Самые остроумные афоризмы и цитаты - Юрий Никулин

– Что с тобой, Алекс? – спросил я.

– Да, понимаешь, получилось-то как. Продал я приемник сегодня на рынке за триста рублей, а в нем, в приемнике, лежало четыреста рублей заначки. Жалко денег.

В маленьком провинциальном городке «прогорал» цирк, и, чтобы поправить дела, хозяин расклеил по городу афиши: «Только два дня! В цирке показ дикаря-людоеда. Съедение живого человека на глазах у публики. Спешите покупать билеты!»

Дикарем-людоедом владелец цирка приказал быть Ивану Лазаревичу. Вечером публика до отказа заполнила цирк. Все жаждали сенсации.

В конце представления на манеж выкатили клетку, в которой сидел Иван Лазаревич. Тело его вымазали дегтем и сверху обсыпали перьями. Он рычал, брызгал слюной, скакал по клетке, делал вид, что пытается выломать прутья. Униформисты на вилах просовывали ему в клетку убитого голубя (конечно, не голубя, а чучело голубя с мешочком, наполненным клюквой). Иван Лазаревич рвал голубя зубами, и во все стороны летели перья птицы, а по подбородку «людоеда» стекала «кровь».

Публика смотрела на это зрелище, затаив дыхание… В центр манежа вышел хозяин и, поигрывая золотой цепочкой от часов, громко объявил:

– А теперь предлагаем вашему вниманию съедение живого человека. Желающих быть съеденными… прошу в клетку!

В зале все замерли. Конечно, никто не вышел. Выждав паузу, хозяин объявил:

– Ввиду отсутствия желающих представление заканчивается. Оркестр – марш!

Разочарованная публика покидала цирк.

На другой день после того, как хозяин вызвал желающих быть съеденными, на манеж нетвердой походкой вышел небольшого роста, толстенький, крепко подвыпивший купчик.

– Же-ла-ю! Жалаю, пусть ест! – заявил он.

Возбужденная публика загудела. Купчик обратился к хозяину цирка:

– Раздеваться, или так есть будет?

Растерянный, побледневший хозяин с трудом выдавил из себя:

– Так будет.

Открыли клетку. Зал замер. Перепуганный «людоед» Филатов изо всех сил зарычал и, встав на четвереньки, начал руками и ногами разбрасывать опилки, надеясь, что купчик испугается и передумает. Но пьяного это ничуть не испугало, и он смело пошел вперед. Не зная, что делать, «людоед» умоляюще посмотрел на хозяина.

– Кусай, кусай, – сквозь зубы цедил хозяин.

В отчаянии Иван Лазаревич, подпрыгнув, навалился на купца, опрокинул его на опилки и вцепился зубами в ухо. От боли тот моментально протрезвел и заорал благим матом.

Орал укушенный. Орала публика. Визжали с перепугу женщины…

– Не надо! Не надо! – кричали с мест.

Униформисты по знаку хозяина бросились на Ивана Лазаревича и начали с силой оттаскивать его от купца.

А Филатов-старший вошел в роль и, забыв, что он дикарь-людоед, выскочил из клетки и закричал на чистом русском языке:

– Дайте мне его! Дайте! Я его сейчас загрызу!

К счастью, за криком публики этих слов не было слышно. «Людоеда» с трудом водворили в клетку и увезли на конюшню.

Меня интересовала работа иллюзиониста, привлекая своей таинственностью, а главным образом – эффектом чуда, которое рождается на глазах. Поэтому я с нетерпением ожидал встречи Кио с одним изобретателем, который предложил небывалый и поразительный трюк. Суть его в том, что на манеж на колесиках выкатят большой, наполненный водой аквариум, в который по лесенке спустится одетый во фрак Кио. Под водой он закурит папироску, а затем выйдет из аквариума… совершенно сухим, с горящей папироской.

Когда Кио рассказал мне об этом, я, пораженный, воскликнул:

– Как же это получится?

– Вот так, – ответил мне, иронически усмехаясь, Эмиль Теодорович и добавил: – Изобретатель уверяет, что у него есть специальная водоотталкивающая материя. И я должен буду какой-то гадостью намазать руки и лицо, чтобы вода не оставалась на коже. Через неделю он придет в цирк и все покажет. Хочешь, приходи тоже. Вместе посмотрим.

В выходной день в цирк действительно пришел изобретатель. В зрительном зале собрались Арнольд, Кио и его ассистенты. На манеже хлопотал лысоватый человек небольшого роста. Правда, вместо аквариума для показа поставили большую бочку. Униформисты заполнили ее водой. Изобретатель деловито разделся до трусов, облачился в длинный серый халат и начал старательно застегивать пуговицы.

– Фрак будет сшит из такого же материала, как и халат, – тонким голосом заметил изобретатель, – только мы покрасим его в черный цвет. Краска специальная. – И тихо добавил: – Немецкая.

После этих слов он открыл жестяную коробочку из-под чая и старательно натер свое лицо какой-то мазью. Потом влез на табуретку, постоял на ней в раздумье и плюхнулся в бочку.

Все ожидали чуда. Смотрели на происходящее затаив дыхание.

Некоторое время из воды торчала голова изобретателя. Он посмотрел внимательно на Кио и, судорожно втянув в себя воздух, присел в бочке, скрывшись под водой.

Воцарилась полная тишина, которую нарушил голос Арнольда:

– Не хватало нам, чтобы он там еще и утонул!..

Никто не засмеялся. Все продолжали ждать чуда.

Через несколько секунд изобретатель вынырнул из воды и долго не мог вылезти из бочки. Двое рослых ассистентов помогли ему.

И тут все поняли – чуда не получилось. Изобретатель стоял в центре манежа в промокшем насквозь халате. Вода с него лилась ручьями. Сам он выглядел жалким – лицо покрыто крупными каплями воды. Обстановку разрядил Арнольд. Он громко обратился к Кио:

– Эмиль! И он хотел, чтобы ты там еще и курил!

Около служебного входа в цирк, тускло освещенного круглым фонарем, стоял пожилой человек в пенсне, одетый в черное, застегнутое наглухо пальто. Из-под каракулевой шапки пирожком виднелись благообразные седые виски.

– Простите, – начал он, увидев меня, выходящего из цирка, – не могли бы вы уделить мне немного времени? После трех воскресных спектаклей никакого настроения с кем-либо говорить у меня, конечно, не было. Скорее домой, попить чаю да спать.

Незнакомец, словно угадав мои мысли, продолжал мягким, грудным голосом:

– Разговор ведь, Юрий Владимирович, пойдет о вашей судьбе, которая меня искренне волнует и беспокоит.

Заинтересованный, я покорился. Мы отошли к забору Центрального рынка, и я выслушал все, что рассказал мне незнакомец.

С трудом подбирая слова, сбивчиво и торопливо мужчина сообщил мне, что он военный инженер, сейчас на пенсии, живет один с собакой и очень любит искусство.

– Искусство, – продолжал он, – пожалуй, единственное, чем заполнена моя одинокая жизнь. За вами, Юрий Владимирович, наблюдаю давно. Не пропустил ни одного фильма с вашим участием. Вы стали одним из моих любимых актеров. И представьте себе, для меня было великой неожиданностью узнать, что вы работаете в цирке клоуном.