы у Гарри хорошие, вместительные, так что сидят там сейчас братья, ждут вас.

Салэм не стала скрывать улыбку.

— Вы что же, посадили на цепь двух братьев Райога, Дитмар? — спросила она.

— Почему же на цепь, ваше сиятельство? — довольно заулыбался староста. — И простых веревок хватило, а железо у нас привозное, так что куда его на всяких безумцев расходовать?

Графиня тихонько посмеялась и повернулась к своему управляющему.

— Немо, проводи нас с уважаемым Дитмаром.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

И он тут же умчался в сторону трактира. А Салэм и староста пошли неспешно, прогулочным шагом. Решив не откладывать в долгий ящик, графиня приступила к подробным расспросам о житье в деревне. Конечно, по бумагам она уже знала о положении дел на ее земле, но то — на бумаге.

— Все у нас хорошо, ваше сиятельство, — заверил Дитмар, пока они шагали по широкой улице, вытоптанной копытами скота. — Налоги, хвала вам, умеренные, войны нет никакой. Растим вот животинку да хлебушек выращиваем. Прокормиться хватает.