Смертельный лабиринт - Андрей Станиславович Добров

Он поднялся на самый верх – туда, где под крышей императорской библиотеки находилась квартира ее смотрителя – знаменитого баснописца Ивана Андреевича Крылова. Дубельт знал, что в скором времени из печати должно выйти полное собрание сочинений литератора – он лично прочитал цензорский экземпляр.

Дверь квартиры наверху открылась, и из нее вышел невысокий худой мужчина с вытянутым лицом и печальными глазами. В руке он нес большой саквояж из сильно вытертой кожи. Мужчина прижался к стене, чтобы пропустить поднимающегося Дубельта. Леонтий Васильевич прошел мимо, но потом остановился и проводил взглядом спускающегося человека.

На пороге появилась прислуга – круглолицая девушка, лицом очень похожая на Крылова.

– Иван Андреевич дома? – спросил Дубельт.

– Хворает, – услышал он в ответ.

– Это был доктор? – жандарм указал на лестницу.

– Да.

Леонтий Васильевич скинул девушке на руки роскошную «николаевскую» шинель, отдал фуражку, потрепал по щеке и прошел в кабинет хозяина.

– Разрешите, Иван Андреевич?

Он успел заметить, как толстяк, полулежавший на кровати, запихнул под одеяло стопку бумаг и перо. Чернильница так и осталась стоять прямо на доске, которую он для удобства письма положил на свой живот.

– Трудитесь? – спросил Дубельт, усаживаясь на стул. – Какая-то новая басня? Хотите задать еще работы нашему Цензурному комитету?

– Нет, – ворчливо ответил старик, – завещание пишу.

– Зачем?

– Умираю я, господин Дубельт, – буркнул Крылов.

– Бог с вами, Иван Андреевич! Куда вам умирать? Вам еще надо насладиться восторженными рецензиями на собрание сочинений.

– А! – Крылов махнул дряблой рукой и взял из пепельницы раскуренную сигару. – Что привело ко мне главного Цербера императорской псарни?

– Ах, если бы у меня было три головы, как у Цербера, – вздохнул Дубельт. – Возможно, мне не пришлось бы так долго думать одной над крайне интересной загадкой.

– Как уморить всех литераторов России? – предположил Крылов, попыхивая сигарой.

– Я не против хорошей литературы, – возразил жандарм, – но слово – слишком мощное оружие, чтобы оставлять его в полное владение людям, которые ради красного словца не пожалеют и отца. А уж про государственную власть я и не говорю.

Крылов аж крякнул.

– Да-да, – продолжил Дубельт, – и поскольку у меня не три головы, как у Цербера, а всего одна, я решил воспользоваться еще и вашей, чтобы разгадать один секрет.

– Какой же? – безразлично ответил Крылов.

Дубельт встал, подошел к открытому окну и взглянул на улицу. Увидел напротив черную карету, стоявшую под фонарем, и решил завтра же утром приказать выставить наблюдение за квартирой баснописца.

– Вот вопрос, – сказал он, не поворачиваясь. – Откуда Бенкендорф узнал, что я якобы интересуюсь бумагами «Нептунова общества»?

– Ответ очевиден, – отозвался Крылов. – От меня.

Леонтий Васильевич развернулся на каблуках и пристально посмотрел на толстого старика.

– А я разве интересуюсь ими? – спросил он.

– В моем письме написано, что да, – ответил Иван Андреевич и выпустил дым изо рта.

– Какого черта вы написали ему это письмо? – поинтересовался жандарм.

Крылов хрипло рассмеялся.

– Помните, господин Цербер, как вы несколько лет назад вызвали меня к себе в кабинет и продемонстрировали ту железную коробку?

Дубельт кивнул.

– Картотеку Архарова! – продолжил Крылов. – В которой старый боров держал отчеты своих агентов. И вы решили, что можете шантажировать меня, угрожая предать гласности наши отношения с хозяином картотеки.

