Любовь до востребования - Елена Булганова

Каково же было потрясение Вали, когда в свертке она обнаружила ту самую белую сумку, которая так понравилась ей еще месяц назад, когда они с мужем гуляли по центральной улице их маленького городка. Сумка была выставлена на витрине и сразу бросалась в глаза. Но цена на ней стояла такая, что Валя даже не стала заходить в магазин. Только вздохнула и прошла мимо. Теперь ей стало понятно отсутствие Степана в тот день, когда они гостили у его родных! И уж конечно, эта сумка стоила ему не меньших лишений, чем ей — пейджер. От нахлынувшего счастья Валюшка разрыдалась так, что до смерти перепугала супруга.

А сразу после новогодних праздников Валя почувствовала себя неважно. Сперва грешила на переедание и чрезмерное потребление алкоголя. Несколько дней отлеживалась у мамы, все ждала, что здоровье наладится само собой, как бывало прежде. Потом вдруг в голову полезли всякие ужасные мысли. Валюша вспомнила некстати, что если в начале книги герои бывают чересчур счастливы, то к ее концу кто-то непременно умирает. Чаще всего от какой-нибудь смертельной болезни. Неужели ее ждет подобная участь?

Валя крепилась денек-другой. Перестала есть, читать и листать конспекты. Часами сидела без всякого дела, глядела в одну точку и подводила предварительный итог своей коротенькой жизни. Потом решилась заговорить о своем состоянии с матерью. И услышала от нее:

— Ох, не иначе как вы со Степкой задумали сделать меня бабкой. Сходи завтра же с утра в женскую консультацию.

— Не может быть, — покраснела Валюшка. — Ведь мы же со Степаном… ну нет, словом, не может быть.

— Вот когда быть не может, то обычно и случается, — витиевато ответила мать.

И как обычно, оказалась права. Из женской консультации Валя вышла восхищенная и растерянная. Шла по городу медленным шагом и представляла, как расскажет обо всем Степану. Вот он удивится! Удивится и… обрадуется, наверное…

Вечером они со Степой долго гуляли по городу, говорили об их будущем ребенке и о том, как разумно устроить свою жизнь в новых обстоятельствах.

— Тебе нужно сразу оформлять академку, — внушал ей Степан. — Все равно ты не сможешь сдать следующую сессию. Так стоит ли напрасно париться в институте?

— Почему я не смогу? — храбрилась Валя. — Срок еще будет не слишком большой. Я справлюсь.

— Да уж, конечно! — не соглашался супруг. — Ты уже сейчас еле ноги таскаешь. А дальше будет труднее.

— Мы ведь так хотели вместе окончить институт, — виноватым голосом произнесла Валя. — Теперь не получится.

— Ну, неизвестно еще, кто раньше его окончит. Мне ведь теперь работу искать нужно.

Тут уж Валя всерьез перепугалась:

— Ты что, собираешься бросить институт?

— Ну, пока я планирую найти побольше маленьких балбесов, которых надо готовить к экзаменам. А дальше — не знаю.

Валя тяжко вздохнула: она знала, что Степану претит репетиторская работа. Он и раньше говорил ей, что вообще не стремится быть учителем. Его коньком были поэты Серебряного века. Степан всерьез сотрудничал с Пушкинским Домом, обожал рыться в архивах и уже опубликовал несколько статей в толстых литературных журналах. И вот теперь все могло рухнуть.

А в академический отпуск Вале на самом деле пришлось уйти сразу после зимних каникул. И то ее документы к декану носил уже Степа. Валюшка чувствовала себя так плохо, что не всегда могла встать с постели.

Странное дело, раньше их съемная квартирка в Купчине казалась Вале чуть ли не райским местечком. И вдруг оказалось, что жить в ней просто невозможно. Сантехника прогнила насквозь, из отверстия ванной сочился гнилостный дух. По утрам, когда Валя чистила зубы, он смешивался с запахом пасты и создавал такое амбре, что приходилось бросать щетку и бежать к унитазу. Пришлось перебираться к матери до той поры, пока состояние не нормализуется. Степан остался в Питере: он дал объявление в газету и теперь ждал звонков от родителей потенциальных учеников.

— Ну почему все так нескладно? — сетовала Валя, бесцельно слоняясь по квартире, которую уже отвыкла считать своей и в которой не находила себе места. — Все у нас было так хорошо, все мы продумали, спланировали, — а тут бац! — ребенок! И все наперекосяк.

— А ребенка вы разве не планировали иметь? — привычно парировала мать. — Пусть трудно, зато эту часть программы выполните досрочно. А потом, трудности цементируют отношения.

— А у нас и так были отличные отношения! Чего их еще цементировать? Эх, как же мы жили хорошо! — горевала Валюшка. И шла звонить Степе, без которого не просто скучала, а чувствовала себя так, будто ее разрезали пополам.

По настоянию матери она теперь по утрам совершала длительные прогулки по городу. Это было лучше, чем сидеть дома и мучиться тошнотой.

В одну из таких прогулок она зашла на почту — мать попросила купить конверты. И уже собиралась уходить, когда ее окликнула тетя Фатима.

Валюшка нервно вздрогнула и подошла к окошку. Женщина чуть привстала и из-за стекла смерила Валю с ног до головы внимательным взглядом:

— Ты, детка, бледная, болела, наверное? То-то я думаю, что ко мне за письмом не идешь.

— А уже пришло письмо?

Валя покраснела до слез. За последние недели история с письмами напрочь вылетела из ее головы. Иногда она подумывала о том, что надо вообще прекратить переписку с Ильей. В конце концов, она свое дело сделала, поддержала Илью в самые трудные армейские месяцы. Брат говорил, что большинство парней в армии расстаются со своими девушками, перестают получать письма, и немногие из них сильно убиваются по этому поводу.

— Уже неделю как лежит, тебя дожидается, — шепотом сказала тетя Фатима.

— Ну… давайте, — неуверенно произнесла Валя. — Спасибо.

— Письмо-то оттуда пришло, — все так же шепотом продолжала женщина, копошась в своей безразмерной сумке.

— Откуда — оттуда?

— А куда сейчас русских ребят отправляют? Из Чечни.

— Да вы что?! — вскрикнула Валя. — Я думала, туда только опытных посылают. А он служит-то всего ничего.

Тетя Фатима нашла, наконец, письмо и молча вложила его Валюшке в руки. Та быстрым движением сунула конверт за отворот пальто.

— Спасибо, теть Фатима.

— А ты поправляйся, милая, не болей. И мальчику этому обязательно напиши, плохо ему сейчас, — напутствовала ее женщина.

Валя зашла в первый попавшийся подъезд, встала у окна и надорвала конверт.

«Дорогая моя Галочка! Ты, возможно, испугалась, прочитав на конверте, какой у меня теперь обратный адрес. Успокойся и не огорчайся: я здесь ненадолго. В Грозном через пару дней состоятся какие-то важные переговоры, нас пригнали, чтобы обеспечить их безопасность. И не думай, что здесь происходят военные действия, взрываются бомбы, горят дома и все такое. Нет, все, что можно, тут уже сожгли и разрушили, теперь нужно и о мире говорить.