Привет с того света - Валерий Суси

- Маша! Меня решила поздравить королева Великобритании!

- А Папа Римский? Он не решил?

- Да, ты посмотри! - он приблизил конверт к самому лицу Маши, - Смотри! Это ведь натуральные английские марки с отметками почты!

- Дай-ка сюда! - Маша выхватила конверт, - Нотариальная контора в Лондоне. Слушай! Тебе, наверно, привалило наследство. У тебя нет, случайно, родственников в Англии?

- Где - нотариальная контора?

- Да, вот же! На ясном английском языке!

- Верно! Нотариальная контора! - Филимонов бросился в комнату, - Где ножницы?

- Вот. Прямо перед тобой.

В конверте оказалось уведомление, составленное на русском языке и еще один конверт, привлекший внимание пожелтевшей от старости бумагой и поразивший тем, что на нем, на русском дореволюционном языке, было указано Филимонову Сергею Павловичу!

" Уважаемый, господин Филимонов Сергей Павлович!

Выполняя последнюю волю, умершего 14 декабря 1849 года господина Филимонова Сергея Павловича, нотариальная контора "SMAIL and Ko" извещает Вас о том, что на Ваше имя, в нашей конторе, хранится пакет.

По условиям завещания, пакет может быть передан только Вам, лично в руки.

Если пакет не будет востребован в течении шести месяцев с момента уведомления, то, согласно воле покойного, он подлежит уничтожению.

Одновременно, Вам высылается письмо господина Филимонова Сергея Павловича.

Всего наилучшего!"

Все это на отличной мелованной бумаге с гербовой печатью!

- У тебя объявился родственник, правда, покойный. Я не ошиблась - это наследство!

Филимонов аккуратно надрезал конверт по краю и высыпал на стол голубоватые залежалые листочки, мелко исписанные мистическим "родственником".

" Милостивый государь! Ежели моя воля исполнена с той точностию, на которую я и возлагал свои надежды, то теперь мое письмо находится в руках человека по имени Филимонов Сергей Павлович, достигшего сегодня сорокапятилетнего возраста и проживающего в Москве.

Вам, быть может, покажется странным мое письмо! Но наберитесь терпения, сударь! Уверяю Вас, что, дочитав письмо до конца все странности рассеются.

Итак, приступим! Батюшка мой, Филимонов Павел Петрович, потомственный дворянин и не из бедного рода, служил под командой прославленного Александра Васильевича Суворова в чине штабс-капитана от артиллерии. Надобно сказать, батюшка был храбрым и честным офицером и принимал участие в сурьезной италийской кампании 1799 года. В ту пору, на театре военных действий, внезапу, случились большие изменения и французы основательно укрепились по линии реки Адда. Особливо досаждали крепости в местечках Лекко, Трецо и Касано. Отряды Штрауха и Гогенцоллерна безуспешно атаковали неприятеля в течении трех недель. Однако, сил русских недоставало, чтоб переломить положение и добиться положительного эффекта.

В Трувильо, князь Багратион, скапливал резерв. Туда и прибыл мой батюшка в конце марта. А в начале апреля приехал в расположение войск Александр Васильевич и началась немедленно подготовка к главному удару.

10 апреля мой батюшка вступил в дело, переправившись с войсками Багратиона через реку Олио. Прежде, нежели французы опомнились, армия подступила к крепости Брешиа и, одновременно, осадила вторую крепость Орсинови. По плану наступления обе крепости должны были пасть в тот же день. Да только план не сработал и два дня не прекращалось жесточайшее сражение, в котором было положено немалое количество голов. Бог уберег батюшку! Лишь легкое ранение руки осталось на нем. Крепости пали... А на третий день передовой трехтысячный отряд был брошен через реку Адда на крепость Лекко и с ходу, противу времени, ввязался в сражение с опытной армией Шеррера. Если б не Господь Бог, пришедший к ним на помощь и в этот раз, быть бы им всем перебитыми. Но успел, успел в самый нужный момент подойти генерал Милорадович с подкреплением. Французы дрогнули и оставили крепость.

Батюшку подобрали всего окровавленного и порубленного. Но, видать, не пришло ему тогда время предстать перед Всевышним. Выходили его лекари, и был он к зиме уже дома, в Москве.

Матушка, глубокоуважаемая Екатерина Ивановна, была помещичьего роду. Женщина кроткая, религиозная и до крайней степени болезненная. Скончалась она в лихие годы французского нашествия, аккурат перед тем, как сдали Москву.

