Тайны Руси - Кир Булычев

А Владимир, низкого происхождения дружинник, воюя с законными наследниками престола, решил сделать христианство своим союзником. Точнее, сначала он хотел было модернизировать, то есть обновить, язычество славян, навести порядок среди драчливых и темных богов. Но когда понял, что такая религия ему не поддержка, а лишь помеха, собрал в Киеве «специалистов» ведущих религий того времени и попросил их изложить свои аргументы. Выслушал иудаистов из Хазарии, мусульман, римлян и византийцев и выбрал византийский вариант. Впоследствии после полного раскола христианства эта вера будет названа православной.

Удивительно, если бы он сделал иначе: все резоны – и политические, и житейские – были на стороне православия. Но вежливость была соблюдена.

Дальше все пошло не так гладко.

И если в Киеве христианство уже широко распространилось и, может, даже было сильнее язычества, то чем дальше от киевских башен, тем меньше сторонников оставалось у византийской религии.

А в городах – соперниках Киева оппозиция была еще решительней.

Тайна, о которой пойдет речь, связана с Новгородом.

Новгород находился дальше от Византии, чем Киев, и тяготел к Балтике, к Северной Европе. Как в большом торговом городе там жили представители разных религий, и конечно же православие тоже пустило здесь свои корни. Но почитание собственной религии в Новгороде было не только более распространено, но и стало знаменем сопротивления Киеву.

Известно, что крещение Новгорода было поручено княжескому дядьке, известному по былинам богатырю, а на самом деле влиятельному воеводе Добрыне Никитичу.

И Добрыня отправился в Новгород в сопровождении не столько священников, как во главе внушительного войска.

Летописи, как правило, сообщают о том, что новгородцы предпочли кончить дело миром, хорошо приняли Добрыню и миссионеров и тут же кинули в Волхов деревянного идола Перуна.

Но в летописях есть странная деталь.

Там говорится, что, когда поверженный идол проплывал под мостом через Волхов, он закинул на мост, где толпились любопытные новгородцы, две деревянные палицы и предсказал, что новгородцы отныне всегда будут драться палицами на этом мосту.

Затем он поплыл дальше и скрылся среди волн озера Ильмень.

Как видите, Перун реален, его предсказания принимаются всерьез, и в то же время новгородцы совершенно не расстраиваются от того, что киевляне утопили их бога. А потом хранят в церкви его заколдованные палицы и покорно дерутся на мосту через Волхов. Более того, известно, что палицы Перуна хранились в Новгороде до середины XVII века, почти семьсот лет! Лишь в 1652 году патриарх Никон приказал их сжечь как бесовские выдумки.

Но сегодня мы знаем, что русские летописи часто горели, изменялись и редактировались в зависимости от того, по чьему приказу их переписывали. Да и переписывали их благочестивые монахи. Зачем им описывать трудности и неприятности, если Господь велел всем креститься и все крестились? Так что если какая-то из местных Новгородских летописей и сообщала что-то неугодное патриарху, вряд ли она сохранилась.

И все же оказалось, что одна такая рукопись была цела еще в XVIII веке, когда замечательный русский историк Татищев писал свою историю России – первый научный исторический труд в нашей стране. Для этого Татищев приказывал свозить к нему из дальних монастырей забытые летописи. И вот из одного украинского монастыря Татищеву попала Иоакимовская летопись, из которой он сделал выписки, а потом отослал ее обратно настоятелю. А монастырь сгорел или еще что случилось. В общем, летопись сгинула. И остались у нас лишь выписки из нее, сделанные Татищевым.

На эти выписки обратил внимание академик В. Янин, руководящий раскопками в Новгороде. Он давно уже сомневался в мирной картине, нарисованной почти всеми летописями. Они противоречили тому, что доказывали раскопки.

В Иоакимовской летописи приведены слова одного из киевских миссионеров, вернее всего, монаха, из тех, что сопровождали войско Добрыни. Этот монах сообщает, что, узнав о подходе к городу Добрыни, новгородцы собрались на вече и постановили: своих богов в обиду не давать!

Они разобрали мост и не пустили Добрыню в город.

Но некоторое число монахов в город все же проникло. Они стали ходить по дворам и «учить людей христианской вере». Им помогали новгородские христиане, которых уже было немало и которые жили вокруг церкви Преображения.

