Полукороль - Джо Аберкромби

– Будь ты проклят!

Из цепочки рабов ковыляла женщина, насколько позволяла веревка. Ее окровавленные волосы прилипли к лицу.

– Ублюдок король из ублюдочной страны, и пусть Мать Море поглотит…

Один из воинов легким ударом свалил ее на землю.

– Вырви ей язык, – сказал другой, хватая ее за волосы и закидывая ей голову назад, пока третий доставал нож.

– Нет! – крикнул Ярви. Мужчины хмуро уставились на него. Если честь их короля оспаривалась, то это касалось и их чести, и милосердие не сошло бы за объяснение. – С языком за нее дадут цену больше. – Ярви повернулся и с трудом побрел к крепости. Тяжелая кольчуга натирала плечи.

– Вы сын своей матери, мой король, – сказал Хурик.

– Кем же еще мне быть?

Когда отец и брат рассказывали о своих набегах, о великих деяниях и об огромной добыче, их глаза сияли, а Ярви прятался в тенях в конце стола и мечтал о том, чтобы принять участие в мужской работе. Но вот какой она оказалась на самом деле, и теперь участие в набеге не казалось ему завидным делом.

Битва – если здесь была битва, о которой стоило говорить – закончилась, но Ярви, казалось, все еще продирался сквозь кошмар, потея под кольчугой, жуя губу и вздрагивая от звуков. Раздавались крики и смех, фигуры сновали через извивающийся туман огней, дым обдирал ему горло. Кружились вороны, клевали и каркали о своем триумфе. По большей части это была их победа. Сегодня Мать Война, Мать Ворон, которая собирает мертвых и превращает руку в кулак, будет плясать, пока Отец Мир рыдает, пряча лицо. Здесь, у незыблемой границы между Ванстерландом и Гетландом, Отец Мир рыдал часто.

– Стой, – сказал Ярви, тяжело дыша. Его голова кружилась, лицо истекало потом. – Помоги мне снять кольчугу.

– Мой король, – вскипел Кеймдал, – я должен возразить!

– Возражай, если хочешь. А затем делай, что я велю.

– Мой долг оберегать вас…

– Тогда представь свой позор, когда я умру от избытков пота на полпути к этой башне! Расстегивай пряжки, Хурик.

– Мой король. – Они сняли кольчугу, и Хурик положил ее на огромное плечо.

– Веди, – бросил Ярви Кеймдалу, пытаясь застегнуть бесполезной культей грубую золотую отцовскую пряжку на мантии – слишком большую и слишком для него тяжелую, крюк был жестким, как...

Он остановился как вкопанный от вида того, что их встречало за открытыми воротами.

– Вот и урожай, – сказал Хурик.

Узкое пространство перед башней было усеяно телами. Их было так много, что Ярви пришлось выискивать клочки земли, на которые поставить ногу. Там лежали и женщины и дети. Жужжали мухи, и он чувствовал подступающую тошноту, стараясь ее подавить.

В конце концов, он король, а король веселится от вида трупов своих врагов.

Один из воинов дяди сидел перед входом в башню и чистил топор столь же спокойно, как мог бы чистить перед тренировочной площадкой дома.

– Где Одем? – пробормотал Ярви.

Мужчина, покосившись, ухмыльнулся и указал наверх.

– Выше, мой король.

Ярви прошел, наклонив голову. Его дыхание эхом отдавалось на лестнице, ноги шаркали по камням, он сглатывал набегавшую слюну.

Как говорил отец, на поле битвы нет правил.

Вверх и вверх, в шипящую темноту. Хурик и Кеймдал пыхтели позади. Он задержался возле узкого окна, чтобы ощутить ветер на горящем лице, увидел, как вода отвесно обрушивается на скалы, и вытолкнул свой страх.

Стой, как король, как всегда говорила мать. Говори, как король. Сражайся, как король.

