Голубоглазая богиня - Памела Робертс

— Барбара, — повторил он, звучно прокатив два р по языку. — Да, конечно. Но мне почему-то кажется, что это не может быть твоим настоящим именем, скорее псевдоним, да?

Она кинула на него быстрый, но внимательный взгляд.

— Почему ты так говоришь?

— Ну… не знаю. Барбара, Барбара… Что-то есть в нем варварское… А в тебе нет, совсем. Глупо, конечно, но, если бы у меня была дочь, я бы никогда не назвал ее так. Особенно если такая красавица, как ты…

— Ладно-ладно, убедил, — засмеялась Бэбс. — Признаюсь, ты угадал. Это действительно мое рабочее имя. Сценический псевдоним, так сказать. Знаешь, я где-то читала, что у индейцев есть поверье: если человек знает твое истинное имя, то ему проще простого причинить тебе вред. Любой шаман легко может навести порчу или как там это называется. Поэтому у них два имени — одно настоящее, известное только тому, кто его дал, типа нашего крестного отца, а другое вымышленное — для повседневной жизни. Что-то в этом есть, как ты считаешь, а?

Гарри задумчиво посмотрел на нее.

— Да, пожалуй, — согласился он. — Что ж, в таком случае, думаю, не стоит задавать тебе лишних вопросов.

— Каких, к примеру? — с едва уловимой ноткой кокетства поинтересовалась она.

— К примеру, как же все-таки тебя зовут на самом деле?

— Ага! — воскликнула девушка. — Значит, ты полагаешь, что я могу заподозрить тебя в способности отправиться к шаману и наложить на меня страшное проклятие?

— Нет, но…

— Гарри, послушай меня, — тихо, но проникновенно произнесла она. — Я не из тех людей, что с легкостью бросаются такими словами, как «товарищ». И раз я так тебя назвала, то это предполагает определенную степень доверия между нами. Ну, по крайней мере, с моей стороны. Ведь это моя оценка наших отношений. Но ты, возможно, считаешь иначе? — Заметив, что Гарри открыл рот, явно намереваясь возразить, она подняла руку и продолжила: — Хорошо, верю, не будем обмениваться сентиментальными признаниями. Меня зовут Лесли. Коротко — Лес. Ничего романтичного, но так уж мама с папой придумали. — Лесли улыбнулась, но нечто, промелькнувшее в ее глазах, подсказало Гарри, что осведомляться о ее родителях не стоит. Рано пока.

Он приподнялся на локте и полунасмешливо протянул ей руку.

— Приятно познакомиться, Лесли. А я Гарри, по-прежнему Гарри.

Она весело засмеялась и вложила свою маленькую руку в его ладонь, где та практически утонула.

— И мне тоже приятно, Гарри. Но, если хочешь, можешь звать меня Бэбс.

— Ну уж нет. Я воспользуюсь своей привилегией товарища. Так как насчет моего предложения? По поводу бара, я имею в виду.

Бэбс, вернее, Лесли окинула его оценивающим взглядом.

— Ну, не знаю… — протянула она.

— Что, у нас совсем плохо с деньгами? — обеспокоенно спросил он.

— Нет-нет, — поспешно заверила она. — С этим как раз неплохо. Но… а что тот старик доктор говорил? Сколько тебе надо лежать?

— Понятия не имею. Но, насколько мне известно, трещины в ребрах не требуют ничего подобного.

— Может, и нет, а может, и да. Кроме того, ты бы посмотрел на свою спину… Брр… — Она передернула плечами.

— Что, жутко?

— Разве ты сам не чувствуешь?

— Чувствую, конечно. Но все же пора начинать подниматься. Ну сколько можно бездельничать, прикидываясь больным?

— Прикидываясь?! — возмутилась Лесли. — Да после таких побоев другой бы без сознания валялся дня три, а ты…

— А я и так валяюсь, причем уже пять. И все время сплю.

— Значит, так организм требует.

— Ну и ладно. А теперь он требует разминки. Так что если у тебя нет возражений финансового характера, то давай собираться.

Лесли с легкостью уступила. Во-первых, потому что чувствовала: Гарри прав. А во-вторых, ей и самой осточертели эти четыре стены.

— В конце концов, ты мужчина, тебе и решать, — заявила она. — Только давай я сначала поплотнее перебинтую тебя…

Они вышли на раскаленную улицу, с трудом втянули то, что в южном городе должно сходить за воздух, а именно запах полурасплавленного асфальта, и на максимально возможной для старика «доджа» скорости направились в сторону ближайшего бара.

Полутемное помещение с плотно закрытыми ставнями, надежно отражающими яростные атаки солнца, было восхитительно прохладным. Очевидно, этим и объяснялся наплыв клиентов в середине дня, когда нормальным людям полагается находиться на работе.

Они взяли бутылку пива для Гарри и бокал белого вина для Лесли. Сели за столик в самом углу и потягивали ледяную жидкость, лениво перекидываясь ничего не значащими фразами.

— А ведь не случись того, что случилось, — неожиданно заявил Гарри, — я бы сейчас торчал в редакции, изнемогал от скуки и ждал наступления шести часов.

— От скуки? — удивилась Лесли. — А мне всегда казалось, что у журналистов очень интересная работа.

— Угу, у настоящих, наверное, так оно и есть. Но я, увы, не стал таким.

— Почему?

Ты ведь была в Эль-Дентро, так что сама видела. Какая там журналистика? Захудалый городок, такая же газетенка, полное отсутствие каких бы то ни было событий. Тухлятина. Если бы я не уехал, то писал бы о нашем происшествии ближайшие три месяца. Да-да, не меньше.

— А как ты в Эль-Дентро оказался? — с любопытством спросила Лесли. — Ведь ты же не всю жизнь там провел…

— Нет. Я окончил факультет журналистики в Лос-Анджелесе.

— Ого!

— Да.

Короткое словцо было произнесено с такой интонацией, что девушка сразу поняла: больше задавать вопросов не стоит. Она замолчала — на время, потому что любопытство, свойственное всему женскому полу, вскоре одержало верх над чуткостью и благоразумием.

— А потом что?

— Потом?

Гарри тяжело вздохнул. Ему совсем не хотелось не только говорить, но даже вспоминать о том, что было потом. И хотя боль давно ушла, сменившись тупым безразличием, но тема эта казалась ему слишком личной для обсуждения с посторонними, тем более с молодой девушкой. Поэтому он сказал:

— Не будем об этом. Просто потом я оказался в Эль-Дентро и устроился в «Вестник», вот и… — Закончить фразу ему не удалось.

— Эй, парень, классная у тебя подружка!

Сильный удар по спине едва не свалил его на пол. Гарри стиснул зубы, чтобы не заорать от боли, и обернулся. Перед ним, пошатываясь, стоял верзила с пивным брюхом, буквально выливающимся из штанов.

— А выплясывает как! Задницей так и вертит, так и крутит! — ухмыляясь, продолжил тот. — Я каждый вечер хожу на нее поглазеть. Ух, ножищи какие. А сиськи… — Он даже застонал. — Да чтобы с такой переспать, я бы трех лет жизни не пожалел, клянусь! Повезло тебе, мужик, ох как повезло! Мне бы такую житуху, как у тебя. Настоящий капитал, а не баба. Ночью вкалывает, днем тебя развлекает…