Допрос с пристрастием - Данил Корецкий

— Я нашим позвонил! — тяжело дыша, сообщил Муромец. — И те подмогу вызвали…

— Становись за мной, — сказал Танк, сплевывая красную слюну. — И отмахивайся левой, если сможешь…

Драка продолжалась. Но силы уходили, поэтому счет шел на минуты.

Сидящий за пультом связи капитан Разуваев колебался всего несколько секунд. Решение о применении СОБРа принимает старший оперативный начальник. По инструкции следовало сообщить командиру или его заместителю, потом, по его команде — оперативному дежурному ГУВД, тот по инстанциям доложит генералу Крамскому, а генерал скажет то, что и так каждому известно: спецподразделение предназначено для борьбы с оргпреступностью, бандитизмом и терроризмом, а не для пресечения хулиганских драк. Это дело территориальных органов, пусть Нахичеванский РОВД выезжает! А если позвонить нахичеванцам, начнутся расспросы: а что там делали собровцы? А что за драка? Сколько человек участвует? Оружие есть? А может, лучше задействовать ОМОН, если там такая крутая заварушка?..

Это правильные действия и обоснованные вопросы, только они не спасут бьющихся на Левбердоне ребят… А положение у них действительно аховое, если сам Муромцев звонил и таким голосом, со стонами…

Разуваев щелкнул тумблером, соединяясь с командиром «тревожной» группы старлеем Прошкиным.

— Звонил Муромцев. Он ранен. На них напали в «Волне», на Левбердоне. Просит срочной помощи. Твое решение?

— Какое решение? Выезжаем! — без колебаний воскликнул Прошкин.

Десять бойцов в полном боевом: автоматы, каски, бронежилеты — за полторы минуты погрузились в микроавтобус, закамуфлированный под маршрутное такси. Машина вылетела за железные ворота и, сотрясая окрестности отчаянным ревом форсированного движка, помчалась к Южному мосту, потом, прыгая по вздувшемуся волнами асфальту, перескочила на левый берег Дона и понеслась к «Волне».

Их зажали в угол. Муромцев потерял сознание. Акимов отмахивался на автопилоте, и его удары уже не имели обычной силы. Сойкин орудовал размочаленным в щепки стулом, как викинг боевым топором. Он утробно хэкал, отбивая удары бутылок и палок, делал выпад вперед, иногда попадая в цель, а иногда промахиваясь, но все равно заставляя врагов отскочить. Слева от Сойкина отбивался Танк. Несмотря на все навыки мастера-рукопашника, ему пришлось несладко. Из рассеченной щеки стекала кровь, разодранный на боку джемпер открывал рубленую рану на ребрах. В руках он держал уже третий стул, да и то от него осталась лишь спинка. Зато если он попадал, то валил надежно. Но и у боевой машины силы стремительно таяли. Предательски дрожали ноги. Свои кровь и пот перемешивались с чужими.

«Маршрутное такси» подъехало к «Волне» одновременно с тремя легковушками. Оттуда выскочили десять здоровенных кавказцев с бейсбольными битами и арматурными прутьями в руках. Но когда из желтой «маршрутки» посыпались черные угловатые монстры, похожие на инопланетных воинов из «Звездных войн», пыл у «бейсболистов» мгновенно угас, они загрузились обратно в свои «тачки» и скрылись с поля боя. А собровцы накрыли «Волну», как волна цунами накрыла Мальдивские пляжи. Все закончилось за три минуты. Те, кто нападал на офицеров, были мгновенно опрокинуты, вбиты в стены или кафельный пол, упакованы в наручники и готовы к погрузке.

— Как вы, парни? — спросил Прошкин у коллег.

— Лучше не бывает. — Танк устало опустился на пол, не выпуская из окостеневших рук отломанную спинку стула. — Веришь, нет?

— Да мы-то ничего, — подтвердил Сойкин. — Вот как ребята…

Он кивнул в угол, где боец-фельдшер делал перевязку пришедшему в себя Муромцу. Акимов, закрыв глаза, сидел рядом. Ему сделали какой-то укол.

— А что случилось-то? — поинтересовался Прошкин.

— Да, хозяину шалмана, азерботу не понравилось, что мы ордена обмываем. Пошли на хер, говорит, кровь моих братьев здесь не празднуйте…

— Да ну?.. — изумился Прошкин. — Так и сказал? Несколько бойцов за его спиной внимательно слушали.

— Так и сказал.

— Совсем обнаглели! Чья это земля? Наша или ихняя?

— Давай разберемся, — предложил кто-то из бойцов. Но в это время с улицы послышался вой сирены, и в кафе зашли три милиционера в форме. Подоспели нахичеванцы.

— Что тут происходит? — спросил майор с невыразительным лицом и носом-картофелиной.

