Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена - Олег Борисов

Медленно подойдя к столу, Хейдер тихо спросил, глядя в спину застывшему у окна старику:

— Милорд… Прошу простить меня, но я услышал, что вы решили отказаться от своей фактории в Химмелсталде.

— Да, — раздраженно бросил за спину лорд Дейста.

— Какую службу вы назначите мне, милорд? Может быть, мне стоит сразу поехать в крепость Лэгпассу, заняться ее обветшавшими стенами?

Старик резко развернулся и замер черным пятном на фоне ярко освещенного окна.

— Крепость Лэгпасса? С какой стати ты взял, что я отправлю тебя туда? Ты столько лет ешь мой хлеб и до сих пор не понял? Я, только я решаю, кому из моих людей что надлежит делать! И я считаю, что раз с Химмелсталдом не получилось, то самое время вернуться к старому лесничеству у склонов Фьерранлонда. После смерти Ванстелла никак руки не доходят до него. Поедешь туда, займешься заготовкой шкур. Нам нужны товары для торговли на городской ярмарке.

— Милорд, но товаров запасено достаточно. Нам хватит на два года, не меньше…

— Ты спорить со мною будешь, щенок?! — взъярился хозяин Ланграссена, став похожим на обуянного бешенством тролля, с коротким телом и длинными сильными руками, которые вцепились в грудь незаконнорожденного сына. — Я сказал, что ты поедешь в лесничество и будешь исполнять мою волю там! И не тебе решать, что лучше, а что хуже для тебя!

Отшвырнув парня от себя, лорд Дейста схватил широкий кувшин с охлажденным квасом и стал пить, пытаясь успокоиться.

Хейдер стоял посреди комнаты и смотрел на старика пустыми от горя глазами. С трудом разжав кулаки, он тихо произнес:

— Отец, но ты ведь обещал…

— Пошел вон, ублюдок… Какой толк от бастарда, если он не исполняет приказы?.. Завтра же утром чтобы был в седле…

Темной ночью Хейдер незаметной тенью прокрался наверх одной из башен, где хранились документы и была подготовлена казна для торговли на восточном побережье. С трудом взвалив на плечи перевязь с двумя тяжелыми сумками, молодой мужчина окинул взглядом комнату и тихо прошептал:

— Крепость Лэгпасса будет моею. Так было сказано и так будет. Пусть не по доброй воле, а силою оружия, но я получу обещанное…

Молодой гном внимательно разглядывал несколько кусков породы, поднятой с избитого кайлом пола. Сбоку от него молча стоял кандальник и держал яркий фонарь в иссушенных тяжелой работой руках. Трэндефулт настоял на том, что смотреть рудную жилу пойдет один, взяв с собою только забойщика. И вот уже больше хинка гном бродил по узкому проходу, ощупывал стены, катал в широких ладонях камни. Вздохнув, бросил поднятый образец на пол и развернулся к рабу, который все больше хмурился и озирался вокруг.

— Похоже, ты дошел до рудной капли. Так бывает. Жила напоследок делает дорогой подарок горнякам, а потом оставляет после себя лишь пустую породу. Здесь еще на два, три десятка тележек руды, не больше. Потом только рыхлый известняк, источенный подземным ручьем.

Всмотревшись в мрачного молодого мужчину, гном нахмурился:

— Что кривишься? Зубы болят?

— Камни. Камни молчат.

— Не понял…

Хейдер осторожно приложил ладонь к стене и пояснил:

— Когда все было хорошо, гора жила своей жизнью. Она дышала, я слышал, как камни тихо потрескивают и напевают мне о своей горькой судьбе. Они держали тело горы на своих костях. А вчера они стали скрипеть, будто кто-то сминал их спины… Сейчас же они замолкли. Совсем. Будто их лишили голоса.

