Контора - Владимир Лынёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вульф вопросительно посмотрел на нее, но Банни пожала плечами, а затем улыбнулась:
– На самом деле, я очень-очень рада. Ты появился здесь, Алекс Вульф. Всего пара дней прошла. Расклад сил изменился. Настала оттепель. Сердце сестренки немного подтаяло.
– Гнев – весьма спорное средство для наведения мостов.
– Гнев лучше ее маньячного упорства. Помнишь, как в книжке было? Гроздья гнева зачастую проливаются на плодородную почву семенами любви.
Алекс фыркнул, но Банни парировала:
– Я, знаешь ли, романтичная натура. Кое-что смекаю.
– Идем, натура! Для солнечного ребенка ты больно складно языком мелешь.
– Фу! Не называй меня так больше.
– Хорошо. Не стану.
– Но суть ты уловил. Мы все страдаем по-разному. Мне очень-очень повезло. Учеба, конечно, дается тяжко. Здоровье ни к черту. Эмоции душат. Иногда я веду себя как сущий ребенок. Думать сложные мысли – все равно что идти по свежевспаханному полю после обильного дождя.
Алекс удивленно посмотрел на нее, но Банни отмахнулась.
– Это тоже из книжки. Сама такое не осилю. Со временем привыкаешь. Главное не раскисать. Смотри!
Они вышли на смотровую площадку с панорамным окном во всю стену, открывавшим вид на главный секрет Конторы. «Гипнос» располагался в просторном помещении, наполненном всевозможной аппаратурой. В сумраке мерцали экраны с кардиограммами, энцефалограммами, спирограммами, общими и биохимическими показателями крови, срезами магнитно-резонансной томографии и многими другими результатами исследований, которые Вульф не смог интерпретировать в силу незнания, но не это приковало все его внимание. На огороженной площадке с желтыми проблесковыми маячками, расставленными по периметру, высился крупный плексигласовый купол с покрытием, экранирующим электромагнитное излучение. Он представлял собой современную модификацию клетки Фарадея. Внутри находились сообщающиеся между собой флоатинг-капсулы с интегрированной системой жизнеобеспечения, выстроенные по радиальному принципу и сходящиеся к центральной камере сенсорной депривации. Все они были изготовлены из электрохромного стекла, способного пропускать световые волны разной длины в зависимости от установленных настроек.
Данную информацию Алекс почерпнул в цифровом терминале, установленном на пюпитре перед панорамным окном. Сейчас на площадке копошились инженеры и техники Конторы, подготавливая капсулы и проверяя последние настройки перед очередным сеансом КОС.
– Видишь вон ту штуку по центру? – указала Банни. – В ней буду плавать я. Называется алтарь Никты.
– Насколько я помню из школьной программы по мировой литературе, от союза Гипноса и Никты появился Морфей – бог добрых сновидений. Так, по-моему, было в «Метаморфозах» Овидия. Ох уж мне эти аллюзии на древнегреческие мифы! У всех выдающихся ученых, похоже, какой-то комплекс, завязанный на сопричастность к великим средиземноморским цивилизациям старины.
– Скажите спасибо, молодой человек, что не на причастность к древним цивилизациям Южной Америки, – обронил проходивший мимо Стейнбек.
Гловер тоже оказался неподалеку. Он тихонько подкрался к собеседникам сзади и с грозным рычанием набросился на Банни, принявшись щекотать шутливо отбивающуюся и заливисто хохочущую девочку. Без видимых усилий подбросив ее пару раз в воздух, он водрузил ее на плечи и проговорил:
– Как по мне, все это отдает дешевым популизмом!
– Где будем располагаться мы? – спросил Вульф, бросив взгляд на «Гипнос».
– Психонавты расфасованы вон в тех банках, как соленые огурцы, которые, Алекс, так любят у тебя на родине.
– Они называются купели, дядя Артур! – вставила Банни.
– Купели или не купели, а главное, чтобы на склоне дня над нами поминальную песнь не пропели! – отрезал Гловер. – А посему на Вульфа мы уповаем.
От тени, отброшенной на противоположную стену смотровой площадки несущей колонной, отделился Беккер, доселе незаметный для собеседников, и пригласил их пройти в конференц-зал для брифинга.
– Идите. Я догоню, – отозвался Алекс и вновь уставился на «Гипнос».
Что-то надвигалось. Он чувствовал это. Многоликий монстр из прошлого протянул к нему ужасную длань прямиком из подсознания. Сотни расширенных зрачков вспыхивали на краю поля зрения, стоило отвести взгляд в сторону. Воспоминания, вымаранные из памяти столь милосердным разумом, вновь расцветали перед его глазами яркими красками. Пейтон напомнил ему про нейровирусную атаку, и теперь это не выходило из его головы.
«Алекс…» – прохрипел во мраке голос Анны Галандер, заведующей отделением реабилитации военного госпиталя. С ней он периодически спал, коротая одинокие часы отгулов между длинными арктическими сменами. Она смотрела на него из отражения на стекле панорамного окна, искаженного болью и страхом, но лица его коснулась чужая рука. Грубая, мозолистая с обручальным кольцом на пальце. Культя на месте оторванного мизинца прочертила кровавую полосу на щеке.
– Алекс…
Вульф вздрогнул, услышав голос Орье, неторопливо шедшей в сторону конференц-зала рядом с хромающим Пейтоном.
– Если честно, я не уверена, что он справится.
Пейтона это ничуть не смутило:
– Не уверены? Мы сами выбрали его из сотни кандидатов, а теперь вы говорите мне, что в чем-то не уверены?
– Он пытается делать хорошую мину при плохой игре и напоминает мне изломанную куклу.
– Всегда испытывал патологическую тягу к сломанным вещам и собрал прекрасную коллекцию. Вы так не считаете?
Орье нахмурилась, а Пейтон продолжил:
– Довольно рефлексии, Жюли! Алекс Вульф идеально нам подходит, судя по результатам проведенных тестирований и анализу статистических показателей.
– У меня есть странное ощущение, что я искала не человека под определенные характеристики, а характеристики были подделаны так, чтобы найти конкретного человека.
Взгляд Пейтона оставался бесстрастным и абсолютно непроницаемым:
– Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. За годы совместной работы вам пора бы начать доверять мне.
– Ха! – только и произнесла Орье.
Они исчезли за поворотом коридора, и Алекс медленно двинулся следом, чтобы не быть уличенным в подслушивании. Когда Вульф добрался до конференц-зала, отряд психонавтов в полном составе уже находился там, рассевшись вокруг подковообразного стола. Все экраны и проекторы были погашены. В помещении царил интимный полумрак. Перед каждым членом группы стоял стакан с любимым напитком и герметичная коробочка с набором капсул.
– Отлично! Все в сборе! – произнес Пейтон, жестом приглашая Алекса занять отведенное ему место. – Брифинг будет коротким. Вы все прекрасно знаете, зачем мы здесь. От себя добавлю следующее. Сенатор Паттерсон вот уже несколько недель крутит мне яйца. Он долго и настойчиво продвигал наш проект к статусу государственной службы и вправе требовать ответных преференций. Пришло время вернуть должок. Его дочь с недавних пор страдает от генерализованного депрессивного расстройства личности. Мы должны успеть подготовить терапевтический сон и начать ее лечение до того, как сей неприятный факт станет достоянием инфосети.
– Боитесь суицидального психоза? – осведомился Гловер.
– М-да. Не хотелось бы. Психологический контакт с девочкой был утрачен. Осуществить принудительное психиатрическое лечение мы не в состоянии, не нарушив при этом действующего законодательства. Остается попробовать