Путеводитель: ГТГ Русское искусство второй половины XIX века - Т. М. Коваленская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«У нас теперь все это переворотилось и только укладывается». Об этом выражении одного из толстовских персонажей В. И. Ленин писал: «… трудно себе представить более меткую характеристику периода 1861 - 1905 годов»*. Наряду с этим В. И. Ленин указывал: «То, что «переворотилось», хорошо известно, или, по крайней мере, вполне знакомо всякому русскому. Это - крепостное право и весь «старый порядок», ему соответствующий. То, что «только укладывается», совершенно незнакомо, чуждо, непонятно самой широкой массе населения» **. Отсюда перед русским передовым искусством возникла новая задача уяснения того, «каков «укладывающийся» новый строй, какие общественные силы и как именно его «укладывают»…» ***.
[* В. И. Ленин. Соч., изд. V, т. 20, стр. 100.]
[** Там же, стр. 100 - 101.]
[*** Там же, стр. 102.]
КРАМСКОЙ И. Н.
1837 - 1887
Одним из выдающихся деятелей передвижничества, более того, его идейным вождем был Иван Николаевич Крамской. Незаурядный живописец, он был и глубоким мыслителем в области искусства. Биография Крамского типична для интеллигента-разночинца, «на трудовые деньги научившегося трудиться» (А. Н. Островский). Он родился в уездном городке Острогожске Воронежской губернии. Отец художника, служивший писарем в городской думе, умер, когда мальчику было двенадцать лет. Крамской с отличием окончил Острогожское уездное училище и в возрасте шестнадцати лет поступил ретушером к бродячему фотографу. Скитаясь по России, он получил возможность широко наблюдать народную жизнь. Глубокий интерес к ней был уже ранее пробужден у Крамского чтением журналов революционно-демократического направления - «Современник» и «Отечественные записки». Приобщение к русской передовой общественной мысли оказало существенное влияние на формирование мировоззрения Крамского. Оно пробудило в нем глубочайшее уважение к культуре и жажду знаний. Упорная работа над самообразованием сделала Крамского одним из самых просвещенных людей своего времени.
В 1857 году Крамской приехал в Петербург и поступил в Академию художеств. Шестилетнее пребывание там убедило Крамского, что вся система академического преподавания, а главное, царивший в Академии чиновничье-бюрократический дух находятся в непримиримом противоречии с истинными потребностями развития русского искусства. Это побудило Крамского возглавить «бунт четырнадцати», о котором говорилось выше. Он же являлся инициатором организации Артели художников, а когда она распалась, идейно и организационно возглавил Товарищество передвижных художественных выставок.
С момента выхода Крамского из Академии во главе четырнадцати «бунтовщиков» началась его упорная борьба против рутины академизма за создание свободного от чиновничьей указки «партикулярного», как он выражался, то есть демократического искусства. Крамской был идейным руководителем многих выдающихся русских художников. Статьи, а также обширная переписка рисуют его как неутомимого борца за идейное реалистическое национальное искусство.
Уже говорилось о том, что эпоха Крамского была эпохой ломки старой, крепостнической России и становления России новой, капиталистической. В психологии различных социальных слоев происходили изменения. Этим объясняется обостренный интерес к психологическим проблемам, столь характерный для русского общества 70-х годов. В русской литературе, в первую очередь в творчестве Толстого и Достоевского, эти вопросы приобрели огромное значение. Изображение человеческой психологии стало основным средством, при помощи которого эти писатели раскрывали противоречия современной им русской действительности. Аналогичные тенденции находим и в изобразительном искусстве, в частности у Крамского. Творчество Крамского направлялось общим всему передвижничеству стремлением познать новую, только еще «укладывающуюся» действительность. Но если большинство художников-передвижников изображало эту действительность в форме картин из повседневной жизни, то Крамской сосредоточивал основное внимание на раскрытии внутреннего мира своего современника, его мыслей и чувств. Он говорил: «Художников существует две категории, редко встречающихся в чистом типе, но все же до некоторой степени различных. Одни - объективные, так сказать, наблюдающие жизненные явления и их воспроизводящие точно; другие - субъективные. Эти последние формулируют свои симпатии и антипатии, крепко осевши: на дно человеческого сердца под впечатлением жизни и опыта… Я, вероятно, принадлежу к последним».
В 1867 году Крамским был создан «Автопортрет» (в овале), превосходно раскрывающий пафос его личности. Перед нами лицо типичного разночинца-шестидесятника, чья генеалогия прослеживалась не дальше деда, «какого-то писаря на Украине», как говорил сам Крамской. Взгляд небольших серых глаз из-под сдвинутых к переносью бровей - необычайно пристальный, более того, испытующий, говорит о напряженности духовной жизни. В этом взгляде читаются внутренняя честность и моральная сила.
Автопортрет Крамского, интересный как верное изображение художника, едва ли не более ценен как типический образ представителя нового общественного слоя, тогда еще только вступившего в России на арену общественной борьбы. К числу ранних произведений Крамского принадлежит картина «Русалки» (1871). Толчком к ее созданию явилась повесть Гоголя «Майская ночь». Следуя гоголевскому тексту, картина изображает «пруд, угрюмо обставленный темным лесом» и возле леса старый дом с крышей, покрытой мхом и травой, и русалок, вышедших «греться на месяце». В первоначальном наброске был еще спящий Лев-ко, которого нет в законченной картине.
Картина Крамского - это не иллюстрация, приуроченная к определенному моменту повествования. Художника захватил созданный Гоголем образ лунной ночи с русалками, которые «в тонком серебряном тумане мелькали легкие, как будто тени», «в белых как луг, убранный ландышами, рубашках», с телами, «как будто сваянными из облаков». Но русалки Крамского ничего общего не имеют с наядами и нимфами академического искусства. Это, в сущности говоря, простые русские девушки, тоскующие о своем несбывшемся счастье. Картина напоминает слова Крамского о русской песне: «Как пленительны все русские песни! Что же в них, в этих песнях?… Грусть, тоска… О чем и какая? Не спрашивай! Я и сам не знаю; я могу только тебе сказать, что в них есть что-то такое, которое каждого русского человека сильно и безотчетно влечет. Мне кажется, впрочем, что эта тоска есть выражение сердца общего характера России, тоскующего о каком-то потерянном блаженстве, о чем-то высоком и святом…»
«Русалки» Крамского - это и есть как бы зрительное воплощение той «грусти» и «тоски», которые слышались художнику в русской песне и в которых выражалось и его