— Великие Гудары! — Трэндефулт отодвинул раба в сторону и приложил ухо к стене. Затем метнулся к ближайшей крепежной балке и ласково обнял ее ладонями. Замер на мгновение и застонал: — Как я мог не услышать! Отвык, забыл язык гор!.. Есть, есть голос у камней, и сейчас они стонут из последних сил… Бежим!

Но они не успели сделать и шага, как в узком проходе хрустнул спичками крепеж и потолок стал валиться вниз черными глыбами. Ударил в грудь горячий воздух, потух отлетевший в сторону фонарь. В грохоте камней не было слышно, как звенела кандальная цепь, как закричал от боли гном, которого боднуло в бок сломавшимся бревном. Горы равнодушно смяли извилистый ход, пробуравленный беспокойными двуногими червями, и успокоились, оставив после себя лишь мрак и тишину…

Свернувшись в клубочек, Хейдер с трудом дышал. Каждый глоток спертого воздуха давался с трудом, и удушье подбиралось все ближе к рабу и гному, укрывшимся под вагонетками.

Бастард не помнил, как именно он сумел выхватить из-под обвала Трэндефулта, как доволок гнома сквозь камнепад в самый угол, к брошенным инструментам. Там они укрылись, оказавшись в крошечном каменном мешке, без света, воды и пищи. Избитое тело болело, изредка стонал лежавший в беспамятстве гном, и злая память подбрасывала яркие картинки, окрашенные в багровые цвета… Две сотни наемников, ровными рядами въезжающие во двор крепости Вуоф… Грязь и дождь, смывающий беспомощные слезы с лица пленника… Обжигающая яркая метка клейма, коснувшаяся раскаленной лапой обнаженного плеча… И вспышка фонаря, раздавленного камнями…

Вздох, еще один, и багровые круги перед глазами… И тяжесть в груди… И тихий голос наставника, неожиданно прорвавшийся сквозь вязь времен:

— Торопыга, не беги впереди своей удачи… Никто не встанет на твою защиту… Думай, Хейдер. Думай, прежде чем сделать что-либо… Не торопись, или боги отвернутся от тебя… Отвернутся…

ГЛАВА 2

Блэссилла, первая неделя, фьорсгетты

775 год (3-й день 2-го месяца)

Мечущиеся огни масляных фонарей мазали желтыми отсветами мокрые от пота тела. Обнаженные по пояс бородатые гномы с яростью врубались в просевшую породу, выламывали, стоя по колено в воде, сочащиеся влагой камни и спешно крепили низкий свод штольни. Мимо вереницы тележек черной тенью промчался всклокоченный Салки Форфаден, похожий в измазанном землей кожаном сюртуке на отражение Сэттена: оживший каменный идол с бешеными глазами. Выдернув из толпы столламингера, Салки приподнял его перед собой и зарычал в перекошенное от страха лицо:

— И это твоя забота о моих близких?! Так ты беспокоишься о лучшем лозоходце, за которого я головой поручился?

Придушенный гном лишь беззвучно открывал рот, не в силах даже сипеть в ответ.

— Слушай меня, плесень Меркера! Если вы не откопаете парня живым и здоровым, я тебя лично сгною в самых дальних забоях! Переломаю все кости и заставлю так породу добывать! Зубами, зубами у меня будешь скалы грызть!.. Если надо, бери еще мастеровых, рабов, кого хочешь — но парня мне достань!

Отшвырнув провинившегося гнома, хозяин каменоломен в ярости ударил кулаком в стену и зашагал назад, гоня перед собой чернильную волну бешенства. Поднявшись по проходу чуть выше, Салки шагнул на освещенный пятачок и замер, столкнувшись взглядом с Бэвером Форфаденом. Высокий гном застыл рядом с ярко горящим фонарем, задевая макушкой закопченный потолок. Длинная белая борода извалялась в угольной и рудной пыли, превратившись в спутанный грязный ком волос. Сжатые на рукояти широкого ножа пальцы побелели от напряжения, но старик не замечал этого, вперив тяжелый взгляд в Мясника Фьерранлонда.