— Нападение на офицеров СОБРа, — пояснил Прошкин.

— Беспредел, товарищ начальник, — подал голос с пола хозяин. — Окна выбили, мебель поломали, нас избили. Ни за что ни про что. Просто замечание сделал…

— Вагиф Алиевич?! — ужаснулся майор и повернулся к Прошкину. — Вы старший? Почему известный бизнесмен, спонсор, культурный человек лежит в наручниках? Почему на нем одежда порвана? Это ведь наша территория!

— Вон, посмотрите, что ваш культурный спонсор сотворил. — Сойкин показал в сторону раненых. — Неизвестно, как у них все обойдется…

— Это недоразумение… Вагиф Алиевич не мог этого сделать…

— А как вы здесь оказались, товарищ майор? — спросил с пола Танк.

— Как, как… Граждане позвонили, сообщили про драку… Нет, побоище! Я должен написать рапорт!

— Пишите, товарищ майор, пишите, — сказал Прошкин и жестом дал команду сниматься. — Лучше ваш рапорт, чем четыре трупа наших товарищей. А если бы мы опоздали — так бы и было!

«Скорая помощь» забрала Муромцева и Акимова. «Маршрутное такси» увезло остальных собровцев. С задержанных сняли наручники, и они разошлись по домам. А Вагиф Алиевич с майором сели пить чай из грушевидных армуд, которые, благодаря форме, прекрасно сохраняют тепло и аромат напитка.

Отдел внутренних дел Центрального района занимал небольшое четырехэтажное здание дореволюционной постройки, которое вполне можно было признать памятником архитектуры. Лепнина на карнизах, белые пилястры по бокам парадного подъезда, даже атланты, поддерживающие мускулистыми руками обветшавшие балконы. Когда-то этот особняк принадлежал известному купцу Атарову. Недавно фасад покрасили, и теперь он выглядел точно так, как на дореволюционных открытках. Только вместо карет и пролеток на мостовой выстроились в ряд кургузые милицейские «бобики». От этого впечатление несколько смазывалось. Но не для всех.

Подполковник Коренев припарковался на противоположной стороне Южного проспекта и, грубо нарушая правила дорожного движения, пересек проезжую часть. Он шагал неторопливо, словно турист, изучающий исторические достопримечательности Тиходонска. На самом деле, архитектурные красоты его не интересовали, больше того — он их просто не замечал. В этом здании он проработал почти десять лет, прошел путь от рядового опера до начальника УР, заслужил уважение в криминальном мире и из обычного мента, каких много, превратился в грозного Лиса — единственного в этом городе.

Дверь в кабинет начальника уголовного розыска была открыта. Увидев гостя, Рожков обрадовался:

— О! Какие люди! Милости просим!

Майор выбрался из-за стола, протягивая руку. По сравнению с изящным, хорошо одетым Лисом, он казался неуклюжим деревенским увальнем. Розовая физиономия, свойская улыбка, от которой появлялись ямочки на пухлых щеках, суточная щетина, неухоженные пшеничные усы — вылитый добродушный селянин, удачно распродавший на рынке отменное домашнее сало.

Но внешность обманчива. Начальник УР был человеком жестким, хватким и конкретным. Порядок в районе он поддерживал железной рукой, с преступниками не церемонился, с бандитами был совершенно безжалостным. Шпана боялась его больше, чем всех судей и прокуроров вместе взятых.

Лис пожал крепкую, с набитыми костяшками, руку.

— Как жизнь?

— Как обычно. Нас е…т, а мы крепчаем!

— Значит, ничего не меняется. — Лис обошел кабинет, выглянул в окно. Внизу курили несколько милиционеров. Из подкатившего «УАЗа» выгружали пьяного. Он орал, матерился и плевался, пока не схлопотал дубинкой по спине. Вышедший из подъезда сержант заорал в подворотню:

— Онищенко! К командиру!

Пейзаж был привычен до одури. Лис зевнул, прикрывшись ладонью.

— Спишь на ходу, Михалыч? — спросил Рожков, продолжая прятать в усах усмешку. — С молодой женой разве выспишься?

— Мне не нравятся такие шутки! — отрезал Лис таким тоном, что майор поднял руки.

— Не стреляй! Это не наезд, а по неопытности.

— Ладно, — улыбнулся Лис. — Давай к делу. У тебя на территории живет Вагиф Насыров, он держит «Волну» на Левбердоне.

— Живет. Дай Бог, чтоб мы так жили, — протянул Рожков. — Скупил два участка возле ипподрома, снес там трущобы, да выстроил дворец с бассейном, оранжереями, ну всеми делами…

— Не завидуй, не во дворце счастье. А почему он такой наглый?

Рожков пожал плечами.

— От природы. От денег. От безнаказанности.