Доза - Алиса Истомина

— Как мило, а ты не хочешь?

— Чего?

— Героинчику.

— Ты в своём уме?

— Конечно, я за ним вообще-то и приехала, ну раз ты тут вся такая грустная, давай удолбаемся вместе.

— Нет, я не хочу.

— Да не поверю.

Они посмотрели друг на дружку, понимая, что сейчас произойдёт, но вопрос-то (точнее — ответ) как обычно лишь в том, что обе этого хотели.

— Ты знаешь, как это делается? — Соломина тяжело и громко проглотила слюну.

— Примерно да.

— Тогда я согласна.

Чего они ждали? Позитива? Героин определённо приносит позитив. Ждали пустых мыслей? И это будет. Всё героиновое состояние — твой лучший друг. Через несколько минут он придёт и разрушит всё на своём пути, всего тебя.

Иглой под кожу. В первые десять секунд в ушах и голове сильно не то гудит, не то звенит. Тело начинает вибрировать. В какой-то момент всё вокруг становится плоским, слышно только гул тишины и вдруг становится страшно. Немая сцена онемения. Хочется скорее выйти из этого состояния. Одна мысль постоянно преследует: «Больше никогда!» И в эту же секунду тело одолевает эйфория.

Это не похоже на оргазм, что бы там не говорили. Это гораздо приятнее. Это такое невероятное возбуждение, когда вот-вот кончишь, вот это состояние гораздо приятнее самого оргазма, теперь умножаем эти ощущения на сотни миллионов, получаем Соломину и Еву, которые сидят друг напротив друга, каждая в своих мыслях, обе стонут. Это такое обнажённое состояние, никак не спрятаться. Соломина никогда не сможет признаться, что это не первый раз, что это давно часть её нелепой, но жизни. Жизни сегодня.

Проходит время, они сидят за столиком, курят травку через небольшой бонг из красного матового стекла, Соломина рассказывает Еве про Кая, та, в свою очередь, признаётся, что сама уже влюблена в него. Соломина смотрит на это абсолютно равнодушно, но спрашивает, почему она не хочет попробовать построить что-то с Дёмой.

— Да Дёма наркоман! — вяло ответила Ева.

— А Кай?

— А такой как Кай мне не нужен, он сожрёт меня как растение-убийца, а Дёму сожру я.

— А кто тогда тебе нужен?

— Теперь мне нужен только героин.

Вечеринка была в самом разгаре. В какой-то момент, скорее всего, когда я проходил, переступая медленно с ватной ноги на другую ватную ногу, прокуренный зал, мне показалось, что я в каком-то засаленном американском фильме. Сюжет неважен, вокруг все грязные и бестолковые. Стадо удолбанных мразей. Что могут знать эти несчастные люди о чувствах, о дружбе, о любви. Это несуществующие понятия. Все думают только о себе, а кто думает о них? Точно не мы, брошенные в этом мире, предоставленные самим себе. Почему мы все свободны и так несчастны? Может потому что мы максимально видим настоящую жизнь. И сходим с ума. Отчуждённые сумасшедшие, как это мило.

Всё видится сквозь дымку. Лия. Она уже позвонила Шалу, которая как раз приехала с Ренатом, и эта сладкая парочка привезла горы наркоты, сегодня будет жарко… или холодно. От наркотиков всегда холодно. Потому что это ад.

Полчаса спустя нет ни одного адекватного человека, хотя, были ли тут люди? Как больно на всё это смотреть, это так гнусно, как они могут веселиться, понимая всю свою ничтожность, какие мы все ничтожества! Я хочу кричать, рыдать, чтобы кто-нибудь меня услышал! Хочу сказать вам всем, что мы плохие! Это самое простое и внятное слово — плохие! О нет. Это невыносимо. Мне кто-то лезет в штаны рукой, хватает мой мёртвый член, дёргает его туда-сюда, мне больно. Всё в этом мире приносит только боль. Это какая-то малолетка, кажется, я её не знаю. Я лежу, подпирая собой стену, которая кажется мне невероятно тяжёлой, голова опирается на ту же стену, так, что подбородок сильно прижат к телу, это положение образует жировую складку, руки мои по швам. Эта дура блондинка, симпатичная, только потрёпанная совсем, продолжает копаться в моих влажных трусах. Кто-то зовёт её: «Лита, Лита». Впечатление, что я смотрю на происходящее со стороны. Она пытается обернуться. Она заглатывает его. Реакции ноль или мне только так кажется. Она сосёт его плавно, но кашляет и давится, как будто рвотный рефлекс. Он стоит, не чувствую особо, но вижу, приоткрывая один глаз. Порошок странный, никакой бодрости, одна апатия. Или просто прошло уже много времени. Пытаюсь сконцентрировать взгляд. В принципе. Чтобы увидеть хоть что-то.