Я воспитывался у деда, отставного генерала Филимонова Петра Прохоровича в его родовом имении, вблизи Костромы. А по достижении пятнадцатилетнего возраста был отправлен в Москву на учение в школу юнкеров. У отца, однако, бывал редко по причине казарменной жизни. Да и батюшка был в то время совсем уж плох. Через два года он скончался. Мир его праху!

Далее, я опускаю многочисленные подробности и приступаю к беглому рассказу моей истории, дабы не слишком утомлять Ваше внимание.

В 1825 году в Санкт-Петербурге случился офицерский бунт. В свое время он наделал много шума, но, полагаю, вряд-ли, стал событием, вошедшим в историю и Вам, полагаю, неизвестен. Тем не менее власти отнеслись к мятежу более, чем строго. Я в ту пору дослужился до поручика и, надобно сказать, решительно никак не присоединялся к заговору. Однако, по легкомыслию и неопытности, испытывая недоразумения с самим собой, что свойственно молодым людям, я совершил оплошность и вступил в сомнительную переписку с одним, как выяснилось, опасным субъектом. Положительно можно сказать, что мои письма не призывали ни к чему дурному, но содержали общий дух вольнодумства, царивший в головах молодых людей. Это обстоятельство имело самые плачевные последствия.

Жандармские дознаватели усмотрели в моих неосторожных высказываниях преступные намерения. Но, благодаря надежным друзьям, я был своевременно предупрежден о грозившей мне участи. Тогда и созрел роковой план побега.

Сначала я поехал в Берлин, потом перебрался в Париж. А оттуда... Однако, любезный сударь, мне пришлось бы написать целую книгу, если б я задался целью рассказать все в подробностях. Но писать книги не мое дело. Пусть этим занимаются господа писатели! Моя дальнейшая жизнь - это жизнь скитальца, человека без Родины, без имени, без титула, жизнь авантюриста. Я, как-то, познакомился уже здесь, в Лондоне, с одним русским писакой по фамилии Герцен. Поначалу он произвел на меня благородное впечатление и, сознаюсь, я подумал было, что он вполне мог бы написать роман о моей жизни. Да, он выслушал меня и, как будто, с интересом, но сразу и наотрез отказался от идеи написать роман. "Попробуйте сами" - дал мне совет. Оказалось, он затеял какое то бредовое предприятие с политическим направлением, никому не понятное и никем не поддерживаемое. Ну, да Бог с ним!

Я странствовал по свету. Побывал в Америке, Индии, Австралии, Китае. Дрался на стороне правых и неправых, пиратствовал в Индийском океане, сидел в камере смертников. Через мою жизнь прошли тысячи людей. О, я хорошо изучил эту породу! Этих гнусных тварей! Злоба и зависть - вот главные черты человека! Жадность, глупость и трусость отличают их от зверя. Зверь только жесток, да и то - по необходимости.

Да, сударь, из своей печальной и трагической жизни я вынес один опыт, который заставил меня презирать род человеческий. Да, простит меня, грешного, всевышний! Да, отпустит он мне смертные грехи! Авось, смилостивится...

Теперь я в Лондоне и безвозвратно болен. Дни мои сочтены. Не хочу уносить в могилу тайну, которой владею. И нет никого, кому хотелось бы ее доверить.

По зрелому расчету, я пришел к заключению, что должен передать тайну потомкам.

Не находя оснований для веры в совершенствование человека через пятьдесят лет, сомневаясь в достижении им добродетельности и через сто лет, я придумал обратиться к тем, кто будет жить через сто пятьдесят лет. Пусть мое послание из глубины времени явится к людям, кои, верю в это, будут превосходить нас, грешников, по своим моральным достоинствам и обладать истинно христианской совестью.

Филимоновы на Руси - фамилия известная! Из чего я заключил, что могу направить послание однофамильцу с большой надеждой на успех предприятия. Дабы приуменьшить число претендентов, я предусмотрел и условия. Тайна будет доверена тому из Филимоновых, у кого совпадет так же имя-отчество с моим, кто проживает в Москве и кому исполняется в этот день полные сорок пять лет.

В Лондоне мне удалось отыскать солидную нотариальную контору, которая взялась за это необычное дело.

Итак, сударь, Вы вольны в своем выборе. Вы можете принять мое предложение и можете отвергнуть его. Я лишь напомню слова апостола Павла:" Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение".

Прощайте, сударь! Да и хранит Вас господь!

С того света, раб божий, Филимонов Сергей Павлович!"

Дрозд приехал через час, уступив необычайной филимоновской напористости.

- Пришлось побросать разные важные дела, - ввернул он, между прочим, Хотелось бы знать, по какой причине?