Хочу все и сразу - Сесиль фон Зигесар

Серена привыкла получать подарки от парней, так что цветами ее не испугаешь, если, конечно, это не примет хронического характера. Иногда парни так влюблялись в нее, что просто теряли чувство меры. Взять хотя бы Дэна Хамфри. Осенью он ходил за ней повсюду, как щен, и строчил такие серьезные, ну просто больные стихи про любовь, что Серена дрогнула. Ей нравился Дэн, но он был слишком уж замороченный. К счастью, Дэн переметнулся на Ванессу, которая была ему под стать, так что они теперь два сапога пара.

Серена прочитала следующий вопрос: «Когда американские Вооруженные силы вступили во Вторую мировую войну и почему?»

На этот вопрос хотелось бы задать контрвопрос: ей вообще когда-либо в жизни пригодится это? Вот на этот вопрос она знала твердый ответ: никогда! Да кому интересно, что там было много лет назад, когда у нее самой впереди светлое будущее, полное неизведанных поворотов судьбы.

Кто-то тронул ее за плечо. Серена подняла голову. Мистер Хэнсон, латинист. Сегодня он дежурный учитель на экзамене по истории. Длинный и тощий, и усы у него всегда строго одной и той же длины, поэтому все девчонки подозревали, что усы накладные.

— Да? — удивленно спросила Серена. Она явно замечталась, но со стороны могло восприниматься — просто задумалась, что вполне нормально для экзамена. — Что-то не так?

Мистер Хэнсон улыбался из-под своих усов.

Он положил на стол номер «Поуст», открытый на шестой странице, где описывались все светские сплетни. На фотографии красовались Серена и Флоу в момент, когда они садились в машину у клуба «Горгона».

— Простите, что прерываю вас, но мне показалось, что вы уже закончили свою экзаменационную работу. Не могли бы вы передать это для автографа Флоу, — прошептал мистер Хэнсон. — Я его фанат. И если можно, хотелось бы получить и ваш.

Серена заморгала от удивления. Во-первых, кто бы мог подумать, что мистер Хэнсон — фанат Флоу. А во-вторых, она не собирается просить у Флоу автографа. И в-третьих — алле, господин учитель, экзаменационная работа и близко не закончена!

— Флоу сейчас в Нижней Калифорнии, — шепотом проговорила Серена. — Ничего, если только я подпишу?

Она стыдливо оглянулась. Все отложили свои тетрадки и стали шушукаться, уставясь на нее и мистера Хэнсона.

— А я слышала, что Флоу и Серена помолвлены, — поведала Ники Баттон своей подруге Алисии Эдвардс. — Они поженятся в Лас-Вегасе под Новый год.

— Вот «Поуст» пишет, что они познакомились на Черно-белом балу в субботу, — сказала Изабель Коутс Кати Фаркас. — Но это же неправда.

На что Кати ответила:

— Они познакомились в прошлом году в закрытой клинике для наркоманов. Флоу уже раз двенадцать лечился. И она тоже.

Серена поставила свой автограф и протянула журнал мистеру Хэнсону. Оставалось надеяться, что преподаватель не влепит ей пару по-латыни лишь за то, что она оставила его без автографа Флоу.

Но он шепотом поблагодарил ее, любовно разглядывая автограф. Он был счастлив:

— Я уверен, что через несколько лет ему цены не будет!

— Нет проблем, — ответила Серена. Гул в аудитории нарастал.

— Всё, всё, всем работать, — строго произнес мистер Хэнсон и вернулся к своему столу.

Серена вновь уставилась в экзаменационный листок и прочитала: «Когда американские Вооруженные силы вступили во Вторую мировую войну и почему?»

Но не успела она и подумать, как ее окружило человек пятнадцать одноклассниц; каждая протягивала журнал и просила оставить на нем автограф. Мистеру Хэнсону ничего не оставалось, как сдаться:

— Ладно, пять минут дополнительного времени. Но чтобы через пять минут все сидели на своих местах.

— Чур мне первой! — завопила Рейн Хоффштеттер, подсовывая свой экземпляр журнала Серене под нос.

— Нет, мне! — Лаура Сэлмон попыталась отпихнуть Рейн в сторону.

Серена хмыкнула. Два месяца назад, когда она перешла сюда из школы-пансиона, к ней отнеслись, как к прокаженной. А теперь вот они дерутся за ее автограф. На минуту она задумалась, рука замерла над газетой, протянутой Лаурой. Потом написала: «Ведь вы же все меня любите. Серена».

Секс, любовь и Франкенштейн

В гимнастическом зале были расставлены столы. Экзамен по английской литературе в школе «Риверсайд» для мальчиков был бесконечно долгим и сложным. Но Дэн ничуть не волновался. Он дважды читал «Франкенштейна» Мэри Шелли и помнил наизусть лучшие стихи Китса. Да он во сне может написать очерк по английской литературе и получить за него пятерку. Досконально разобрав «Оду ласточке», Дэн открыл тетрадку на последней странице и попробовал набросать свое новое стихотворение: возможно, он вставит его в работу соискателя на поступление в колледж. Как правило, из-под его пера выходила тревожная любовная лирика. И это стихотворение, как и многие другие, было посвящено Ванессе:

Обрывки бумаги,Дольки лимона:Соленые слезы в глазах…

Сейчас он пробовал писать вольным стихом, хотя порой и не понимал, какой смысл вкладывает в строчки.

Твое лицоОрех.Залечиваешь порезы.Ты — смазка для моего двигателя.

Гм… Смазка для двигателя? Попахивает пошлой эротикой. Такое Ванессе показывать не стоит. Вообще-то Дэн хотел выразить, что она — его вдохновение. Уставившись на последнюю строчку, он пытался более точно выразиться. Что-то не шло. Он вырвал листок из тетрадки, скомкал. Почему перестали получаться стихи?

Дэн почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернулся. Слева от него — Чак Басс. В седьмом классе Чак был ниже всех ростом, носил очки в роговой оправе и вельветовые коричневые костюмчики, и вид был все время такой, будто ему нужно срочно выйти пописать. Тогда, в седьмом, они с Дэном на уроках английской литературы сидели вместе. И вот однажды учитель дал задание написать стихотворение, посвященное человеческому телу, любой его части. Чак ничего толком не смог выдавить из себя и подвинул Дэну записочку, умоляя сделать это за него. Дэну ничего не стоило написать стихотворение, и он легко сложил стих про руки. Чак, естественно, выдал его за свое. А Дэн написал еще одно, уже про рот, но оно получилось хуже, чем про руки.

В результате Чак получил пять с плюсом с одобрением учителя: «Вот видишь, можешь, если постараешься». А Дэн довольствовался четверкой и пометкой: «Я знаю, ты мог бы написать лучше».

Сначала Дэну было наплевать. В конце концов, он помог товарищу. Но в следующем году Чак вытянулся, начал бриться, нацепил на палец розовое кольцо с монограммой, накинул на шею синий кашемировый шарф и вообще вести себя стал как последняя свинья, особенно по отношению к девчонкам. В прошлом месяце он чуть было не соблазнил его сестру, прямо в женском туалете. И Дэн возненавидел Чака, но тому было наплевать. Время от времени на уроках он просил Дэна о помощи, но получал неизменное: «Отвали».