Крепость - Колин Уилсон

«Увести». Через несколько секунд Найл уже снова стоял под ослепительными лучами солнца, с трудом веря, что опасность миновала. Его волнение не укрылось от служительницы.

– Что, боязно было?

– Боязно, а как же, – кивнул Найл.

В глазах женщины мелькнуло сочувствие.

– Ты их не бойся. Со своими слугами они обращаются по-доброму.

Найлу хотелось о многом расспросить, но женщина его перебила:

– Мне надо отчитаться перед начальством. А ты пока иди. дожидайся своих.

Найл побрел назад. Моряки уже успели высадиться, ладья была пуста. Ни у кого здесь Найл, судя по всему, не вызывал любопытства. Он спросил у одного из портовых рабочих, когда, по его мнению, подойдут те два судна. Тот пожал плечами:

– Скоро, наверное.

Найл отправился обратно вдоль причала. Напоминающее башню деревянное приспособление сейчас, похоже, работало, и парню захотелось посмотреть, для чего оно предназначено.

Сооружение находилось во внутренней части гавани, где стояло под разгрузкой судно. У него было плоское днище, пошире, чем у ладьи, на которой приплыл Найл. Внутренность судна разделялась переборками, чтобы груз во время шторма не мотало по палубе. Там было полно тюков из грубой коричневой ткани.

Колесо в нижней части деревянного приспособления позволяло заводить верхнюю его часть над палубой, и тогда сверху плавно опускалась подвешенная на веревках деревянная платформа. Когда на платформу укладывали довольно много тюков, та снова поднималась и перекочевывала на причал, где груз перегружали на подводы. Найлу все это казалось чудом техники, и он зачарованно глядел на работу устройства.

Его также заинтересовал человек, наблюдавший за разгрузкой. Ростом он был гораздо ниже, чем окружавшие его здоровяки-грузчики – едва ли не ниже, чем сам Найл.

Одет он был в потрепанную куртку и забавный головной убор с козырьком, защищающим глаза от солнца.

Он выкрикивал команды бойким, резким голосом со странным, малопонятным Найлу акцентом.

Человек явно не принадлежал к числу портовиков, не был он, похоже, и моряком. Найл лениво подключился к уму крепыша и тотчас убедился в правоте своей догадки. Его мыслительные вибрации были подвижными и активными, совершенно не похожими на невнятные, сонные, как у муравьев, сигналы моряков и портовых рабочих.

Когда юноша попробовал проникнуть глубже, человек, нервно поведя плечами, обернулся: почувствовал, что кто-то пытается вторгнуться в рассудок – точно так же как в свое время реагировали родные Найла.

Секунду спустя его взгляд упал на юношу. Человек, казалось, вот-вот что-то скажет, но тут на него, чуть не опрокинув, натолкнулся грузчик с тюком на холке, и крепыш рассержено гаркнул:

– Гляди, куда прешь, безмозглый! Однако минут через десять, когда последний тюк лег в штабель, человек поднялся-таки по трапу и подошел прямиком к Найлу. Юноша, сидя на якорном вороте, посмотрел на него с нарочитым простодушием. Лицо человека было продолговатым, с крупным носом-клювом, на голове – большие залысины. Опустив Найлу на плечо руку, он заглянул ему в глаза, скорчив при этом зверскую мину, и спросил:

– И чего это ты тут вытворяешь?

– Мне, боюсь, и самому невдомек, – невинно отозвался Найл.

– Не придуривайся. Все тебе вдомек. – Крепыш опустился на лежащий поблизости тюк, а затем спросил уже более дружелюбно: – Откуда, парень?

– Из большой пустыни. – Найл показал вдаль пальцем.

Крепыш присвистнул:

– А-а, так ты, получается, житель песков?

– Как тебя звать? – поинтересовался Найл.

– Билл.

– Имя какое-то странное.

– Кому как. Для мест, откуда я родом, совсем неплохое имечко. А тебя как?

– Найл.

– Вот уж действительно не имя, а название реки!

Разговор казался таким же маловразумительным, как и прозвище незнакомца. По улыбке было видно, что он шутит, но уж больно непонятными были его шутки. Крепыш зыркнул на Найла исподлобья, скрытно, но так пристально, что парню стало не по себе.

– Кто научил тебя ковыряться в мозгах? – спросил тот наконец.

– А никто не учил, – поспешно ответил Найл.

– Ты это брось!

Найл растерялся: что брось и куда?

Крепыш задал иной вопрос:

– Когда прибыл-то в наши края?

– С полчаса назад. Мать и брата вот дожидаюсь. – Он указал на море, увидев кстати, что оба судна виднеются теперь на расстоянии примерно мили от берега.

И опять крепыш до неприличия долго всматривался юноше в глаза. Найл теперь озабоченно соображал, как бы поскорее отделаться от въедливого собеседника. Пора было выходить встречать ладьи. Он нетерпеливо пошевелился.

– А ну-ка, изобрази еще раз, – потребовал Билл.

– Что именно?

– Ну, сам знаешь… То, что у тебя получается. Это было проще простого. Найл пристально посмотрел ему в глаза и, орудуя лучом сознания, как щупом, настроился на его мыслительную волну. Крепыш тревожно поерзал.

– Так-так-так, – негромко произнес он, покачав головой.

– Что «так»? – не понял Найл.

– Уж не знаю, как поступят раскоряки, когда узнают.

– Какие еще раскоряки?

– Дерьмо это. Паучье племя. Раскоряки ползучие.

– А что, по-твоему, они сделают? Крепыш, ткнув пальцем в ладонь, энергично повертел им – жест более чем понятный. Найл почувствовал, как кровь отливает от лица. Теперь отделаться от собеседника его уже не тянуло.

– Ты считаешь, они узнают? – с трудом выговорил он.

Тот пожал плечами:

– Попробуй пойми их. Я сам до сих пор не могу въехать, что они на самом деле могут, а чего нет. – Он прикусил губу. – Впечатление такое, будто не столько могут, сколько делают вид. Это они мастера – жути на нас нагнать.

Найл мельком поглядел на море. Ладьи словно застыли в отдалении.

– Но ты-то служишь паукам? Крепыш яростно тряхнул головой:

– Боже упаси. Тьфу на них. У меня от этой братии мурашки по коже.

– Кому-нибудь же ты служишь?

– Не буду спорить. Бомбардирам.

– Жукам, что ли?

– Именно.

– И что это за служба? Билл осклабился:

– Шумим, гремим! Я у них главный распорядитель по взрывам. – Он кивком указал на тюки. – Вот из этого добра готовится порох.

Беседу прервал один из портовиков. Отдав честь, он встал перед крепышом навытяжку и доложил, что подвода готова к отправке.

– Ладно, через минутку подойду. Готовьтесь, сейчас отъезжаем.

Махнув вслед рукой, он подождал, пока работяга отойдет подальше, затем наклонился к Найлу и тихо сказал:

– Мой тебе совет, парень: не давай раскорякам ни о чем пронюхать.

– Ладно.

Крепыш вскарабкался на тюки.

У подводы помимо двух больших обитых железом колес имелись две оглобли, метров по семь длиной. К каждой прицепились по дюжине портовиков и по команде Билла начали тянуть. У конца причала, разогнавшись, они припустили легкой рысцой. Крепыш, обернувшись, махнул на прощание.