Лика совсем рядом, посреди этой большой комнаты, где почти все либо валяются на полу, либо по нему ползают. Фил лежит лицом вниз и громко стонет, кажется, ему пора завязывать, его выворачивает и он корчится от боли. Но помочь ему сейчас никто не в состоянии, а эта девка продолжает мне отсасывать, поглаживая неумело мой хер правой рукой, а левой она ковыряется в своих блестящих, как змеиная кожа, штанах. Взгляд Лики устремлён на нас в тот момент, когда её трахает Ренат, по всей видимости, прямо в задницу, потому что она жутко орёт, хотя все звуки не слышатся мне сейчас отчётливо, а так, как из-за двери соседа, когда он не позвал на вечеринку и отрывается сам. А там, наверное, куча тёлок, от которых приятно пахнет, и они не долбят, а культурно пьют вино и танцуют, и веселятся, и полны искренности без химии. Хотя, уверен, такие же дуры.

Тем временем, я начинаю чувствовать запах дерьма. Это всё Лика с Ренатом, ребята, как так можно? Это же совсем не эстетично, а я, возможно, скоро кончу. Я представляю, как член Рената растягивает узкий анус. Подсознание даже слышит этот треск, сейчас пойдёт кровь и всё защиплет. Так бывает, когда запор, срёшь еле-еле, а потом вытираешь зад и видишь кровь. И ходить будет совсем уж больно. А там ещё и трение постороннего, так сказать, тела. Лика сейчас тащится, хоть и ревёт. Ренат кончает со страшным воплем, который отрезвляет меня слегка. Он продолжает в буквальном смысле слова натягивать Лику на себя, придерживая её бёдра и грубо встряхивая.

Потом он встаёт с пола на колени, переворачивает её и, может, я предпочёл бы этого не видеть, он мочится ей в рот. Лика просто не понимает, что происходит, выглядит она отвратно: светло-русые волосы растрёпаны и заблёваны, по лицу размазана тушь и тёмные тени, зрачки закатились наверх, хотя сами веки открыты широко. И она глотает его мочу, что-то льётся мимо.

Фил лежит совершенно без чувств.

Я сейчас кончу. Неутомимая девка! Она сейчас видится мне богиней, боже, она похожа на мою Алису! Где же ты? Алиса! Я потерял тебя, не уходи, без тебя меня нет, Лия, детка моя. Я ведь никогда тебя не трахал, я до сих пор не знаю, какая ты настоящая, какая ты в постели, как ты теряешь голову, когда видишь член. Я хочу это знать. Покажи мне, Алиса! Кажется, я произнёс её имя. Лия не стала бы так сосать, я уверен. Хотя сейчас я представляю, что это делает она. Всё последнее время, кто бы не был моей вагиной, я представляю только Алису. Как я вставляю ей. Как же я хочу ей вставить! Соси, детка, соси, да. Уже сейчас. Мне мешает тупая рожа Дёмы. Он смотрит на меня и смеётся, он прав, это чертовски смешно. И всё-таки я кончаю, всё тело сводит и трясёт, я продолжаю дёргаться, моя девочка всё глотает и облизывается, как довольная кошка, попившая только что молоко. В этот момент я вижу Лию в своей голове, как бы я кончал с ней. Я бы не скрывал эмоции и ощущения, как сейчас, чтобы стать для неё самым откровенным. Затихает музыка, наступает полная тишина. Дёма так и не отрывал взгляда, хотя он уже не смеётся, с улыбкой-ухмылкой он говорит: «Лия, что ты делаешь?» И когда я прихожу в себя, я вижу, что на коленях передо мной, наглотавшись спермы, с улыбкой в глазах, стоит Алиса. Становится пусто внутри. Я заплакал. Потому что я счастлив. Я тяну к ней руки, приподнимаю и прижимаю к себе. Я рыдаю, обнимая её, начинаю целовать. Этот грязный слипшийся рот. Алиса, как это произошло, как?

Ближе к утру ей позвонил Кай, после чего приехал сюда. К тому времени многие уже отрубились. В углу я видел Алису с перетянутой жгутом рукой. Сам же Кай так и не решился на главную дозу в своей жизни. Он уходил, когда Лия, самая счастливая, видимо от того, что увидела его ещё хоть раз, сидела в кресле и придавалась новым ощущениям, а Шалу бы сказала — отдавалась ощущениям.

Тёмная пропасть

Сине-белое небо навалилось на меня своей мутной массой. Перед глазами заиграли серебряные точки, сердце вскрикнуло, захлёбываясь в крови. Что-то тяжёлое и толстое, но в то же время мягкое медленно продвигалось по венам, упорно добираясь до цели — мой измученный мозг. Эта серая масса, заполнявшая голову, интенсивно пульсировала, разгоняя кровь в испещрявших кожу трубочках, чем изрядно мешала продвижению этой дряни по моему телу. Истошный крик вырвался из груди, раскидав клочья моей души по воздуху. Слабость смиренно приняла тело в смертельные объятья. Мозг в какую-то секунду забился, раздувая кожу, но быстро сник, забирая с собой серебряные точки. Удар…я невесома…в голове раздалось глухое хлюпанье — оно теперь тоже мертво… [1]