На вершине была поддерживаемая подпорками площадка с деревянными перилами по краю высотой до бедра Ярви. Достаточно низкими, чтобы голова снова закружилась, когда он увидел, как высоко они забрались. Отец Земля и Мать Море развернулись вокруг них, леса Ванстерланда тянулись далеко в туман.

Дядя Одем спокойно стоял, глядя, как горит Амвенд. Колонны дыма поднимались в сине-серые небеса, крошечные воины продолжали дело разрушения, маленькие корабли выстроились в линию там, где прибой встречался с галькой, чтобы собрать кровавый урожай. Дюжина самых закаленных мужчин стояла вокруг дяди, и в центре они держали на коленях пленника в прекрасной желтой мантии. Он был связан, и во рту у него торчал кляп. Его лицо раздулось от синяков, а длинные волосы свалялись от крови.

– Отличная работа! – крикнул Одем, улыбаясь Ярви через плечо. – Мы взяли две сотни рабов, скот, добычу и сожгли один из городов Гром-гил-Горма.

– Что насчет самого Горма? – спросил Ярви, пытаясь восстановить дыхание после подъема, и – раз уж сражение не было его сильной стороной – хотя бы говорить, как король.

Одем кисло всосал воздух через зубы.

– Ломатель Мечей придет, а, Хурик?

– Несомненно. – Хурик вышел с лестницы и выпрямился во весь свой рост. – Битва притянет этого старого медведя так же, как она притягивает мух.

– Надо собрать людей и вернуться в море в течение часа, – сказал Одем.

– Мы уезжаем? – спросил Кеймдал. – Уже?

Ярви обнаружил, что злится. Устал, болен и зол на свою слабость, на безжалостность дяди и на то, что мир таков.

– И это наша месть, Одем? – он махнул здоровой рукой на горящий город. – Женщинам, детям и старым фермерам?

Голос дяди был тихим, как и всегда. Тихим, как весенний дождь.

– Месть воздается шаг за шагом. Но тебе не следует теперь об этом беспокоиться.

– Разве я не поклялся? – взревел Ярви. Последние несколько дней его кололо, когда кто-то говорил «мой король». Теперь еще больше его укололо, что кто-то этого не сказал.

– Ты поклялся. Я слышал и подумал, что для тебя это слишком тяжелая клятва. – Одем указал на пленника, мычащего в свой кляп. – Но он освободит тебя от этой тяжести.

– Кто он?

– Глава Амвенда. Он тот, кто тебя убил.

Ярви моргнул.

– Что?

– Я пытался его остановить. Но у труса был спрятанный клинок. – Одем поднял руку, в которой был кинжал. Длинный кинжал с навершием из черного янтаря. В отличие от жары во время подъема, Ярви внезапно почувствовал сильный холод, от ступней до кончиков волос.

– Я буду безмерно опечален, что я не успел спасти любимого племянника. – И беспечно, словно отрезал кусок мяса, Одем воткнул кинжал главе между шеей и плечом и пнул его в лицо. Кровь растеклась по крыше.

– Что ты имеешь в виду? – слова у Ярви вылетали резкие и сломанные, и внезапно он забеспокоился о том, сколько людей было с дядей – все вооруженные и в доспехах.

Одем спокойно шагал вперед, и Ярви пятился от него. Шагал на трясущихся коленях в никуда, к низким перилам и к пропасти за ними.

– Помню ночь, когда ты родился. – Голос дяди был холодный и ровный, как лед на зимнем озере. – Твой отец гневался на богов за эту штуку, что у тебя вместо руки. Но ты всегда заставлял меня улыбнуться. Из тебя получился бы отличный шут. – Одем приподнял брови и вздохнул. – Но разве моей дочери действительно нужен однорукий слабак в качестве мужа? Разве Гетланду действительно нужен полукороль? Искалеченная кукла, танцующая под дудку матери? Нет, племянник, я… думаю… нет.