– Согласитесь, с моей точки зрения, это был бы неплохой ход – иметь осведомителя прямо в литературной среде, причем человека именитого, популярного, общепризнанного острослова! Но вы отказались.

– Я не просто отказался! – Крылов ткнул кончиком сигары в собеседника. – Я откупился. Взамен за папку из картотеки я рассказал вам про «Нептуново общество» и его архив.

Дубельт тяжело вздохнул.

– Это была нечестная сделка! Вы не сказали, что Обитель и архив в ней охраняются тайным государственным указом, который заверили трое – Екатерина, Павел и Александр.

– Но не Николай Павлович, – заметил Крылов.

– Николай Павлович не станет отменять указов своих предшественников, если на то не будет крайней необходимости. Я отдал вам досье, а вы оставили меня с носом.

– Ну, – спокойно заметил Иван Андреевич, – и на старуху бывает проруха.

– Но зачем, черт бы вас побрал, вы написали Бенкендорфу, что я охочусь за бумагами «Нептунова общества»? Ведь это неправда!

Крылов пожал своими покатыми плечами, прикрытыми старым халатом.

– Это моя месть.

– Месть? – удивился Дубельт. – Мне? За что? За ту несчастную попытку шантажа?

Иван Андреевич откинулся на подушки и злыми маленькими глазками впился в лицо жандарма.

– А вы знаете, Леонтий Васильевич, что в тот момент чувствовал я? Нет? Когда вы выложили передо мной эту вонючую половую тряпку из прошлого и предложили утереться ею? Допустим, Архаров поймал меня по молодости на карточных долгах. Но я с лихвой отработал свои грехи. А потом появляетесь вы! И снова пытаетесь сделать из меня шпиона! Да еще среди людей, которых я почитаю цветом русской литературы! Для чего? Защищать власть? Уверяю вас, я хорошо знаю господ, которые олицетворяют эту власть. Я видел несколько их поколений. Именно поэтому всю вторую половину жизни я пишу про животных – они намного порядочнее людей. Особенно в придворных мундирах!

Крылов сильно закашлялся.

– Что у вас за болезнь? – спросил Дубельт, когда литератор смог побороть приступ.

– Пневмония.

– Это серьезно. Чем лечит вас доктор?

– Надеждами.

– Помогает?

– Нет.

Леонтий Васильевич снова сел на стул.

– Бенкендорф умер, – сказал он.

– Знаю, – проворчал Крылов.

– Он не дал хода вашему письму. Ваша месть не свершится.

Крылов снова затянулся сигарой.

– Ну что же, – ответил он наконец. – Партия еще не закончена.

– Черт бы вас побрал, Иван Андреевич, – проворчал Дубельт.

Крылов криво усмехнулся:

– А разве вы не за этим пришли, Леонтий Сатанаилович?

Дубельт глубоко вздохнул, поправил кончики своих светлых усов и вышел, не прощаясь.

Обитель

Двенадцать залов! Один они прошли с риском для жизни, значит, осталось еще одиннадцать. Доктор Галер приуныл. К тому же он не успел осмотреть зал Козерога – если там и была спрятана часть бумаг «Нептунова общества», то теперь документы, скорее всего, недоступны. Впрочем, Крылов мог забрать бумаги в 1794-м, когда проник в Обитель, и их нынешний поход совершенно бесполезен. Агата Карловна была уверена, что литератор-шпион не привозил архив в Петербург. Значит, он либо оставил бумаги здесь, понимая, что в «Чертовом доме» они сохранятся намного надежнее, либо перепрятал их где-то в Москве… Либо баронесса ошибается, и Иван Андреевич сумел обмануть всех ищеек. Дьявол бы побрал баронессу! Федор Никитич прекрасно понимал, что оказался втянут в это сомнительное и опасное дело только ради сестры. Лиза страдала чахоткой и тихо угасала в их петербургской комнате, холодной и сырой, насквозь продуваемой сквозняками. Когда Крылов предложил доктору