Пока шли переговоры и хождения, пятьсот дружинников Добрыни ночью тайно переправились на лодках через реку и напали на штаб сопротивления, захватив в плен главных новгородцев. Но новгородцы вовремя спохватились, окружили киевлян, и разгорелся отчаянный бой. Видно, в нем на стороне единоверцев выступали прихожане церкви Преображения, потому что, как пишет летописец, дома новгородских христиан были сожжены за предательство, а церковь Преображения разобрана по бревнышку.

Бой догорал. Начался рассвет…

Опытный Добрыня понимал, что если он не придет на выручку остаткам своего десанта, придется отступать от Новгорода.

И тогда он послал через реку команду поджигателей.

Они подожгли дома вдоль реки, в то время как хозяева этих домов сражались в центре города.

Когда деревянные дома в тесном городе занялись, многие новгородцы, покинув поле боя и посты у реки, бросились спасать добро и отстаивать свои дома, которым тоже угрожало пламя.

Именно в тот момент Добрыня обрушился на город. После отчаянного боя на улицах Новгород пал.

Добрыня привел новгородцев к покорности, разрушил капища, свалил статуи истуканов, а новгородцев погнал к реке креститься.

Эта версия Иоакимовской летописи настолько противоречила принятой истории крещения, что ее мало кто рассматривал всерьез. Летопись считали подделкой. Правда, непонятно кому понадобившейся.

Проверить эту версию было невозможно. Тайне так и суждено было остаться неразгаданной.

Но Янин подумал иначе.

Перед ним лежал город, в котором он вел широкие раскопки. Иоакимовская летопись давала некоторые отправные пункты.

Сначала следовало узнать, была ли в Новгороде древняя церковь Преображения.

Архивы сообщали: в Новгороде было две церкви Преображения. Одна была построена только в 1264 году в Кремле. А о второй известно лишь то, что в XV веке она была каменной. Раз так, вернее всего, раньше на ее месте стояла церковь деревянная. В этой церкви был придел, посвященный святому Василию, а это уже говорило о многом. Каждый историк России знает, что в святцах князь Владимир фигурирует под именем Василий. Владимир – это его славянское, языческое имя. А имя Василий он получил при крещении, то есть это его православное имя. Придел в честь святого Василия скорее всего говорит о том, что он существует с X века.

Допустим, рассуждал Янин, что церковь в 989 году разобрали по бревнышку. Затем построили заново. Значит, она должна быть окружена домами новгородских христиан, которые, как и все религиозные меньшинства, селились вокруг своего храма.

Начали копать вокруг церкви.

И сразу же нашли там деревянные бревенчатые мостовые, которые методом дендрохронологии определили 990 годом. В том же году вокруг церкви было возведено несколько усадеб. И знаете почему? Да потому что все дома вокруг церкви сгорели в 989 году! От них осталась лишь зола.

Это замечательно подтверждало слова летописи. Но все же сомнения оставались. Ну и что, скажете вы, мало ли в деревянном городе было пожаров! А мостовые могли положить по случайному совпадению: в Новгороде мостовые раз в несколько лет клали поверх старых, как слои асфальта в современном городе.

Но тут судьба улыбнулась археологам. Сразу в двух сгоревших усадьбах под половицами домов отыскали большие клады монет – мешки с деньгами. И ни одна монета не была моложе 989 года.

Понимаете? Эти мешки не были закопаны как тайные клады. Они лежали под половицами, как всегда хранили деньги в Древней Руси. Достать можно в любой момент, а случайный вор никогда не отыщет – ему пришлось бы все половицы в доме поднимать.

Клады были спрятаны в конце 80-х годов. И хозяева сгоревших усадеб не сделали попытки достать их на пожарище. Ну благо бы один клад, а то ведь два! Значит, в 989 году хозяева кладов и усадеб были убиты.

Янину захотелось поставить точки над i.

Археологи пришли на то место на берегу Волхова, где, по преданию, лазутчики Добрыни подожгли дома новгородцев, чтобы отвлечь их внимание от переправы.

Там ученые определили следы большого пожара примерно 989 года, а новые дома на пожарище построили, судя по бревнам, в 991 году.

Когда-то монах, участник жестокого крещения Новгорода, унесшего жизни сотен новгородцев, записал или продиктовал воспоминания о том, как все это происходило. Чудом его показания дошли до нас. И как ни старалась церковь и официальные летописцы изобразить крещение как мирное и радостное свершение, правдивый голос монаха все же дошел до нас.